Его величество Чай - Какузо Окакура (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Зачаток даосских размышлений можно найти задолго до появления Лао-цзы: например, архаичные записи «Книги перемен» предвещают его мысли. Но великое уважение к законам и обычаям классического периода в китайской цивилизации, кульминацией которого стало возникновение династии Чжоу в XI веке до н. э., долго сдерживало развитие индивидуализма. Только с упадком и раздроблением Чжоуского государства на ряд самостоятельных независимых царств стало возможно развитие свободы мысли. Южанин Лао-цзы стал самым великим представителем этого нового направления. С другой стороны, северянин Конфуций имел своей целью сохранить наследственные и родовые обычаи. Даосизм невозможно понять без некоторых знаний о конфуцианстве (как и наоборот).
Мы ранее сказали, что даосский абсолют – это что-то относительное и взаимное. В этике и морали даосы упрекали и ругали законы и правила морали общества, так как для них «правильное» и «неправильное» являлись относительными понятиями. Определение – это всегда ограничение; «зафиксированность» и «неизменность» являются терминами, которые выражают остановку роста. Кузуген сказал: «Мудрецы двигают мир». Стандарты морали порождаются прошлыми потребностями общества, но всегда ли общество остается одним и тем же? Соблюдение общественных традиций постоянно требует жертвовать индивидуальным перед общественным. Образование, вместо того чтобы сохранить могущественную иллюзию, поощряет невежество. Людей учат не как стать добродетельными, а как вести себя прилично. Все мы злобные, безнравственные и порочные оттого, что чересчур уж рациональны, отдаем себе отчет в своих действиях и поступках. Мы взращиваем свое сознание, потому что боимся сказать правду другим. Мы прибегаем к гордости, потому что боимся сказать правду самим себе.
Как кто-либо может серьезно относиться к миру, когда сам мир является смехотворным и нелепым! Дух товарообмена царит повсюду. Честь, слава, чистота и целомудрие! Остерегайтесь благодушного торговца, говорящего про добро и правду. Мы можем даже купить так называемую религию, которая по общепринятой морали благословляет цветами и музыкой. Лишите Церковь ее аксессуаров, – и что от нее останется? Даже вера чудесно растет, так как цены абсурдно малы: молитва – как билет на Небеса. Диплом – как показатель благочестивого гражданина: за него можно спрятаться, пока реальная непригодность не станет известна миру. Почему мужчины и женщины так любят рекламировать себя самих? Может быть, это тот самый инстинкт, который передался нам со времен рабовладельческого строя?
Мужество и зрелость идеи лежат не в ее силе прорываться сквозь современную мысль, а в ее возможности к доминированию над последующими действиями. Даосизм был активной властью в эпоху правления династии Мин – в тот самый период объединения страны, когда и появилось ее название «Китай». Надо отметить взаимное влияние эпохи и принадлежащих ей философов, математиков, алхимиков, художников и поэтов, воспевших природу Янцзы. Нельзя игнорировать тех мыслителей, которые сомневались и задавались вопросом: лошадь белая, потому что она по-настоящему белая или потому что она так мне видится? Ни один из мыслителей шести династий не наслаждался подобно философам дзен-дискуссиями, касающимися Чистого и Абстрактного. Кроме того, следует отдать должное даосизму за то, что он сделал для формирования характера нации Поднебесной, дав ей способность для совершенствования «обратной стороны нефрита».
Китайская история богата анекдотами, аллегориями и афоризмами, повествующими, как сторонники даосизма, подобные принцам и отшельникам, слепо следовали за различными интересными моментами своего вероисповедования. Если бы мы последовали за ними, то поссорились с восхитительным императором, который никогда бы не умер, потому что никогда не жил. Мы могли бы идти по ветру с Ли-цзы, и при этом он был бы абсолютно спокойным, потому что мы сами являлись бы ветром. Мы жили бы среди воздуха со стариком, который обитал между небом и землей, потому что не принадлежал ни одному, ни другому. Столько гротеска и абсурда, богатства воображения и абстрактных образов невозможно найти ни в одном другом учении, кроме даосизма.
Ли-цзы – мифический китайский философ. Едва ли что-нибудь конкретное известно о его жизни. Некоторые авторы даже считают, что это был всего лишь аллегорический образ, придуманный Чжуан-цзы, и называют его «философом, который никогда не жил». Более серьезным аргументом является то, что древнекитайский историк Сыма Цянь (145—86 до н. э.) ни разу не упоминает что-либо, связанное с Ли-цзы. Причиной, конечно, могло быть и то, что его записки исчезли к тому времени, когда жил историк. С другой стороны, Чжуан-цзы цитирует Ли-цзы и относится к нему как к реальному персонажу, порой подражая его стилю письма. Наиболее вероятно, Ли-цзы родился около 450 года до н. э. Что касается событий его жизни и творчества, то мы почти ничего о них не знаем. Известно лишь, что он отклонил предложение принца о работе во дворце. Он был беден, голодал и жил благодаря помощи своих учеников.
Но главный вклад даосизма был сделан в сфере эстетики. Китайские историки всегда говорили о даосизме как об «искусстве существования в мире», так как он имеет дело с настоящим временем – с нами. Именно в нас Бог встречается с Природой, а Вчера расстается с Завтра. Настоящее – это движущая бесконечность, законная сфера Относительного. Относительность ищет Регулирования и Приспособления, а Регулирование – это Искусство. Искусство жизни основано на постоянном приспособлении ко всему, что нас окружает. Даосизм принимает все светское таким, какое оно есть. В отличие от конфуцианства и буддизма, он пытается найти красоту в нашем мире скорби и беспокойства.
Восхитительная аллегория эпохи Сун о трех дегустаторах уксуса объясняет общее направление трех доктрин. Однажды Будда, Конфуций и Лао-цзы встали перед кувшином уксуса – символом жизни, – и каждый погрузил в него свой палец, чтобы попробовать его вкус. Лишенный воображения Конфуций нашел его кислым, Будда назвал его горьким, а Лао-цзы признал его сладким.
Даосы утверждали, что комедия жизни может стать более интересной, если каждый будет сохранять единство и сплоченность. Сохранить пропорции вещей и уступить место другим, не теряя своей собственной позиции, все это являлось секретом успеха в мирской драме. Мы обязаны знать пьесу целиком, чтобы сыграть должным образом свою конкретную роль: концепцию общего никогда не следует терять в концепции индивидуального. Это Лао-цзы иллюстрирует при помощи своей любимой метафоры – вакуума. Он утверждал, что только в вакууме лежит истинная суть. Реальность какойнибудь комнаты, например, может быть найдена в свободном пространстве, ограниченном крышей и стенами, но не в самой крыше или стенах. Полезность и пригодность кувшина для воды состоит в пустоте, в которую можно налить воду, а не в форме кувшина или в материале, из которого он сделан. Вакуум является всемогущим, потому что он содержит все. Только в вакууме допустимо движение. Тот, кто сможет сделать из себя вакуум, в который другие будут свободно входить, станет хозяином всех ситуаций. Целое всегда может доминировать над частью.
Эти даосские идеи в значительной степени повлияли на все наши теории действия, даже на теории фехтования и борьбы. Джиу-джитсу (японское искусство самозащиты и нападения без оружия) обязано своим названием трактату «Дао дэ цзин» (древнее название труда Лаоцзы). В джиу-джитсу мы пытаемся вызвать и истощить силы противника, не оказывая сопротивления и тем самым сохраняя свои силы для победы в финальном сражении. В изобразительном искусстве важность той же самой идеи проявляется внушением (советом). Шедевр непреодолимо приковывает внимание очевидцев еще до того, как они фактически становятся частью этого шедевра, и всегда оставляет что-либо недосказанным, давая тем самым очевидцам шанс дополнить идею. Постигая шедевр, можно заполнить свой духовный вакуум эстетическими эмоциями.
