Удачливый рыболов - Юсупов Юрий Константинович (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Это не лещ, – произнес вскоре дед, беря в руки подсачек.
И вот у поверхности воды показалась большая и широкая голова рыбы, на голову леща она не походила, и вскоре рыба почти вся показалась у поверхности.
– Это же сазан, – произнес дед, зайдя с подсачком почти по колено в воду. От него до рыбы было совсем немного, не более 2 метров. И здесь рыба изменила направление своего движения, устремившись в глубину. Я приподнял удилище, стараясь парировать рывок рыбы, но леска не выдержала нагрузки и оборвалась. Я еще некоторое время держал в руках удочку с оборванной леской. Дед, приблизившись ко мне, сказал:
– Такого сазана на удочку с леской 0,30 мм без катушки и я не смог бы вытащить. Успокойся и не переживай! У тебя все еще впереди!..
Голавли
Чаще всего в детстве мне приходилось ловить рыбу недалеко от города Оренбурга, в реках Урал и Сакмара. Стайки небольших и средней величины голавлей летом постоянно держались в верхних слоях воды под крутыми и высокими берегами, дразня рыболовов. И надо сказать, многие рыболовы, и не только с небольшим опытом, этот вызов принимали и нередко небезуспешно охотились за этой рыбой.
Многие любители ловли рыбы из Оренбурга и расположенных поблизости населенных пунктов отдавали предпочтение приустьевым участкам реки Сакмары недалеко от впадения ее в Урал. В этих местах голавля было очень много. Довольно заметное течение реки с большим количеством перекатов и закоряженных омутов, очевидно, создавали для обитания этой рыбы достаточно благоприятные условия. В те годы промысловый лов рыбы в Сакмаре и в Урале, в окрестностях города, практически не производился. А молевой сплав леса по реке Сакмаре из Башкирии, об отрицательном влиянии которого в те годы немало писали и говорили, какого-то заметного влияния на сокращение рыбных запасов реки не оказывал. По сравнению с тем, что происходит на наших реках в настоящее время, это была лишь небольшая «шалость» людей по отношению к природе.
Летом голавля на кузнечика в Сакмаре можно было поймать почти везде, но чаще он становился трофеями рыболовов в омутах у поваленных во время весенних паводков деревьев и у перекатов с нависшими над водой зарослями прибрежного тальника. Особенно запомнилась мне одна из летних рыбалок, на которой мой дед давал мне первые уроки в ловле этой рыбы. Совершив полуторачасовой переход, мы оказались у одного из прогалов пойменного леса Сакмары. Лесов в Оренбуржье мало, и они в основном расположены по берегам рек. Такие леса при небольшой холмистости местности красиво вписываются в степной пейзаж края, придавая ему, несомненно, немалую привлекательность.
Пойменный лес в месте, куда мы пришли, как бы расступился, оставляя проход к реке. Похоже было, что когда-то здесь была дорога к броду или переправе через реку. С этого места хорошо просматривался плес реки до переката, за которым следовал ее поворот. К воде спускалась узкая тропинка, затем она разветвлялась влево и вправо, петляя по берегу у спиленных остатков поваленных деревьев. По всей видимости, эти тропы были проделаны «голавлятниками», которые, охотясь за рыбой, передвигались по берегу омута от одного переката к другому.
Для стоянки мы выбрали тенистое место под большим, заметно наклонившимся к воде тополем, почти в центре омута.
– Вот здесь и будем ловить рыбу, – сказал дед, развязывая связку длинных цельных удилищ.
– И какую ловить будем рыбу? – поинтересовался я.
– Здесь можно ловить практически всю рыбу, которая есть в реке, но больше всего здесь голавля, его мы и будем ловить. Я буду тебе рассказывать и показывать, как это надо делать. Но пока мы здесь поставим пару донок, а сами пойдем ловить голавлей вниз по течению к перекату. Рыба всегда стоит головой к течению – так ей легче схватить плывущий в воде корм. При возникновении какой-либо опасности, в том числе и при приближении к месту ее стоянки рыболова, рыба уходит вверх по течению на участки, которые уже проверены рыболовами. Так мы будем проделывать свое движение к другому месту, ниже по течению, где рыба продолжает еще находиться. Перемещаться надо осторожно, без шума, не поднимая удилища вверх. Голавль – рыба весьма осторожная и очень зоркая, и к ней непросто близко подобраться.
Затем дед выбрал из связки удилищ две удочки длиной около 4,5 метра, и начал их приводить в рабочее состояние, то есть разматывать с мотовильц лески, закреплять их к вершинкам удилищ и насаживать на крючки червей. В то время очень многие рыболовы в основном пользовались самодельными цельными удилищами. Берез в нашем крае очень мало, и рыболовы делали удилища из наиболее подходящих для этого пород деревьев. Ценились черемуховые удилища. По своим качественным характеристикам (гибкость, прочность, очень незначительная остаточная деформация) они заметно превосходили удилища из многих других пород деревьев. Однако выбрать подходящую для удилища черемуховую ветвь или достаточно длинную молодую поросль этого дерева было делом далеко не простым. Только после выполнения целого комплекса подготовительных работ черемуховые заготовки превращались в удилища. В настоящее время писать об этом не имеет уже какого-то особого смысла – даже в весьма отдаленных местах появились современные пластиковые удилища. Однако в то время черемуховые удилища имели определенную популярность, особенно ценились удилища с тонкой, достаточно прочной и гибкой вершинкой. Делали черемуховые удилища и составными, состоящими из двух или трех колен. У деда было одно такое удилище, длиной около шести метров, которое использовалось только для ловли голавлей.
Синтетические лески, их тогда называли жилками, начали только появляться. Конечно, они по своей прочности заметно уступали современным лескам, да и толщина их была не менее 0,30 миллиметра в диаметре. В провинциях эти лески, как и катушки, были большим дефицитом и стоили довольно дорого. Многие рыболовы пользовались лесками из крученых шелковых и хлопчатобумажных нитей, были и рыболовы, которые еще делали сами лески из конского волоса. Вне всякого сомнения, для рыбы синтетические лески по своей заметности в воде просто были несравнимы с шелковыми и хлопчатобумажными. Рыба на снасть, оборудованную такой леской, на худой конец поводком, ловилась гораздо лучше.
Наряду с донками-закидушками с глухими и достаточно тяжелыми грузилами дед, как я уже упомянул, часто в качестве донок использовал цельные черемуховые удилища с леской длиной 5–6 метров, которая оснащалась скользящим грузилом с одним или двумя поводками. Эти удочки можно сравнить с современными фидерными снастями. Сигнализатором поклевки в такой донке служил гибкий верхний конец удилища, который достаточно хорошо реагировал на поклевку рыбы.
Поставив донки, дед приступил к подготовке для ловли длинного голавлиного удилища. Жилковая леска этой удочки почти в полтора раза превосходила длину удилища. Спуск (расстояние от крючка до поплавка) был около 0,5 метра, на леске чуть выше колечка крючка № 8 крепилось незначительное по величине и весу грузило в виде навитой на леску тонкой полоски свинца. Дед пояснил, что это заставляет крючок с насадкой на течении более быстро погружаться в воду, что способствует увеличению количества поклевок.
И вот наконец долгожданный мною момент ловли голавля наступил. Подойдя к довольно большому поваленному дереву, дед насадил на крючок крупного кузнечика и ловко забросил приманку к дальним ветвям поваленного дерева. Рис. 2. В этом месте течение было довольно заметным, и поплавок, приводнившись, начал сразу заметно перемещаться по поверхности воды. Вскоре была выбрана вся слабина лески, дед, вытащив приманку, сделал второй заброс, несколько ближе к берегу, но и он не принес поклевку. И только на четвертом, довольно дальнем забросе приманки, поплавок, приводнившись, тут же исчез в воде. Подсечка, я вижу, как уже пружинит гибкий хлыстик удилища, сдерживая рывки попавшейся рыбы. Голавль весом граммов на 300.
