Вечная тайна футбола - Якушин Михаил Иосифович (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Стало ясно, что команда без каких-то коренных перемен не сможет выправиться. Три человека, приглашенные в конце 1939 года в московское «Динамо», сыграли большую роль в том, что коллектив наш в следующем сезоне преобразился до неузнаваемости: тренер Борис Андреевич Аркадьев, нападающие Сергей Соловьев и Николай Дементьев.
Организованный беспорядок
В своей книге «Тактика футбольной игры» Аркадьев впоследствии очень емко и точно, мне кажется, выразил суть всяких тактических перемен, происходящих в футболе: «Система игры– продукт коллективного творчества игроков и тренеров. В этом процессе игроки начинают, а тренеры завершают».
В давнишнем споре о том, игроков ли нужно подбирать под определенную тактику или строить тактику, основываясь на достоинствах игроков, я твердо стою на второй позиции.
Это не Рипус Михелс, известный голландский тренер, заставил Иоханна Круиффа играть практически на всех участках поля, в результате чего в «Аяксе» родилась так называемая система «тотального футбола». Прежде сам Круифф, который обладал редкими природными данными, почувствовал, что ему, как птице в клетке, становится тесно в рамках игры обычного нападающего, назойливо преследуемого бесцеремонными опекунами, и вырвался на свободу, которую обрел на всем большом пространстве футбольного поля. Заслуга же Михелса была в том, что он, не осадил своего талантливого ученика, а, разглядев все. выгоды необычайно широкоманевренной и универсальной игры Круиффа, обернул ее на пользу команде. Тренер стал поощрять и других футболистов следовать примеру лидера, наладил взаимозаменяемость и взаимодействие… Так было сказано новое слово в тактике.
Братьев-близнецов Аркадьевых, Бориса и Виталия, в тридцатые годы знала вся спортивная Москва. Начинали они играть в футбол в Петрограде, где еще до революции получили классическое, как в то время говорили, образование в гимназии. В Москве же учились в институте физкультуры, закончили его и некоторое время работали в нем преподавателями. Оба они были неординарными людьми, слыли большими оригиналами. Рассказывали, что братья, получив в институте комнату на двоих, решили никакой мебелью не обзаводиться, вести спартанский образ жизни. Собирая осенью опавшую листву, устилали ею пол в своей комнате – и постель была готова. Какое-то время увлекались вегетарианством – ели только фрукты и овощи. С весны они не упускали ни одного луча солнца и удивляли всех ранним и ровным загаром.
Братья увлекались и фехтованием. Борис на протяжении многих лет преподавал фехтовальную науку слушателям Военной академии имени М. В. Фрунзе, а Виталий со временем достиг в этом деле больших высот, стал заслуженным тренером СССР, воспитал немало знаменитых чемпионов мира и олимпийских игр.
В футбол оба играли за клуб «Сахарники», который затем, после реорганизации, отошел к заводу «Серп и Молот» и стал называться «Металлургом».
Борис выступал на месте защитника, Виталий – на правом краю нападения. Игроки они были живые, динамичные, подвижные, звезд, правда, с неба не хватали, но пользу команде приносили несомненную. В «Металлурге» играли в основном ребята простецкие, в обращении они не особенно церемонились, и во время игр не раз можно было слышать, как партнеры Бориса Аркадьева покрикивали ему: «Ну ты, художник, играй!». Не по злобе, конечно, а просто так, блеснуть словечком, в душе даже гордясь, что с ними рядом играет такой человек. Борис Андреевич не обижался – он был выше этого.
Живопись была еще одним страстным увлечением Бориса Андреевича Аркадьева. Он и знатоком ее был большим, и сам рисовал. Я не специалист и не берусь судить о его способностях в этой области. Когда мы с ним жили в одном доме, он как-то заглянул к нам на огонек и, обращаясь к моей жене, сказал: «Аня, хотите я вам на стене нарисую вазу с флоксами?». Жена согласилась, и Борис Андреевич на одной из стен, покрытой меловой краской, цветными мелками профессионально выполнил рисунок. И этот рисунок сразу оживил нашу квартиру. Во время многочисленных поездок по разным городам Борис Андреевич обязательно посещал картинные галереи, приглашал с собой и нас и при этом давал интересные и поучительные комментарии…
Оба брата Аркадьева стали в конце концов футбольными тренерами. Виталий возглавлял московский «Буревестник» в чемпионате 1938 года, когда в экспериментальном порядке в турнир включили сразу 26 клубов. Команда ему досталась слабенькая, формировалась она в пожарном порядке, а игроков собирали, что называется, с бору по сосенке. Амбиции, однако, у руководителей «Буревестника» были немалые. Перед матчем с нами, рассказывали мне потом, вызвали они Виталия Андреевича и спрашивают: как, мол, команда думает сыграть с московским «Динамо»? Аркадьев с присущей ему прямотой отвечает: «А чего тут думать? Проиграем – сомневаться не приходится. Соперник ведь на голову выше нас по классу…». Руководители обиделись: «Что вы за тренер, если у вас перед матчем такое настроение?». Не знаю уж, что они хотели от него услышать, но тренер сказал сущую правду. И я в своей практике всегда смотрел на вещи реально и в заблуждение начальство не вводил, а говорил так, как есть на самом деле. И за это меня ценили. Хорош был бы тот же Виталий Андреевич, если бы он пообещал сыграть успешно с московским «Динамо», а в итоге, как это и произошло, «Буревестник» проиграл 1: 7. Что бы про него сказали те же руководители?
Перед олимпийским турниром в Хельсинки в 1952 году, когда мы впервые приняли участие в этих крупнейших спортивных соревнованиях, начальником отдела футбола Всесоюзного спорткомитета и одновременно вице-президентом ФИФА был Сергей Александрович Савин, впоследствии кандидат педагогических наук, заведующий лабораторией футбола ВНИИФКа. Он непосредственно отвечал за подготовку сборной СССР. В ту пору у нас существовало все-таки, видимо, несколько преувеличенное представление о возможностях нашей команды, основанное на ряде успешных выступлений советских футболистов в международных товарищеских матчах. Поэтому от Савина требовали гарантий, что сборная СССР выиграет турнир. Савин, однако, незадолго до этого побывавший за рубежом и посмотревший там в деле наших возможных соперников, убедился в том, что они играют намного сильней, чем мы это себе представляем. Он отказался давать какие-либо гарантии. Его увещевали, стыдили, называли маловером, но Савин стоял на своем. Тогда его просто отстранили от работы. Сборная же СССР на Олимпиаде 1952 года проиграла в 1/8 финала югославам и выбыла из дальнейшей борьбы.
Если для Виталия Аркадьева футбольная тренерская деятельность оказалась лишь эпизодом в биографии, то для Бориса Аркадьева она стала смыслом всей жизни, она-то прославила его в спортивном мире (как Виталия Аркадьева – деятельность на фехтовальном поприще).
В те времена, когда Борис Андреевич Аркадьев пришел в московское «Динамо», профессия тренера только-только обретала права гражданства. Ни про кого из специалистов нельзя еще было определенно сказать, что он хороший, стоящий тренер и может «сделать» команду. Слышали мы, конечно, о работе Аркадьева в «Металлурге», где он трудился почти три сезона, знали его еще раньше как игрока, но все это были сведения общего характера, за исключением одного – уже тогда у Аркадьева была репутация тренера, умеющего наладить игру в обороне.
Переход на систему «дубль-ве» не только коренным образом поменял функции футболистов. Новая расстановка полевых игроков привела, по существу, к тому, что всякий из них имел теперь персонального соперника. Пошла игра, именуемая «каждый против каждого». Крайний защитник действовал против крайнего нападающего соперников, центральный защитник – против центрального, полузащитник – против полусреднего нападающего и наоборот. Так вот, «Металлург», где работал Аркадьев, решительно отказался от чисто позиционной обороны, характерной для системы «пять в линию», и перешел на подвижную защиту, то есть на плотное держание нападающих противника, – прием, в какой-то степени заимствованный из баскетбола. Тренерский замысел тут ясен: легче не дать сопернику принять мяч и начать игру, чем расстроить уже начатую им игру.
