Футбол на всю жизнь - Блохин Олег Владимирович (мир книг txt) 📗
— Ну, вы, короли, так и будете скучать без движения?
Я открыл глаза и вопросительно посмотрел на брата. Он полулежал на теплом золотистом песке и всем своим видом показывал, что ему в эту минуту тоже вполне хорошо без движения.
Но мама не отступала:
— Давайте хотя бы сыграем во что-нибудь, сыновья?
Я поднялся с песка и с любопытством спросил:
— Во что ты предлагаешь, мать? Надеюсь, не в футбол?
— Сдался мне твой футбол, — насмешливо сказала мама. — Попрыгаем с места! Сколько мне дадите форы?
Николай тоже поднялся. Мы подошли к самой воде, где песок, обласканный зыбкими речными волнами, был мокрым и упругим. Провели две черты — для себя и для мамы. Решили, что фора в один метр для нее вполне достаточна. Стали прыгать. Мама прыгала последней. Мы с братом так и ахнули: приземлилась за той форой, которую мы ей снисходительно отмерили!
— Так ты же еще в отличной форме, мамочка! — нежно обнял ее за плечи Николай.
Я смотрел на нее как завороженный. Ведь она уже была бабушкой с вполне взрослым внуком.
…Моя мама родилась в селе Небрат Бородянского района. Это километрах в пятидесяти от Киева. Она была одиннадцатым ребенком в семье. Дед мой, рассудительный, тихий, степенный, крепкого сложения человек, никогда ни с кем не спорил, не ругался. И на детей своих голоса не повышал, не бранил их. А вот бабушка была женщина энергичная, быстрая и проворная. В доме всегда было чисто, но не всегда сытно. И в тринадцатилетнем возрасте моя мама подалась в Киев и поступила в ФЗУ при фабрике имени Максима Горького. А после окончания училища пришла работать на эту самую фабрику лекальщицей.
Но как же стала эта сельская девочка, с юных лет сама зарабатывающая себе на жизнь, заслуженным мастером спорта?
Здесь позволю себе прервать рассказ Олега, дополнив его собственными наблюдениями. Дело в том, что я тоже живу на Чоколовке, неподалеку от родителей Блохина, и знаком с ними лет двадцать. Мне кажется, что все это время мама Олега — Екатерина Захаровна Адаменко — остается энергичной, неунывающей женщиной, над которой словно бы годы не властны. Она родилась 7 ноября — в светлый праздник Октябрьской революции! И всегда сокрушалась, что родила Олега на два дня раньше — 5 ноября 1952 года…
Когда бы я ни позвонил Екатерине Захаровне, всегда в трубке слышу ее звонкий голос. Шутит, смеется, пересыпает свою речь народными пословицами и поговорками. Знает их, кажется, сотни. А иногда, бывает, затянет мелодичную украинскую песню. Она очень интересный рассказчик. Помню, как в канун 1987 года актовый зал Киевского инженерно-строительного института, где уже много лет Екатерина Захаровна работает старшим преподавателем на кафедре физвоспитания, заполнили студенты и преподаватели. Как говорится, яблоку негде было упасть — более тысячи человек! Все пришли на встречу с Олегом Блохиным. Но люди, узнав, что Екатерина Захаровна тоже в зале, пригласили его на сцену вместе со своей матерью. Зал долго рукоплескал этим двум замечательным заслуженным мастерам спорта. Потом к ним было много вопросов. И огромная аудитория с одинаковым вниманием слушала ответы знаменитого на весь мир футболиста и матери, взрастившей его…
Уже работая над вторым изданием нашей книги, мы с Олегом решили, что поведать свою спортивную биографию его мама должна сама: просто у нее это лучше получится. Ведь интересно же узнать, как эта сельская девочка увлеклась всерьез спортом?
Екатерина Захаровна Адаменко:
— Однажды летом 1935 года прямо в центре Киева проводили городской кросс. Дистанция проходила по улицам города — от магазина спортивных товаров «Динамо», который был в районе площади Толстого, до Красного стадиона (на его месте нынешний Республиканский — по улице Красноармейской). Меня считали, наверное, самой шустрой из всех подружек по ФЗУ. «Будешь бежать пятьсот метров, Катя», — сказал мне наги физрук. Я даже обрадовалась, что выбор пал на меня: для меня бег — одно удовольствие! И вот старт. Мои первые соревнования. Махнулстартер флагом, и мы побежали. Припустили, конечно, что есть духу. Но смотрю, а девчонки, которые меня сразу обогнали, и те, которые бежали рядом, постепенно стали отставать. А я на радостях еще больше темп прибавила и так первой и пересекла линию финиша. Подошел какой-то солидный мужчина и говорит: «У тебя талант, девочка! Будешь обязательно приходить на стадион и тренироваться». И записал мою фамилию. Тренировки мне сразу не очень-то понравились. Тренеры считали, что я должна бегать на 800-метровой дистанции. А это для меня было очень скучно: сама ведь была живая и быстрая, все больше старалась на тренировках заниматься вместе со спринтерами. Через год проводился матч четырех городов — Москвы, Киева, Ленинграда и Харькова. Меня включили в сборную города: поставили бежать 100 метров и прыгать в длину. И надо же, чтобы я победила всех своих соперниц! Сто метров пробежала за 13 секунд, прыгнула в длину почти на пять метров. Для моих шестнадцати лет это было не так уж плохо. Так окончательно определилась моя специализация, и с тех пор я всерьез увлеклась спринтом.
В нашем домашнем музее хранится множество маминых призов и медалей. Большинство из них она завоевала в послевоенные годы. Порой диву даешься, как ей удавалось все совмещать: заочно учиться в институте физкультуры, работать на кафедре физвоспитания университета и самой выступать на дорожке. И не просто выступать! Именно в эти годы она показала свои лучшие результаты — 68 раз вносила поправки в рекорды Украины. Некоторые из них были на уровне всесоюзных достижений. К примеру, моя мама второй из женщин Советского Союза (вслед за москвичкой, неоднократной чемпионкой СССР в спринте и первой советской чемпионкой Европы Евгенией Сеченовой) пробежала 100 метров быстрее 12 секунд — 11,9! — и повторила всесоюзный рекорд.
…Королем игр на Чоколовке был футбол. И, заметив мое увлечение, мама сама привела меня в футбольную секцию на стадион инженерно-строительного института, на кафедре физвоспитания которого она уже работала в ту пору в должности старшего преподавателя. Я стал ходить на тренировки. Впрочем, они продолжались недели две. Потом тренер куда-то пропал, и мы, мальчишки, снова разбрелись по своим дворам. Тогда за дело взялся отец.
Мое поколение знает о войне в основном по учебникам истории, по книгам да кинофильмам. Я не исключение. Но однажды…
В тот день мы смотрели по телевизору фильм «Блокада». Дома собралась вся семья. Когда фильм закончился, отец выключил телевизор и со вздохом произнес:
— В жизни немного не так было, ну да ладно… Мне фильм понравился, и я попытался возражать:
— Вечно ты недоволен, батя, и все тебе «не так», — буркнул я.
— Олег, не спорь с отцом! — вмешалась мама.
— Ну почему же отцу можно судить о фильме, а мне нет?
— Ты, сынок, судишь об увиденном со своей колокольни, — сказал отец, — а я, прости за высокопарность, — из своего блиндажа.
Потом он подошел к столу, вынул что-то из ящика и протянул мне. У меня в руках оказалась медаль «За оборону Ленинграда». Я внимательно посмотрел на отца, и мне стало как-то неловко.
— Что же все-таки, батя, было не так в фильме? — уже другим тоном спросил я.
Вместо ответа отец протянул мне пачку фотографий. Мне раньше казалось, что отец никогда не будет стареть. И только посмотрев фотографии военных лет, я обратил внимание, как много у него появилось седых волос, морщинок вокруг глаз.
— Ты хочешь знать, что было на самом деле? — отец взял у меня из рук пакет с фотографиями. — Я не буду категоричен. Может быть, писатель и прав. Он ведь описывал события глобально, осмысливая их за всех нас, вместе взятых. Но лично мне блокада Ленинграда запомнилась не только одними ужасами. Да, мы мерзли, голодали, хоронили товарищей. Но, понимаешь, вместе со всем этим была и жизнь. Суровая, военная, горькая, страшная, но все-таки жизнь, черт возьми! Ты ж, наверное, сам читал о футбольном матче в осажденном Ленинграде? Даже в те страшные дни мы умудрялись петь и плясать. Вот посмотри.
