Эверест, юго-западная стена - Замятин Л. М. (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Завершающим маневром был наш с Вовиком бросок в сторону склонов Нупцзе. Кажется, дорога ясна.
Вечером Анатолий Георгиевич дал нашей двойке ответственное задание — найти выход на плато. (Эдику и Коле предложил снять свои “кружева”.)
21 марта. Очень хотелось проложить дорогу на плато за один день, поэтому вышли пораньше, в 4.15. Однако не взяли фонарь, надеясь, что дорогу знаем достаточно хорошо, и в нижней части полчаса поплутали по леднику. Надев кошки, довольно быстро проскочили обработанный кусок. Казалось, что выход на 6100 не представит трудностей. Но, пройдя несколько верёвок по простым подушкам выше средней пологой части, упёрлись в систему трещин и стен, отделяющих ледник от склонов Нупцзе. Во многих местах путь оказался опасным. Венцом всего была 60-метровая стена, в некоторых местах совершенно отвесная, а главное, состоящая из смёрзшихся ледяных глыб, на которые нет никакой надежды.
Проходя её, я натерпелся страха за себя и за Вовика, который стоял внизу: я мог засыпать его одним неловким движением. После этого прошли ещё одну стенку метров пятнадцати и по увалам подошли вплотную к северным скалам гребня Нупцзе.
Отсюда ледник Кхумбу просматривается весь до западных склонов Лхоцзе, левее видна вершина Эвереста и верхняя стенка нашего контрфорса. Я долго бродил по леднику в поисках следов лагеря 6100 предыдущих экспедиций, консультировался с базой по рации, но никаких остатков лагеря и даже намёка на них найти не удалось. Со времени предыдущей экспедиции прошло меньше года, но ледник движется так быстро и со склонов валят снег и лёд так интенсивно, что всё скрывается в толще льда. Ветры завершают работу, заглаживая поверхность ледника.
Оставили палатки на 6100 и пошли на спуск. Опять поволновались на “живой” стене, хотя спускались по верёвке, но без спусковых приспособлений, и на маятнике мне стоило большого труда встегнуть узел в промежуточный карабин.
“Живыми” мы называем отдельные, свободно лежащие камни, которые представляют особую опасность при восхождении. Случайно сдвинутый неосторожным движением, верёвкой или сильным порывом ветра, такой камень может вызвать цепную реакцию и привести к камнепаду или обвалу. Ужасно чувствуешь себя, когда сверху со свистом и воем артиллерийских снарядов несётся целый залп камней самого разного калибра. Возможные места камнепадов мы. стараемся предусмотреть и прокладывать маршрут по гребешкам или под стенками, чтобы, иметь прикрытие.
Самое неприятное, когда всё-таки приходится идти по “живому”, когда невозможно обойти по монолитной скале или по прочному льду. В этом случае стараешься вообразить себя мухой, как будто в тебе совсем нет веса. Идёшь крайне осторожно, медленно, плавно, без рывков, осматриваешь каждый камень, рассчитываешь каждое движение, старательно укладываешь идущую за тобой верёвку, которая тоже может сдвинуть камень. На “живых” стенках, как правило, невозможно организовать надёжную страховку: нет монолитной скалы, некуда забить крюк, которому ты доверил бы свою жизнь.
Альпинисты очень не любят такие места, и никакая самая крутая, отвесная или даже отрицательная, но прочная стенка не может сравниться по сложности прохождения с некрутым, но разрушенным участком.
Вспоминаю восхождение сборной команды Ленинграда на чемпионате страны. 1979 года по центру северной стены, пика Революции (6975). Один из участков маршрута — стена всего сто метров, крутизной 80 градусов — занял у меня день работы, и всё это время я не знал, что будет в следующую секунду: рухнет подо мной вся эта многотонная масса или мне удастся шагнуть на более прочную опору, выдержит ли только что забитый крюк или вылетит, едва я на него стану ногой. После того как по перилам прошла основная команда и мы сняли верёвки, оказалось, что все они пробиты, камнями и для работы уже непригодны.
Поэтому когда альпинисты изучают маршрут, они интересуются не только крутизной и протяжённостью сложных мест, но и тем, что за порода, насколько она разрушена, какие крючья в ней лучше держат. И высшей квалификацией альпиниста является умение пройти по “живому”, не сбросив ни одного камня.
Технический приём “маятник” используется в альпинизме и скалолазании довольно широко, в основном на отвесных стенах. Например, при переходе с одной вертикальной щели на другую, между которыми невозможно пройти свободным лазанием. В щели забивается крюк, продевается верёвка, альпинист спускаеч тся на несколько метров и, вися на верёвке, отталкиваясь и раскачиваясь вдоль стены, перелетает на параллельную щель.
На среднем плато выдернули жёлтую американскую верёвку, которая прошивала четыре-пять сераков на глубине одного метра.
Ледопад, как и место базового лагеря, — музей истории покорения Эвереста. Эта гигантская ступенька ледника Кхумбу — как грандиозная витрина с постоянно меняющейся экспозицией, на которой демонстрируется разнообразнейшее снаряжение десятков экспедиций. Хронологически распределение экспонатов напоминает геологический срез: на нижних полках следы пионеров ледопада — британцев и швейцарцев, наверху — богатая коллекция болгарских и японских вещей, оставленных в 1981 году. Там, где ледопад прекращает своё не заметное глазу падение и переходит в спокойный долинный ледник, нам даже удалось найти свидетельства пребывания экспедиции сэра Джона Ханта (1953 г.). Выше, где ледопад открывает и закрывает свои трещины, повторяя изгибы скального ложа, встречались то французская пластиковая банка, то испанская верёвка, то итальянский карабин. Перед выходом на 6100 обнаружили болгарскую лестницу в хорошем состоянии. Иногда эти вещи путём сложного перемещения слоёв выносит на поверхность или даже на верхушку серака, иногда их замечаешь в стенках трещин на пяти-, десятиметровой глубине. Есть они и глубже, но там темно.
К сожалению, ни капли огромного труда, затраченного альпинистами на прокладку дороги через ледопад, не может быть использовано их последователями. Подвижки ледника и разрушительное действие солнца за три-четыре недели приводят дорогу в полную негодность.
22 марта. Общий день отдыха. Хотя до сих пор минуты свободной не было.
Итак, наконец-то собралась почти вся экспедиция, кроме Ефимова, Ильинского, Кононова, Трощиненко. Они до сих пор идут с караваном. Вчера полдня мы “отходили” от работы на маршруте. Надо заметить, что после каждого выхода устаёшь так, что последний подъём к палаткам — три метра перепада — преодолеваешь в несколько приёмов. Особенно изматывает палящее солнце среди царства снега и льда.
В лагере обычная суета новоселья. Устанавливаются палатки и антенны, сортируются продукты и снаряжение, распаковывается и “перенюхивается” личное барахло.
Под личные вещи нам с Володей выделили три баула на двоих, и они были забиты, до отказа. Все мы. впервые участвовали в подобной экспедиции, не имели опыта и чёткого представления о том, что же конкретно нужно брать с собой. Какие кошки будут лучше держать на этом льду? Какие рукавицы потребуются на леднике, какие на скале и какие на самом верху? Все взяли по две-три пары ботинок, большое количество тёплого белья, носков, солнцезащитных очков. Мы получили абсолютно всё снаряжение, необходимое для жизни и работы, но, конечно, каждый привёз или свою любимую рубашку, или исключительно удобные штормовые брюки, или кошки собственной конструкции, проверенные на многих сложных восхождениях. Я в основном ориентировался на то, что было выдано, но некоторые вещи переделал ещё дома (беседку, рюкзак, ветрозащитный костюм), а другие подгонял уже в базовом лагере.
Между делом, под шумок, нам четверым, занятым на продуктовом складе, удалось помыть головы. Это событие произошло впервые за последние две недели, и мы прямо блаженствовали. А если всё пойдёт нормально, то мы и баню устроим.
Ребята, только что пришедшие в базовый лагерь, чувствуют себя по-разному. Большинство нормально, у некоторых болит голова. Хуже всех приходится Володе Воскобойникову, который впервые на такой высоте. Вчера почти не вставал. Сегодня отдаёт кое-какие указания шерпам на кухне.
