Хоккей: надежды, разочарования, мечты… - Тихонов Виктор Васильевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Наверное, кто-то из читателей удивится: получил Тихонов команду, о которой можно только мечтать, и тем не менее постоянно выражает недовольство то тем, то другим. А ведь это тот самый знаменитый клуб, на котором всегда держалась сборная. Почему же специалист, работавший прежде лишь с одной командой высшей лиги — с рижской, все время чем-то недоволен? А ведь, наверное, ЦСКА все-таки посильнее, чем рижский клуб.
ЦСКА и в самом деле знаменитый клуб, прекрасная, первоклассная команда. И я долго сомневался, переходить ли мне в ЦСКА. Тревожила мысль: смогу ли я справиться с двумя первоклассными командами? Ведь у меня не было опыта постоянной работы ни с одной из них.
Когда после окончания чемпионата мира 1977 года меня пригласили в Москву и сообщили, что решено поручить мне работу со сборной командой Советского Союза, я отказался. Я считал возможным совмещать две другие должности — старшего тренера сборной СССР и старшего тренера рижского «Динамо».
Я не хотел покидать команду, с которой работал девять лет. Ну а кроме того, боялся не справиться с двумя новыми для меня чрезвычайно сложными коллективами. Опасался, признаться, что «завалю» обе первоклассные команды. Но в конце концов после долгих размышлений, сомнений, переговоров согласился на обе новые должности.
1 июня 1977 года газета «Советская молодежь» поместила мое открытое письмо латвийским любителям хоккея:
«Дорогие друзья!
Я обращаюсь к вам в трудную для меня минуту.
Девять лет мы с вами делили радости и печали. На всем девятилетнем пути становления и роста нашей команды вы своей преданностью, требовательностью, пониманием современного хоккея помогали нашему рижскому «Динамо». В стремительном взлете команды от второй лиги к четвертому месту среди сильнейших команд страны заслуга принадлежит не только нашим замечательным, преданным своему клубу и спорту ребятам, но и вам, болельщикам. Ваш активный отклик на все, что происходило в команде, способствовал росту наших хоккеистов, не позволял нам останавливаться на достигнутом…
Все наши достижения — это и ваши достижения, друзья!
Для меня эти девять лет — самые плодотворные, самые интересные, самые счастливые годы жизни. В Риге я впервые стал старшим тренером команды, получил широкие возможности для по-настоящему самостоятельной творческой работы.
И вот настала трудная для меня минута: я уезжаю из Риги. Спортивное руководство страны сочло необходимым доверить мне пост старшего тренера первой сборной Советского Союза. Одновременно я назначен старшим тренером ЦСКА. Последнее решение вызвано тем, что ЦСКА является базовой командой сборной. Решено также перевести в армейский клуб и Хелмута Балдериса. Цель этого перевода — создание нового ударного звена для сборной страны.
Трудно передать, как больно мне расставаться с родной командой. Это все равно, что расстаться со своим ребенком, в жилах которого течет твоя кровь, которого вынянчил, вырастил, в которого вложил свою душу, сердце, ум — все лучшее, что у тебя есть. Можно ли вот так просто оставить свое дитя? Конечно, нет. Когда я был на приеме у руководства в Москве, я так и заявил. Я сказал, что отныне у меня три команды: сборная, ЦСКА и рижское «Динамо». Мое заявление о том, что я буду поддерживать постоянную связь с моим родным коллективом, регулярно приезжать в Ригу для консультаций и помощи новому руководству команды, встретило понимание и одобрение. Больше того, я получил заверения в том, что рижскому «Динамо» будет оказана поддержка и помощь со стороны спортивного руководства страны на самом высоком уровне.
В команде остается тренером Эвалд Грабовский. Вы его хорошо знаете. Не сомневаюсь, он сделает все возможное, чтобы продолжить и развить прекрасные традиции рижского «Динамо» — самой трудолюбивой, самой дисциплинированной команды нашего хоккея (поверьте, это не громкая фраза, а бесспорный факт).
Но все усилия нового руководства коллектива могут оказаться бесплодными, если вы, болельщики хоккея, не окажете ему поддержки. Вы даже не представляете себе, как много значит для игроков и тренеров ваше участие! Как окрыляет команду ваша помощь! Так будьте же настоящими патриотами рижского «Динамо», славного своими традициями латвийского хоккея!
Что же касается меня, то можете считать меня нештатным тренером команды. Сердцем я остаюсь с вами».
Не принимал и не принимаю иронии по поводу того, что, работая в Риге, я как будто бы привык к чему-то особому… Нет, не к особому. К норме. Привык к норме. К тому, что хоккеисты могут играть равно хорошо и начальные минуты матча, и остаток последнего периода. Одаренность Петрова или, скажем, Гусева была несравненно выше, чем у лидеров рижан. Но если бы Петров и Гусев не только в молодости, а из года в год, в течение многих сезонов, работали так, как требует этого сегодняшний хоккей, они играли бы еще сильнее и дольше, — в этом я абсолютно уверен.
Как и все люди, связанные с хоккеем, я немало слышал, разумеется, о «железном» Тарасове, о его неслыханно твердом характере, о «железной» дисциплине в армейском клубе. Впрочем, не только слышал о Тарасове, но и знаю его уже много лет.
Уверяю читателя, что ничего этого не было в том ЦСКА, в который попал я. Не было не только «железной» дисциплины, но и элементарной — с точки зрения требований, принятых в современном спорте.
Для меня, повторяю, дисциплина — это и поведение в быту, и дисциплина игровая.
Все эти проблемы тесно связаны одна с другой, и вычленить их можно только в послематчевом анализе. Они нерасторжимы в практике. В спорте. В жизни.
Тактическое образование — это не только тактическая эрудиция игроков, их умение разобраться в том, что происходит на льду. Не только готовность найти ключи к любой тактической схеме, предложенной соперником, но и неукоснительное, точное исполнение заданий на матч, строгая игровая дисциплина, исключающая казацкую вольницу, какой-либо анархизм на поле.
Разумеется, следование плану, выполнение тактического задания не только не исключает, но и предполагает импровизацию, творчество, неустанный поиск.
В спортклубе ЦСКА все, кажется, соглашались, что Тихонов занял в общем правильную позицию. Именно в общем. Ибо когда речь шла не об общих декларациях, не о перспективных планах и принципах, которым, по мнению тренера, должна следовать команда, но о конкретных людях, в том числе знаменитых, нужных команде для ее боеспособности, взгляды руководителей менялись. Мои решения вызывали недоумение и протесты.
Я убеждал хоккеистов, уговаривал их, просил подумать о судьбе команды и о собственной судьбе. Терпел многое. Долго терпел. Но наступало время, когда просьбы и уговоры уже не действовали, когда терпение было исчерпано.
И тотчас же возникали сложности. Меня не понимали. Друзья, далекие от спорта, спрашивали не раз:
— Ну почему вы, в ЦСКА, должны выносить сор из избы, когда рядом, в команде ваших соперников, за такие же проступки игрока наказывают тихо, стремятся все-таки сохранить его для команды, хотя проступки бывают там и более тяжкие?…
Отвечал:
— А может быть, и они возьмут с нас пример? Кто-то же должен начать?… Мы будем наводить порядок, даже если все об этом будут знать, даже если нас за это будут не просто критиковать, но и ругать. Даже если надо мною станут насмехаться… Но мы добьемся, что с нас будут брать пример…
Я был непреклонен, ибо убежден, что сильный коллектив может себе позволить выносить сор из избы, его нравственному здоровью не опасны никакие критические перетряски и переоценки. Что же касается позиции тренера… Стараюсь не забывать, что тренер отвечает не только за очки, набранные его командой, не только за сегодняшнюю игру и поведение спортсмена вне площадки, но и за то, каким этот спортсмен будет в будущем, каким человеком он станет.
Было бы неверно рассматривать мою работу в ЦСКА как деятельность, направленную на некую кардинальную ревизию, на решительный пересмотр всего того, что было найдено, накоплено, создано прежними тренерами. Конечно же, нет! Я опирался на лучшие традиции ЦСКА, где на протяжении десятилетий спортсменов приучали трудиться самоотверженно, истово, с полной отдачей сил, где со времен Тарасова существовал закон — играть с первой и до последней минуты, где молодежь воспитывалась в духе патриотизма, истинного товарищества, где, наконец, многие годы стремились не останавливаться на достигнутом, но неустанно искать возможности и пути усиления игры.
