Педант на кухне - Барнс Джулиан Патрик (книги без сокращений TXT) 📗
На моего друга, мастера путевых заметок Редмонда О’Ханлона, все это никакого впечатления не производит: для него крокодил — такая же повседневная пища, как для нас лосось. По его пищевому тракту за многие годы путешествий прошли кайманы, капибары, крысы, агути, армадилы, обезьяны, вараны, личинки мух, гусеницы и прочие живые организмы. В свою очередь это нисколько не впечатляет сына О’Ханлона, Галена. Когда отец в очередной раз задумчиво перечислял всю гастрономическую экзотику; которую ему довелось попробовать, подросток Гален перебил его, сказав: “Папа, у тебя же вкусовые сосочки отсутствуют, поэтому совершенно неинтересно, что ты ел “.
Чаще всего пробуешь что-то только единожды не потому, что это невкусно, а потому, что новой возможности не представляется (крокодил, насколько я помню, удивительно разнообразен на вкус: мне подали три разных куска на одной тарелке, один походил на мясо, второй на рыбу, а третий на нечто среднее между тем и другим). Наверняка надменные потомки заклеймят наши гастрономические пристрастия как постыдные, позорные и невразумительные. Подобные чувства испытываем и мы, когда узнаем, что люди Средневековья и Возрождения ели цапель, причем охотиться на них обучали соколов. Англичане жарили цапель с имбирем, итальянцы с чесноком, немцы и голландцы пекли пироги с цаплями, французы считали дурным вкусом подавать цапель без соуса, а Ла Варенн [37] предложил, чтобы блюдо выглядело аппетитнее, украшать поднос цветами. Эти занимательные сведения почерпнуты мной из весьма язвительной антологии “В дебрях кулинарии”, составленной по материалам журнала Алана Давидсона “Petits Propos Culinaires” [38].
Бывает, что какое-то блюдо ты приготовил один-единственный раз в жизни, причем оно вполне получилось, несколько мелких неприятностей в процессе готовки не в счет, короче — не случилось ничего из ряда вон выходящего, ничего такого, что помешало бы представить, каково оно на вкус в идеале. Тем не менее по неведомым для тебя причинам ты не можешь даже помыслить о том, чтобы приготовить его снова. Возможно, одного из твоих гостей на улице вытошнило. Во всяком случае, каждый раз, даже годы спустя, когда кулинарная книга открывается на этой странице, что-то в этом рецепте настораживает.
Как-то я приготовил для адмирала в отставке зайца в шоколадном соусе. Как по-вашему, удачный выбор? Да, определенный риск был — я никогда прежде этого блюда не готовил. Адмирал был видным семидесятилетним мужчиной, прославившимся своими амурными победами. Усевшись за стол, он огляделся и обратил внимание на картины на стенах.
— Мой отец тоже баловался живописью, — заметил он.
Я знал — а он знал, что я знаю, и я знал, что он знает, что я знаю, — что его отец был одним из самых известных английских художников своего времени. Итак, нота была задана. Когда стало ясно, что на камбузе сегодня дежурит Педант и, более того, он собирается подавать основное блюдо, и это блюдо, судя по названию, представляет собой нормальную пищу, залитую какой-то мерзостью, я поймал на себе тяжелый и отнюдь не бесстрастный взгляд адмирала.
Рецепт я взял из “Хороших вещей” Джейн Григсон. Когда заяц потушен, следует приступить к приготовлению соуса, для чего нужно растопить на сковороде сахар и добавить немного винного уксуса. А в полученный сироп добавить шоколад, кедровые орехи, цукаты и так далее. Но сироп повел себя неожиданно — грозно зашипел, забулькал и превратился в кислую на вкус комковатую карамельную массу. Скрыть провал не представлялось возможным. С одной стороны, имелся заяц, а с другой — все остальные ингредиенты, и воссоединиться они могли только посредством соуса, который не получился.
Я уже взял чистую сковороду и снова стал растапливать сахар, но тут услышал, как адмирал признается в любви Той, Для Которой Педант готовит. Этого никак не ожидали ни я, ни она, ни, судя по его голосу, сам адмирал. Речь его была громкой и четкой — как у всякого, кто привык отдавать приказы.
— Что делать тому, кто полюбил? — спросил он отнюдь не риторически, и эти слова до сих пор звенят у меня в ушах.
Сахар размягчался, а сердце мое, должен признаться, потихоньку каменело. Нос я уткнул в кулинарную книгу, но уши ловили все, что происходит в столовой, поэтому, по-видимому, сосредоточенности мне не хватало. Когда я дошел до кульминационного момента приготовления соуса, все опять зашипело и слиплось в один комок. Уж не было ли это какой-то дурацкой метафорой? Что ж, адмирал, прошу прощенья, но в меню внесены некоторые поправки. Вам будут предложены и заяц, и шоколад, но без нормального соуса. Соус прилип к сковороде. Да, вот еще что: ешьте осторожно, не подавитесь какой-нибудь мелкой косточкой.
С того самого вечера я зарекся делать зайца в шоколадном соусе. Впрочем, порой меня так и подмывает узнать, каков на вкус жареный адмирал. Подозреваю, он мало чем отличается от белки.
Вскоре после истории с влюбленным адмиралом и взорвавшимся сиропом я вступил в переписку с Джейн Григсон по поводу гастрономических пристрастий Флобера, который скорее был не гурманом, а просто любителем поесть. В Египте он мог попробовать и дромадера, но вообще-то любимой его едой были мандарины и устрицы. Воспользовавшись случаем, я как мог сдержанно упомянул о трудностях, с которыми сталкиваешься, когда вливаешь уксус в раскаленный сахар.
“Это действительно тонкий момент”, — утешила меня она и дала несколько советов относительно того, как свести вулканический эффект к минимуму. (Во-первых, можно снять сковороду с огня: да, действительно, как это я сам не додумался...) Далее она поведала о том, как вообще избежать каких-либо неприятностей: “Честно говоря, теперь я кладу сахар и уксус одновременно и сразу перемешиваю”.
Раньше нужно было предупреждать, горестно вздыхаю я.
Некоторое время спустя один мой приятель-повар описал в своей газетной колонке простой и легкий способ приготовления ризотто. Все любители стряпать дома знают, что последние двадцать минут занимаешься одним и тем же: помешиваешь, добавляешь воду, психуешь; помешиваешь, добавляешь воду, психуешь и так далее. Разве что успеваешь оторваться от плиты и налить себе чего-нибудь успокаивающего со льдом, о нормальном же человеческом общении не может быть и речи.
Однако оказалось, выход найден. По новой методе начальные стадии остались прежними: потомить лук, обжарить на растительном или сливочном масле рис, добавить стакан вина или вермута, но вместо того, чтобы влить первую порцию воды и начать помешивать и психовать, следовало влить всю жидкость сразу, довести до кипения, убавить огонь, накрыть сковороду крышкой и оставить на то же время, которое обычно уходило на помешивание. Поводов для психоза почти не осталось, хотя тот факт, что нельзя поднимать крышку и проверять, как идет процесс, негативно сказывается на сознании неуверенного в себе кулинара. Но важнее другое: теперь у вас есть возможность приготовить салат, смешать коктейли и вообще вести себя по-человечески.
Я несколько раз опробовал новую методу и, насколько мне помнится, недостатков в ней не обнаружил. Но затем все-таки вернулся к старому способу: по-видимому, это блюдо ассоциируется у меня с суетой вокруг плиты и сопутствующим психозом. А какое-то время спустя мы пришли к нашему приятелю и застали его за приготовлением ризотто в старом, бескрышечном варианте. Он помешивал рис, правда успевал при этом делать еще три дела.
– А как же насчет того, чтобы влить всю воду сразу и оставить под крышкой?
– Нет, я в этом разочаровался, — ответил он, словно удивляясь тому, что это может кому-то нравиться.
Мило, правда? Что же он не отрекся публично, в той же колонке? Он, видите ли, изменил точку зрения! Такого не должно происходить! И тем не менее происходит постоянно, и это — один из самых трудных уроков, которые следует усвоить кулинару-любителю. Мы свято верим, что рецепт публикуют лишь после того, как инструкции, которым мы должны следовать, были отработаны до совершенства. Опробованы, выверены до мельчайших подробностей, а затем уже спущены нам. Кроме того, мы полагаем, что авторы рецептов, когда готовят, так же неукоснительно следуют рецепту, как и мы. Вовсе нет! Как нельзя дважды ступить в одну и ту же воду, так и повар никогда не вступит дважды в один рецепт. Сам повар, продукты, рецепт, получившееся блюдо каждый раз чуть другие. И ни постмодернизм, ни принцип неопределенности Гейзенберга [39] здесь ни при чем.
