Небо над полем - Винокуров Валерий (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
— И это я тоже знал. Иди. Будь здоров, — помедлив, Веретеев добавил: — Удачи тебе во всем, что ты задумал.
По пути в раздевалку, у самой двери, Сергей обернулся: чей-то пристальный взгляд вынудил его замедлить шаг. В холле появилась Ирина в сопровождении молчаливого Збарского, за которым, что-то рассказывая, бодрячком шел Минин.
Она была в долгу перед Мининым. В долгу, который ничем не могла возместить.
Разрыв с Сергеем поразил ее прежде всего своей нелепостью. Нелепостью, которая не поддавалась никаким объяснениям. Казалось, что еще какой-то один день — и она сменит фамилию. Весь мир был шумным и сверкающим, все пылало вокруг солнцем. И вдруг весь этот мир в один миг рухнул.
Сперва — словно Минина и не существовало никогда — гнетущая пустота.
Ее брат был ни при чем. Его скрытая война с Катковым оставалась достоянием лишь двоих — брата и Сергея. Виноват был Святослав, мальчишка с пытливым и безжалостным взглядом, по-юношески колючий и наделенный удивительной, не по годам, твердостью характера.
Собственно, последнее объяснение было вовсе не с самим Сергеем, а с его братом. В присутствии упорно молчавшего Сергея.
Да и не объяснение вовсе.
Этот мальчишка приехал с какого-то юношеского турнира — его без конца включали во всякие юношеские сборные. Приехал и застал брата, прикованного жесточайшим гриппом к постели. Команда улетела на очередные игры без своего капитана, а Ирина и не шила о болезни Сергея, полагала, что он уехал добывать голы для «Звезды».
Ситуация оказалась нелепой: Ирина узнала о болезни Сергея буквально за полчаса до возвращения домой Свята
Сергей не винил ее в отсутствии внимания — он и не ждал объяснений. А мальчишка возмутился. Вскипел, когда Ирина, прибежавшая к Катковым, сказала, что посидит возле Сергея, пока Свят сбегает в магазин за продуктами. Вскипел, нисколько не утеряв внутренней твердости, о которой Ирина до той минуты не подозревала.
Она до сих пор слышит этот возмущенный возглас: «Почему — вы? Он три дня обходился и без меня и без вас, час еще потерпит!»
Вот и все объяснение. Она неотрывно смотрела в осунувшееся небритое лицо Сергея, измученного лихорадкой, но ничего в его лице не отвечало ей…
Оставалось уйти, и она ушла. Никто не задерживал ее.
Гнетущую пустоту заполнил Минин. Внимательный, добрый, но такой гордый и самолюбивый. Потому она и была в долгу перед ним.
Знакомая раздевалка встретила Сергея беспокойной тишиной — каждый был занят своим нехитрым делом. Знакомый запах заставил Сергея закрыть глаза и сжать губы. Что сегодня придумал массажист? Опять випратокс. Мог бы что-нибудь и поновее…
Сергей подумал о том, что преждевременным уходом вычеркнул из своей жизни самое главное. И еще одна мысль пришла тут же: возвращает ли он, вернувшись, то самое главное, без чего чувствовал себя одиноко и порой страдал?
— Сережа, вот твоя сумка, — прошептал брат, освобождая Сергею кресло.
В знак братской признательности Сергей лишь взъерошил тщательно уложенные волосы на голове Свята.
Матч был заурядным — и по качеству игры, и по отношению футболистов к борьбе. Да и от тренерских замыслов больше попахивало жонглированием случайностями, чем предвидением и тонким расчетом. Впрочем, если от Савельева нельзя было и ожидать блестящих идей, то игра веретеевской команды меня расстроила: не сразу я сообразил, что любой веретеевский план так или иначе подвергается начальственной редакции, — но когда я понял, что питомцы Веретеева больше думают о том, как бы понравиться начальству, прилетевшему на матч, чем выполняют установки тренера, интерес к команде гостей у меня пропал совершенно.
А ведь матч-то меня захватил еще до судейского свистка. Ну, представьте себе: вдруг на поле вышел Катков, и пока шла разминка, стадион гудел. Можно даже сказать — зрители не сводили с него глаз.
Все как будто при нем, только едва заметно тяжеловат в беге, зато во время игры ни одного лишнего движения, все экономно, быстро. В паузах мгновенно расслаблялся. Каждый пас — с умом. Даже чем-то напоминал Стрельцова, хотя между ними пролегла целая футбольная эпоха. Когда мяч попадал к Сергею, игра словно расцветала. С его паса и забил Минин в первом тайме гол — в общем-то, в голе том ничего запоминающегося не было, хотя я знаю: многие футболисты помнят все свои голы, даже самые заурядные и бестолковые.
Но в начале второго тайма случилось такое, чего я никогда в жизни не видел и не знаю, увижу ли когда-нибудь.
Минин спровоцировал пенальти. На скорости ворвался в штрафную, и не успел еще защитник вступить с ним в борьбу, зацепил одной своей ногой другую и картинно так рухнул будто подкошенный. Конечно, вовсе не был он оригинален: когда-то этот номер здорово проделывали и другие футболисты. Но судья попался на приманку и назначил пенальти. Поначалу хотел бить сам Минин, однако Катков — с явной грубостью, вообще-то ему не свойственной, — оттолкнул Минина от мяча.
Вот на что я обратил тогда внимание. Уже перед разбегом Сергей глянул в сторону. И не на скамейку своей команды, а на ту, где сидели запасные соперника. По-моему, он на Веретеева посмотрел. Повторяю: по-моему. Позднее я спрашивал Сергея об этом эпизоде, но он вяло пожал плечами: разве во время матча думают о постороннем?
Стадион тогда ахнул горестно, отчаянно, потом смолк и встревоженно загудел. До конца матча он гудел, больше ни на что не реагируя. Даже ответный гол — забитый на радость веретеевского начальства — не тронул стадион.
Мяч просто срезался с ноги? У Каткова? У Каткова, который забивал все пенальти в своей жизни, даже в тот год анекдотических послематчевых пенальти. Значит, он забил бы, если бы захотел? Значит, он намеренно не забил? Не захотел нечестного гола? А ведь забей — и соперник уже не отыгрался бы.
Едва прозвучал свисток, я помчался вниз. Я застал футболистов, уходящих с поля, как раз в душном туннеле.
Бетонные плиты под все еще напряженными ногами словно подрагивали. Святослав, шедший рядом с братом, спросил, и я отчетливо слышал все слова:
— Ты волновался?
— Да, — ответил Сергей.
— Я просил: выпустите меня — забью. Я забил бы.
— Конечно. Любой — забил бы.
Объяснялись между собой два других футболиста.
— Он всегда был таким — мы просто не замечали. Савельев ему не простит.
— Хорошо, что проучил этого пижона.
— Проучил? Он и не собирался. Не про него он думал, а про завтрашний день. Про будущее. Про чье? А ты не понял? Не про твое и не про мое. Своего брата.
— Только брата? Почему — только его?
Я поспешил в раздевалку вслед за всеми. Не знаю, остался ли доволен моим бесцеремонным вторжением Савельев, но мне он все-таки кивнул.
Едва Сергей опустился в кресло, вырос перед ним возбужденный Минин.
— Ну, что, доказал?
— Тебе я ничего не доказывал, — спокойно ответил Сергей. — Никогда. — Он и не смотрел вверх, в лицо разгоряченного Минина.
— Может, ты и победить не хотел?
В ответ Сергей вяло спросил:
— Разве нужна нам такая победа?
— Очков нет, а ты принципы свои! Может, вам с братцем и не надо такой победы, но «Звезде» сейчас нужна любая.
Сергей по-прежнему смотрел на свои вытянутые ноги.
— Как раз ей и не нужна, — сказал он.
— Ты-то откуда знаешь, что нам надо? — упирался Минин.
Вот теперь Сергей вскинул голову. Думаю, что ответ его слышали все.
— Я знаю. И ты тоже еще узнаешь. Да раньше я все подряд забивал Даже самые подлые вроде сегодняшнего пенальти. Потому что глупым был.
— За зиму без футбола — поумнел? — прокричал Минин.
— Жаль. Надо было врезать тебе там, на поле, чтоб все видели.
— Вот как ты заговорил? воспользовался завалом — верховодить пришел? Не пройдет, Серега!
Не причислял я «Звезду» к тем командам, которые были мне особенно симпатичны, — стабильный середняк только и всего. Драма, какую она переживала, не была необычной или выходящей из ряда драм, то и дело потрясающих футбольные клубы. Однако вот о чем следовало не забывать: каждая команда переживала свою, похожую на десятки других, драму по-своему, в каждом случае рождался свой выход, то есть вопрос сводился к тому, какой выход из кризиса найдет «Звезда». В этом, кстати, тоже проявляется уникальность футбола.
