Абсолютная беспощадность... к себе! - Кочергин Андрей Николаевич (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Хорошо приводит в себя нажатие на точку, находящуюся прямо под носовой перегородкой, никакой нашатырь не сравнится по эффекту.
Перед боем казачки не ели, а водочку рукавом занюхивали. Зачастую ранения в живот более болезненны, чем опасны сами по себе. Рассечение кишечника опасно прежде всего тем, что возможны перитонит и последующий абсцесс. Попросту говоря, дерьмо, вываливаясь в брюшную полость, вызывает воспаление внутренних органов, которое неминуемо приводит к заражению крови, и… каюк. Чем дольше эти пищевые остатки не выпадут и чем меньше их будет, тем больше у вас времени для того, чтобы добраться до больнички. Условие одно — ВОДЫ НЕ ПИТЬ, физраствор внутривенно, как уже говорил, кусок пакета на рану и повязка.
Люди часто гибнут от суеты. При мне в клубе девочка упала в обморок, обожравшись наркотиками, мне пройти не дали визжащие подруги. Конца истории не знаю, видел лишь, как бездыханное облеванное тело волокли к выходу — ни рот не очистили, ни язык не вынули, ни пульс не проверили — вот ведь болваны. И ведь меня не подпускали, хотя у меня есть принцип: насилие в спасении жизни — то же насилие. В этом случае инициатива хуже триппера — помочь толком не дадут, а быть соучастником «убийства» более чем неразумно, так что при оказании помощи не пытайтесь делать это любой ценой. Пусть окружение пострадавшего человека воспринимает вас адекватно, а то ведь еще разгоряченные бойфренды могут заподозрить в вас торговца «дурью», перепугавшегося за клиента, и т. д. Короче, в каждом конкретном случае обязательно должно приниматься решение на активные действия, причем именно спокойное, взвешенное решение, а не сумбур с максимальной скоростью бесполезных движений и мыслей.
Сразу предупреждаю: кто начнет издевательски хихикать, того ночью посетит жидкий стул, шведский стол или каменный цветок не выйдет. Однажды я на собственной шкуре ощутил наличие, а скорее отсутствие — не ржать! — энергетической защиты…
В 1990 году я служил на Кавказе, по делам службы был в штабе округа, в Тбилиси, и там, болтаясь от нечего делать по гостинице, увидел у одной дамы шишку на лодыжке. Как выяснилось, это были последствия недавнего перелома, хотя прошедший после травмы год говорил о том, что, видимо, опухоль останется надолго, возможно навсегда… Для дамы до тридцати это почти катастрофа.
— А что, давай уберу, — авантюрно предложил я.
И ведь убрал очень простым способом. Лечение больного органа или члена (в данном случае имеется в виду нога, а не то, что вы подумали) примитивно сводится к усилению притока крови к больному месту. Можно осуществлять его пассивно, прогреванием, можно активно — массажем, а можно комплексно. Для этого надо с ужасным лицом запустить механизм кодирования, попросту говоря, напугать малахольную девицу. «Ты что же, милая, задницей вместо головы думаешь — еще пара месяцев, тут бы и до операции дело дошло… Но, слава Богу, успеем, сейчас на глазах все растает…»
После этого я начал примитивное выдавливание по кровотоку в сторону сердца, а затем тупо подержал «горящую» ладонь над больным местом. Эта процедура очень проста и применяется практически во всех туземных медицинах. Держишь ладонь над пораженным местом на расстоянии от двух до десяти сантиметров, причем без всякой экстрасенсорной чепухи, одухотворенного выражения лица и «взмахов крыла» умирающего лебедя. Когда ваши биотоки встречаются с биотоками больного, ладонь явно начинает гореть, то же происходит с больным местом, налицо катализация процесса.
Короче, шишка ушла дня за два, и началось… Напомню, это был город Тбилиси, Восток, одним словом.
Я, как клоун из телевизора, принимал толпы больных и шаманил почище Чумака и Кашпировского. Сразу оговорюсь, что популярность моя была обоснованна, в том числе и категорическим отказом от денег, так что не зарастала народная тропа в номер А. Кочергина.
Примитивность процесса и достаточная типичность болезней привели к тому, что остеохондрозы я лечил за один прием, от силы два, шеи вправлял минуты за две, даже истериями не гнушался, а как-то раз ухитрился диагностировать скрытый порок сердца у тридцатипятилетнего мужика, о котором он даже не подозревал, а всего лишь задыхался перед дождем.
Так вот, все бы ничего, купался я в лучах грузинского обожания, латал потрепанные организмы и был удивлен такой всеобщей запущенностью в части контроля здоровья, как вдруг ко мне приводят девочку-азербайджанку, беженку. У нее полгода назад умерла мать от рака груди, так вот ее тетка, женщина небогатая, с трудом говорящая по-русски, сообщила, что девочке поставили тот же диагноз, а именно рак груди. Я был удивлен, ведь в то время подобные вещи считались врачебной тайной, а она пояснила, что врач-онколог взял анализы и сообщил: собирайте деньги, девчонка умирает. На лекарства все равно не хватит, а на морфий придется раскошеливаться, его на Кавказе колют только за деньги, как, впрочем, и все остальное. Девочка совсем не говорила по-русски, выглядела маленьким дохлым подростком. Когда я узнал, что ей уже двадцать пять, моему удивлению не было предела. На груди ее имелось уплотнение размером с кулак, которое я сразу отказался лечить, справедливо отметив, что я не врач и ничего в этом не понимаю. Тетка запричитала, мол, все равно никто не берется, а кто берется, тот не по деньгам. Девочка, видимо, что-то понимая, смотрела на меня так, как будто я только что подписал ей приговор и вот-вот стрельну в глаз…
Короче, я сказал:
— Хрен с вами, попробую. Только не гундеть, не мешать, не опаздывать.
И при этом допустил несколько серьезных ошибок.
Ошибка № 1. Я, ввиду предполагаемой серьезности задачи, назначил ежедневные «процедуры».
Ошибка № 2. Я, как безотказный АК-47, продолжал принимать восторженных и возбужденных халявой туземцев!
Ошибка № 3. Я не имел ни малейшего представления о защите, даже руки после «джигитовки» не держал в проточной воде!
Надо сказать, что некоторый опыт в области реконструкции повреждений я имел. Дело в том, что род мой происходит из глухой лесной Сибири, где в глухих таежных деревнях проживает целый клан Кочергиных, по большей части глубоких стариков. Так вот, бывая там, я был обучен обычному для тех мест противодействию болезням, зверям и варнакам, то есть лихим людям, причем противодействие это носит несколько мистический характер.
Через неделю «лечения» пальпация показала практически полное отсутствие уплотнения, но вот незадача — я перестал спать и плохо ходил, практически перестал есть, температура подскакивала до сорока, а съедаемый горстями аспирин даже пота не вызывал. Я прилетел в Челябинск и через десять дней уже катался на «скорой». Медики никак не могли поставить диагноз. Менингит — не подтвердилось, брюшной тиф — не выявлено, лихорадка неясного генеза — а вот это меня рвало на части. При этом все анализы — как у Терешковой перед полетом, даже РОЭ крови, что говорит об отсутствии воспаления в организме.
Спас меня врач-терапевт со «скорой», приезжавший ко мне в пятнадцатый раз. У меня уже начинались галлюцинации и стал барахлить «мотор», я тогда сильно похудел, весил около шестидесяти пяти килограммов, что для меня куда меньше, чем просто мало. Он посмотрел на меня с укором и говорит:
— А ну, давай вспоминай, что необычного делал в последнее время? Людей лечил… Как лечил?! — И тут он как заорет: — Что же ты молчал, придурок?! Беги в церковь, иначе ласты склеишь при такой динамике.
Самое забавное, поняв, отчего заболел, я пришел в себя буквально через пару часов, но в церковь сходил все равно.
Мораль в том, что энергии тела существуют, — это я узнал на собственной шкуре.
После физического общения с неприятными людьми надо обязательно влезть в холодную проточную воду, душ тоже подойдет. Вода уносит не только физическую грязь, но, видимо, и более тонкие негативные субстанции.
