Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата - Хорев Валерий Николаевич (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
1. Самый благоприятный случай – отличное состояние монет и небольшая обработка в растворах.
2. Изрядно потертые монеты. Утрачены все мелкие детали с обеих сторон, имеются также вмятины, заполненные продуктами коррозии.
3. Иногда монета 1861 года выглядит лучше, чем её сестра 1925-го, а разменная мелочь словно только отчеканена.
4. Знаменитые советские полтинники 20-х и 30-х годов, содержащие изрядное количество серебра, легко отбеливаются, как все изделия из этого благородного металла, и могут служить испытательным полигоном для начинающего реставратора.
3
4
Даже в сравнительно благоприятных условиях сталь быстро превращается в пласты ржавчины, пресекая любые попытки вернуть ей подобие изначального облика. Самое большее, на что может надеяться реставратор, – более или менее успешно законсервировать рыхлую массу, сохранив от дальнейшего распада.
Фрагмент меча (Европа, VI–VII вв.) и англосаксонский наконечник копья (V–VI вв.)
Порой плотная гидроокись железа медленно замещает собой материал изделия, и в таком случае грешно и недопустимо пытаться удалять ее травлением. Так, было достаточно легкой шлифовки, чтобы наконечник стрелы засиял четкими гранями, а пораженные места отличались от соседних лишь цветом. Это боевой бронебойный наконечник. Такими пронзали кольчуги.
Абсолютное большинство бытовой утвари из чугуна, датируемой XVIII–XIX веками, демонстрирует вполне приемлемую внешность и может быть использовано по прямому назначению. Процесс ржавления затрагивает лишь поверхностные слои, а некоторая изъязвленность лишь ненавязчиво подчеркивает возраст предмета.
Старинные угольные утюги – популярный объект коллекционирования, притом почти все они доныне сохранили боевой дух.
Шашка (Кавказ, середина или конец XIX в.)
На фото отлично видно преображение клинка после реставрации.
Представляет интерес материал полосы – это сварочный Дамаск, наваренный по спинке и лезвию высокоуглеродистой сталью. Закалены, соответственно, только спинка и лезвие, треснувшие когда-то при чрезмерном изгибе, но пластичная дамасковая сердцевина не пострадала. Несомненно, мы видим хорошую боевую шашку, предназначенную для реальной рубки, хотя мне не удалось обнаружить на кромке лезвия сколько-нибудь явных зазубрин.
Рукоять этой же шашки, изготовленная из светлой кости, с крепежом чистого серебра, была расколота на несколько фрагментов, однако успешно восстановлена при помощи эпоксидной смолы. Это нечастый случай, когда применение современного клея не только оправдано, но попросту незаменимо, так как никакими традиционными методами соединить кость невозможно, во всяком случае затруднительно. Вряд ли этим оружием теперь можно безнаказанно орудовать в лихом бою, но чисто внешне оно выглядит приемлемо.
Ниже показана последовательность восстановительных работ по персидской сабле XIX века, но вполне может статься, что специалист-историк, поглядев на фото, датирует ее как более старую и отошлет, например, к веку XVIII. Однако я, к сожалению, не историк, и поэтому обращаюсь к технологии.
Здесь мы видим превосходную рукоять из слоновой кости, расколотую в бесплодных попытках выбить заржавевший клинок из ножен, что было абсолютно нереально, так как продукты коррозии, увеличиваясь в объеме, расперли последние и намертво «спаялись» с древесиной. Между тем уровень стоимости высокохудожественной работы, массивность серебряных деталей прибора, слоновая кость отменного качества и, скажем так, общее впечатление от предмета заставляют с большой вероятностью предположить, что клинок изготовлен из классического индийского булата, подтвердить или опровергнуть наличие которого может только полировка с травлением поверхности.
Отличная турецкая сабля XIX века, побывавшая, по крайней мере, в одной реальной схватке, и довольно яростной, о чем свидетельствуют многочисленные зазубрины не только на лезвии, но и на спинке клинка. Сама по себе полоса интересна тем, что от крестовины до острия с обеих сторон покрыта сплошной арабской вязью. Рисунок нанесен травлением, причем достаточно глубоким. Рукоять – из двух половин светлого рога, когда-то золотисто-медового цвета, но со временем она растрескалась и потемнела.
Прибор изготовлен из железа, очень точно и аккуратно. Поверхность была оксидирована в черный или, скорее, темно-коричневый цвет и прорезана вручную простым растительным орнаментом, с золочением фона, которое сохранилось вполне сносно. Пострадали только ножны и крестовина.
Абордажная английская сабля XIX века в идеальной сохранности. Утрачен только нижний стаканчик ножен, который пришлось изготовить заново, да одна медная заклепка – вот и все потери. Когда бы вся старина была такой!
Кавказкий кинжал «кама» XIX век. Расчистка, шлифовка перетяжка ножен, монтаж, кон сервация.
Превосходные экземпляры шпаг (или рапир – на этот счет есть разные мнения) с легкими трехгранными клинками, для которых требовалось изготовить трехгранные же ножны.
Хотя чудесные изделия сплошь покрыты тонкими трещинами, это, однако, тот случай, когда недопустима и сама мысль, чтобы каким-то образом их заполнить, сгладить, сделать невидимыми. Здесь трещины – немые свидетели времени, а отчасти (особенно на стаканчике) даже элемент дизайна и объект любования. Разумеется, подобная терпимость уместна только тогда, когда не стоит проблема сохранения прочности и целостности предмета, иначе его придется элементарно склеивать, невзирая на эстетику.
Статуэтка (слоновая кость, эпоха Мин, VI–VII вв.) и бамбуковый стаканчик для кистей (Китай, XIX в.)
