Райский участок. 2 пермакультурных фанатика, 4 сотки и создание съедобного сада-оазиса в городе - Тенсмайер Эрик
27 ВДОХНОВЕНИЕ ОТ КОРЕННЫХ НАРОДОВ
Когда европейцы впервые прибыли в Массачусетс, они восхищались большими, широко расставленными деревьями с открытой землей под ними, через которые они мчались на своих лошадях на высокой скорости. Было такое изобилие дичи, ореховых деревьев и ягод, что многие думали, что Бог создал для них рай. На самом деле, этот открытый ореховый лес стал результатом частых легких пожаров, сделанных местными жителями в рамках целенаправленной стратегии по поддержанию съедобной экосистемы с минимальными усилиями.
В нашей части страны такие контролируемые палы способствуют росту широко расставленных каштанов, карии, грецких орехов и дуба сладкоплодного. Голубика и малина хорошо отрастают после пожара, удаляя болезнетворные и вредные организмы. Травы и бобовые являются пастбищами для оленей, а светолюбивые грибы-сморчки - обильно плодоносят После пожара.
К сожалению, исторические данные о восточной части Северной Америки довольно слабы, поскольку большинство коренных жителей были изгнаны с земли, многие из которых - из-за болезней и войн. Насколько мне известно, эти культурные традиции землепользования больше не практикуются в больших масштабах коренными жителями, живущими здесь сегодня; однако, дальше на запад, лесоводство штата Висконсин и выращивание дикого риса, практикуемое в районе озер, представляют собой продолжение тысячелетних традиций.
Несколько лет назад я прочитал книгу М. Кэт Андерсон «Уход за дикой природой: знания коренных американцев и управление природными ресурсами Калифорнии». Этот пятисотстраничный фолиант - результат многолетних интервью Андерсон с коренными жителями Калифорнии.
Многие вспоминали времена, когда их бабушка и дедушка поддерживали «естественные» ландшафты при активном управлении, а многие продолжают управлять землей и полезными видами растений сегодня и даже добились определенных успехов в борьбе за контроль над «дикими» землями, которыми они исторически управляли.
Пока мы с Дейвом пытались осмыслить идею менеджеров экосистемы, книга Андерсон показала, что коренные жители Калифорнии делали это в огромных масштабах в течение двенадцати тысяч лет.
В Калифорнии (и, по крайней мере, в прериях и везде, где растут дубы в Соединенных Штатах) коренные жители использовали частые пожары низкой интенсивности, чтобы поддерживать продуктивный ландшафт с разнообразными типами среды обитания.
Огонь также убивал множество вредителей и болезней любимых растений и был очень эффективным в качестве омолаживающей обрезки для многих видов. В некоторых случаях однолетние культуры, такие как амарант и съедобные дикие злаки, были засеяны после сжигания. К сожалению, политика тушения пожаров и изгнания коренных жителей из большей части Калифорнии привела к гомогенизации экосистем и почти исчезновению некоторых мест обитания.
Коренные жители Калифорнии применили к «диким» растениям многие методы, которые меня научили рассматривать как садоводство. Обрезая, борясь с вредителями, поля и даже орошая, местные жители поощряли растения, которые они хотели выращивать, как можно более продуктивными.
Превосходные разновидности многих полезных видов перевозились в пределах, а иногда и далеко за пределы их естественного ареала, и высаживались в районах, где они могли процветать. За пределами Калифорнии местные жители начали выращивать множество диких растений и даже приручили некоторые из них. У нас есть коренные жители Среднего Запада, которым нужно благодарить за подсолнечник, одно из самых важных масличных растений в мире.
Что меня действительно поражает, так это то, что коренные жители научились уточнять время и тип сбора урожая, чтобы, выкапывая или собирая пищу и растения, они получали стабильный или улучшенный урожай в ближайшие годы. Примеры варьируются от прополки и повторной посадки отростков корнеплодов во время сбора урожая до сбора подушек кактуса таким образом, чтобы две подушечки снова выросли там, где одна была сорвана.
Эти методы управления представляют собой более тонкий вид лесосадоводства. Вместо того, чтобы отбросить растительное сообщество к «перезапуску», они более тонко формируют характер экосистем, часто поддерживая состояние промежуточной сукцессии на неопределенный срок.
Если у меня когда-либо возникала мысль, что мы с Дейвом изобрели лесные сады или что пермакультура возникла недавно, «Уход за дикой природой» полностью ложил конец этому. Местное управление ландшафтом Северной Америки может быть крупнейшим примером пермакультуры, которую когда-либо видел мир, хотя нет оснований не предполагать, что, как мы знаем, коренные жители управляли всеми ландшафтами мира в такой манере до прихода сельского хозяйства.
Я был вынужден переоценить свои идеи о «природе», «сельском хозяйстве» и «дикой природе». Сейчас все это витает в воздухе, что меня волнует, что оставляет меня в интересном месте как участника движения пермакультуры, которое стремится подражать природе в наших садах, но оставьте дикую природу нетронутой.
Возможности, которые у меня были для изучения практики управления коренными народами в Экологическом центре Вудбайн в Колорадо и Западном центре искусств и экологии в Калифорнии, значительно расширили мои горизонты, и я с нетерпением жду возможности узнать больше в ближайшие годы.
Будучи подающим надежды экологом в 1970-х и 1980-х годах, я узнал, что лучшее, что мы можем сделать, как защитники окружающей среды, - это минимизировать свое воздействие на природу. Идеальным местом для установки было бы полное отсутствие следов. На самом деле это не дает нам возможности жить, и с этой моделью легко понять, почему экологическое движение не получило широкого признания.
Самая важная вещь, которую я извлек из традиций землепользования коренных народов, заключается в том, что воздействие человека может быть положительным - даже необходимым - для окружающей среды. На самом деле мне кажется, что целью экологического сообщества должно быть не уменьшение нашего воздействия на ландшафт, а максимальное увеличение нашего воздействия и сделать его положительным, или, по крайней мере, оптимизировать наше влияние на ландшафт и признать, что мы может сыграть положительную роль.
Я начал понимать, что мы с Джонатаном наткнулись на многие местные методы управления, пытаясь заботиться о нашей агроэкосистеме на заднем дворе и учиться у нее. Я начал думать о том, как мы могли бы более целенаправленно применять некоторые из этих древних практик на нашем заднем дворе. О частых палах определенно не могло быть и речи, но мы можем использовать и используем воздействие, чтобы все участки в нашем саду не были однородными.
Наши инструменты - это вилы, листовая мульча, обрезка и обработка почвы. Мы взяли для выращивания многие местные виды из нашего региона и участвуем в более широких усилиях по приручению некоторых из них. Конечно, мы получаем пятерку за транспортировку видов за пределы их родных регионов, и мне нравится думать об этом как о практике с тысячелетней историей на этом континенте.
Именно вокруг области регенеративных урожаев - урожаев, которые помогают поддерживать или повышать урожайность сельскохозяйственных культур в будущих сезонах, - я больше всего пытался окрутить свой мозг. Мы с Джонатаном уже узнали, что некоторые из наших многолетних корнеплодов нужно собирать ежегодно.
