Собака, которая любит - Криволапчук Наталия Дмитриевна (мир бесплатных книг .txt) 📗
Вот вам простой пример, который я частенько предлагаю своим студентам. Вы видите, что собака нашла во дворе косточку и, не прикасаясь к ней, отошла в сторонку. Это поведение допускает сразу несколько вариантов интерпретации: (а) собака только что отвалилась от полной миски и пищевая потребность временно подавлена внутренней информацией сытости; (б) собака хорошо обучена тому, что в дрессировке называется "отказом от корма", и подавление пищевой потребности стало базовой эмоцией; (в) рядом стоит требовательный хозяин, который не преминет хлестнуть поводком - реактивная эмоция подавления; (г) неподалеку имеется сильный соперник, у которого опасно оспаривать соблазнительную находку - эмоция страха. А вот и описания "аурических картинок", соответствующих каждому из вариантов: (а) любые цвета и краски, кроме острого пика с желтым заполнением и серых "плит"; (б) темно-серый фон с желтыми пиками, окаймленными серым металлом светлее фона; (в) желтый, возможно с красными примесями, фон, на котором резко выделяются темно-серые трапециевидные пики; (г) багрово-черные пятна разных форм на фоне желтых языков или пиков. Я предлагаю вам самостоятельно проанализировать эти картинки по тем описаниям, которые приведены выше. Заодно и потренируйтесь - а вдруг, наблюдая подобные эпизоды в жизни своей собаки, вы заметите такие же цветные образы в своем "внутреннем зрении" и вам пригодится умение их истолковывать.
Аурическая диагностика позволила выявить еще одну очень важную возможность - анализ наследственных факторов в индивидуальном поведении. В тех случаях, когда у собаки приводятся в действие наследственные поведенческие автоматизмы, в ауре отсутствуют цветные пятна, соответствующие эмоциональной окраске поведения. Вспомним бультерьера с наследственной программой боя с человеком - я ни разу ни видела в его ауре багровых пламен агрессии. Его аура представала передо мной как не окрашенные, словно бы сделанные из тусклого металла, механически двигающиеся рычаги. Сразу же приходил на память детский "конструктор", да не нынешний "Лего", а старый, пятидесятых годов, с просверленными стальными планочками. Тогда-то я и поняла смысл еще одного разговорного выражения: "машинальные действия". И впрямь - машина, странный, бездумный и бездушный механизм!
Первое мое сознательное воздействие на состояние психики через ауру связано, как и многое в моей собачьей жизни, с Рольфом. Не так уж легко живется мужику в обществе трех милых дам, у которых время от времени наступают свои "критические дни"! Никаких аморальных выходок он себе не позволял, не так он был воспитан, но вовсе не замечать столь аппетитных девушек он, разумеется, не мог. К слову сказать, как-то летом он в самые горячие Джинечкины денечки провел с ней два дня в дороге, в тесной и душной утробе "Жигулей" и несколько следующих дней в лесу почти без присмотра. Ни Черный, ни кобель-лайка моего брата на Джинкину девичью честь даже не покушались. Но естественное возбуждение в дальний карман не спрячешь! А уж если волнующие периоды у девчонок совпадают, дома и вовсе некуда деваться от дурманящих и пьянящих мужика запахов. Он с трудом засыпал, подолгу сидел у моей кровати, где спят фоксы (в наш "девичник" он допущен не был), и громко пыхтел. И аура его, как положено, сияла алым огнем, то и дело взрываясь бурными протуберанцами.
Мало того, что мне всегда было по-человечески жаль моего страдающего мальчика, он еще и мешал мне и девочкам спать. Решив облегчить жизнь сразу всем заинтересованным сторонам, я попробовала заменить алое пламя в его ауре громадным и глубоким темно-серым бесформенным пятном. Не имея к той поре никакого практического опыта, я угадала смысл воздействия, но не сумела его правильно дозировать. Именно этот импульс, которым и я, и мои ученики теперь можем погрузить собаку в состояние хирургического наркоза, я и обрушила на моего бедного мальчика! Все проявления психической активности были форменным образом парализованы. Он уснул. Уже через пару секунд он лежал, не шевелясь, безвольно распластавшись на боку, не реагируя ни на оклик, ни на прикосновения. Честно сказать, мы с мужем всерьез испугались за нашего многострадального пса, затормошили его, пытаясь разбудить. Но пока я, озаренная догадкой, не сменила еще раз цвет ауры на его обычный живой и яркий ультрамарин, он спал как убитый. После очередного и (как я теперь понимаю) очень резкого вмешательства в его психическую деятельность он поднял голову, огляделся, перешел на другое место и заснул своим обычным спокойным, но чутким сном. Ох, и натерпелся же от меня мой лучший друг и сотрудник! Близкие всегда страдают от наших жизненных экспериментов больше всех, а мои собаки достойны памятника, не хуже, чем тот, что поставлен в честь "собаки Павлова"!
Даже при случайных встречах с незнакомыми мне собаками я стараюсь потренироваться в наблюдении ауры. Этот навык требует постоянного закрепления, как мускулы - гимнастики. Таких наблюдений в самых разнообразных ситуациях, проверенных и подтвержденных дальнейшим развитием событий, у меня накопились, чтобы не соврать, сотни. Вариантам несть числа, есть среди них и типизированные, более или менее стандартные для той или иной породы, но есть и разнообразнейшие индивидуальные комбинации. И всего лишь один-единственный раз мне довелось встретить собаку, у которой аура практически отсутствовала. Еще раз напомню, что я не имею в виду той части ауры, которая отвечает физическому состоянию организма.
Я тогда ждала автобуса, стоя на остановке в новом районе. Широкий проспект, разделенный пополам зеленой полосой газона. Неподалеку от моей автобусной, метрах в тридцати, находилась остановка троллейбуса. Напротив, примерно посередине между этими двумя - совмещенная остановка в обратном направлении. Там-то я и приметила собаку-уродца.
Это была черно-подпалая овчарка пропорций бассет-хаунда. Коротенькие, сильно искривленные ножки, вывернутые наружу передние лапы, вытянутое не по-овчарочьи туловище. Собака, пометавшись на той стороне, перебежала к моей остановке, куда как раз подошел автобус. Возникла обычная суета, а между входящими-выходящими пассажирами сновала собака. Когда автобус отошел, собака уселась чуть в стороне, подняла морду вверх и горестно завыла.
Мне стало ее жаль, но я все еще не могла понять, что происходит. Присматриваться к ней внимательнее я начала лишь тогда, когда ощутила, что ауры ее я не вижу. Сперва я растерялась: как это может быть?! Собака активна и вполне нормальна во всех внешних проявлениях, но с точки зрения ауры - словно бы в глубочайшем обмороке! Какие-то непонятные мне, не проявляющиеся во внешнем поведении нарушения работы мозга? А может быть, дело во мне, в моем собственном состоянии? Да нет, я как будто в форме. Вон у того красавца-колли ауру вижу, а у уродинки - нет как нет! Но ведь физические уродства и недостатки, каковы бы они ни были, не отменяют психической деятельности, а порой только делают ее еще более интенсивной!
Я не сразу сообразила, что собака перебегает по треугольнику между остановками, встречая приходящий транспорт. Потерявшиеся собаки нередко уезжают самостоятельно на первом попавшемся автобусе или троллейбусе, то ли увязавшись за кем-то из пассажиров, то ли припомнив, как путешествовали с хозяином. Но уродинка моя в транспорт даже не совалась.
Когда она в очередной раз деловито перебегала через дорогу, у нее вроде бы намечался слабенький металлически-серый аурический контур, соответствующий целенаправленной воле. В остальном - едва проглядывающийся серый туман, какая-то неприятная муть.
И знаете, что это было? Я поняла суть событий, только подключившись к ее мыслям.
Собака встречала хозяина! Не случайного человека, который ее приголубит и, может быть, даже заберет к себе. Своего хозяина, единственного на свете, который у нее был. Потерявшегося? Случайно уехавшего на автобусе? Бросившего ее?
И неоткуда было взяться ауре! Не было в ее исстрадавшейся душе ничего, кроме невероятной тоски, глубокой подавленности, сознания горького и безысходного одиночества. И единственной потребности ждать Его... Сколько понадобится...
