Как футбол объясняет мир.Невероятная теория глобализации - Фоер Френклин (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
Жоан Гампер и футбол, также импортированные в Каталонию, стали неотъемлемой частью ее жизни. Гампер до такой степени был влюблен в Каталонию, что даже перевел свое настоящее имя - Ганс - на местный язык. Он хотел, чтобы клуб стал символом Каталонии и ее мечты об автономии. Под его руководством атрибутами «Барселоны» стали цвета национального флага и крест святого Жорди, покровителя Каталонии.
Заявления каталонцев о своем национальном превосходстве вызывали в Мадриде раздражение. Центральное правительство не раз пыталось поставить выскочек на место. В 1923 году генерал Мигель Примо де Ривера захватил при поддержке короля власть и установил диктатуру, ставшую прообразом режима Франко. Примо де Ривера запретил флаг Каталонии и изгнал каталонский язык из государственной сферы. В силу своей символической роли клуб «Барселона» неизбежно подвергся репрессиям. В 1925 году за то, что его болельщики запели перед матчем национальный гимн, диктатор закрыл стадион «Барселоны» на шесть месяцев и наложил штраф на его директоров. Правительство дало понять Гамперу, что ему следует покинуть Испанию, если он не хочет, чтобы с его семьей что-нибудь случилось. Гампер уехал. Спустя несколько лет, обанкротившись из-за мирового экономического кризиса 1929 года, он впал в глубокую депрессию и покончил жизнь самоубийством.
Примо де Ривера проводил ту же политику, что впоследствии Франко, но у него не было столь же эффективного государственного аппарата. Репрессии его правительства натолкнулись на ожесточенное противодействие, ив 1930 году он ушел в отставку. На смену диктатуре пришла демократическая республика, а затем, после гражданской войны, снова диктатура во главе с Франко. Однако между Франко и его предшественником имелось существенное различие. Примо де Ривера реагировал на «Барселону» с яростью, потому что
он был классическим каудильо, заурядным диктатором, готовым подавить любое несогласие с его политикой. Для Франко сражение с «Барселоной» приняло форму эпического единоборства. Во время гражданской войны Каталония дольше всех сопротивлялась его войскам. Хотя некоторые барселонцы приветствовали Франко с распростертыми объятиями, многие жители города соорудили баррикады и действовали с такой смекалкой, какой позавидовал бы и Че Гевара. Взятие города обошлось Франко дорогой ценой. Когда Барселона пала, по его приказу были расстреляны все попавшие в плен повстанцы, число которых не установлено до сих пор. Их похоронили на холме Монтжуик, где впоследствии был сооружен олимпийский стадион.
Но существовала и другая, не менее важная причина ненависти Франко к «Барселоне». Генералиссимус страстно любил футбол и болел за извечного соперника «Барселоны» - мадридский «Реал». Он мог по памяти назвать все составы «Реала» за несколько десятилетий, регулярно смотрел в своем дворце матчи с его участием и даже делал ставки на их результаты. (Не случайно государственное телевидение в еженедельном спортивном обозрении уделяло этой команде гораздо больше внимания, нежели любой другой.)
Франко преследовал «Барселону» всеми мыслимыми способами. Мануэль Васкес Монтальбан пишет: «Когда войска Франко вошли в город, четвертым в списке подлежащих запрету организаций - после коммунистов, анархистов и сепаратистов - значился футбольный клуб "Барселона"». В самом начале франкистского мятежа жандармы-фашисты схватили придерживавшегося левых убеждений президента «Барселоны» Жозепа Суниола, когда он ехал через холмы Гуадаррама посетить защищавшие Мадрид каталонские части, и казнили его. После взятия столицы Каталонии франкисты взорвали здание, в котором хранились трофеи «Барселоны». Уничтожив материальные атрибуты клуба, они решили лишить его идентичности. Новые власти требовали от клуба изменить название, чтобы оно звучало исключительно по-испански - «Club de Football de Barcelona» вместо «Football Club Barcelona», - и отказаться от цветов каталонского флага. И это было только начало. Франко назначил нового президента, чтобы держать под контролем идеологическую направленность клуба. Этот человек как нельзя лучше подходил для такой роли. Во время войны он был капитаном гражданской гвардии и служил в «Антимарксистском дивизионе». На всех, кто имел какое-либо отношение к «Барселоне», были заведены полицейские досье с целью выявления скрытых националистических настроений.
В своей книге журналист Джимми Берне излагает весьма показательную историю, относящуюся к началу эпохи Франко. В 1943 году «Барселона» встречалась с «Реалом» в полуфинале Кубка Генералиссимуса. За несколько минут до начала игры в раздевалку «Барселоны» зашел начальник службы государственной безопасности. Он напомнил игрокам, что многие из них совсем недавно вернулись в Испанию из эмиграции после амнистии. «Не забывайте о том, что некоторые из вас играют только благодаря великодушию властей, простивших вам недостаток патриотизма». Намек был более чем очевиден. Каталонцы проиграли с невероятным счетом 1:11, потерпев самое крупное поражение за все время существования команды.
Это была лишь одна из множества любезностей, оказанных диктаторским режимом мадридскому «Реалу», который отблагодарил его, построив свой новый стадион на авениде Генералиссимуса Франко. Некоторые считают, что официальные власти помогли «Реалу» заключить контракт с лучшим игроком 1950-х годов аргентинцем Альфредо Ди Стефано, хотя руководство «Барселоны» еще раньше договорилось с ним. Когда «Реал» выигрывал чемпионаты, Франко осыпал свой любимый клуб почестями, которых никогда не удостаивались другие победители. Биограф каудильо Пол Престон пишет: «Франко рассматривал победы мадридского "Реала" и национальной сборной как свой личный триумф». Тем не менее, несмотря на все заговоры против «Барселоны», о которых так любят поговорить каталонцы, в первые годы правления Франко в историю клуба были вписаны одни из самых славных его страниц.
Этот парадокс - гонения и успехи - порождает один из самых щекотливых вопросов политической истории футбола. Умберто Эко сформулировал его так: «Возможна ли революция на воскресном футбольном матче?» Для «Барселоны» это особенно непростая тема. Болельщики этого клуба любят похвастать, что стадион дает им возможность выразить недовольство режимом. Вдохновленные присутствием 100000 единомышленников, они могут без опаски выкрикивать такие лозунги, какие не осмелились бы произнести даже вполголоса на улице или в кафе. Это достаточно распространенный феномен. Многие движения сопротивления начинались на футбольных стадионах. Болельщики «Црвены звезды» Драза, Крле и другие белградские футбольные хулиганы способствовали свержению Слободана Милошевича. Празднества на площадях Бухареста по случаю выхода сборной Румынии в финал чемпионата мира 1990 года переросли в восстание против коммунистического диктатора Николае Чаушеску и его жены. Движение, приведшее к падению режима Альфредо Стресснера в Парагвае, тоже возникло на спортивной почве.
Но когда болельщики «Барселоны» с гордостью говорят о революционном духе «Камп Ноу», они не в состоянии вразумительно объяснить, почему Франко не раздавил клуб. Он мог сделать это с легкостью, поскольку в его распоряжении имелся эффективный полицейский аппарат. Однако Франко не пошел по стопам Примо де Ривера, грозившего уничтожить «Барселону» в 1920-х годах, а предпочел не обращать внимания на звучавшие в его адрес оскорбления. Он никогда открыто не оправдывал эту политику терпимости, но его цель была достаточно ясна: дать каталонцам возможность расходовать свою политическую энергию в относительно безопасном для существующего режима месте.
«Барселона» позволяла Каталонии выпускать националистический пар, и это всех устраивало. Франко никогда не сталкивался с серьезной оппозицией со стороны каталонцев. В отличие от басков, другого национального меньшинства Испании, страдавшего под гнетом диктатуры Франко, каталонцы не создавали фронты освобождения, не похищали президентов мадридских банков и не взрывали бомбы на автобусных остановках. А болельщики «Барселоны» никогда всерьез не протестовали против засилья в руководстве клуба апологетов Франко. Каталония не бунтовала, а занималась делом. Экономическая политика диктатуры способствовала бурному развитию промышленности в Барселоне и прилегающих районах. В 1950-1960-х годах сюда в поисках работы приехали тысячи и тысячи переселенцев с юга Испании. Промышленная мощь и сопутствующее ей материальное благосостояние отвлекали от мыслей об ужасах гражданской войны и притеснениях.
