Тропами подводными - Папоров Юрий Николаевич (читать книги .TXT) 📗

— Мне повезло, и я сразу напал на хорошее место, — заявил журналистам при взвешивании Жан Тапю. — Примерно через час поблизости появились акулы. Первое, что я подумал: «Какая неудача, надо менять место». Но потом вижу, акулы охотятся сами по себе и ко мне настроены мирно. Так я с ними и работал около двух часов. Но вот барракуду все-таки пришлось убить. Она не только пыталась стаскивать рыбу с моей стрелы, но и прицеливалась на меня.

По условиям чемпионата, спортсмены могли отстреливать любую рыбу, за исключением акул, барракуд, осьминогов, скатов и мурен. Минимальный вес рыбы — один килограмм, а максимальный — 20 килограммов. Несмотря на это ограничение, был установлен специальный приз за лучший экземпляр. Его выиграл люксембуржец Жан Пьер Фрейдлих, занявший общее 75-е место. Ему сопутствовала удача, и он «выудил» промикропса в 119,5 кг, с которым сражался целый час с четвертью.

Второй день соревнований заметного изменения в общую таблицу не внес. Правда, травма, полученная во время охоты экс-чемпионом мира Хуаном Гомисом, помешала команде Испании опередить французов и выйти на второе командное место, а активное участие югославов помогло им опередить сильную команду Италии.

Результаты VII чемпионата по подводной охоте вряд ли когда-либо будут превышены. Вдумайтесь сами: Жан Тапю за 12 часов охоты добыл 250 рыб, которые потянули 695,3 кг. Во время соревнований на Таити в 1965 году Рон Тейлор предъявил судьям всего 7 рыб весом в 109 кг, а Жан Тапю, занявший тогда третье место, — 20 рыб (47 кг).

Командное первенство, как и ожидалось многими, выиграла молодая, впервые принимавшая участие в мировом первенстве команда Кубы.

Спортсмены Педро Гомес, Хосе Рейес и Эверт Гонсалес «настреляли» вместе 459 рыб весом 1504,6 кг, намного опередив остальные команды.

Закрытие чемпионата было очень торжественным. Оказалось оно памятным и для меня.

После того как Николай Петрович по поручению Всемирной Федерации наградил дипломом и памятной статуэткой Жана Пьера Фрейдлиха за самую крупную рыбу, он отвел меня в сторону и сказал:

— Извините меня, пожалуйста, мне поначалу показалось, что вы бойкий журналист, у которого хорошо подвешен язык, поскольку у вас так ловко все получалось про охоту. Но когда я увидел вас за работой под водой, мне стало ясно, что вас можно включать в состав сборной команды нашей страны, — и вручил мне вымпел и знак Федерации.

Для меня не могло быть ничего более почетного и приятного.

Глава XVIII. Летающие рыбки

— Сюда любил приходить Хемингуэй, — сообщил нам капитан моторного бота, когда мы с первыми проблесками утренней зари начинали различать очертания островов Крус-дель-Падре.

— И вы вместе рыбачили?

В моем вопросе капитан уловил нотки сомнения и ответил сдержанно:

— Я знаю, теперь многие из капитанов выдают себя за тех, с кем он рыбачил. Нет, к сожалению, мне не приходилось. Но я видел однажды, как он сражался с кастеро.

Мы приблизились к островам с северной стороны — дальше простирался Флоридский пролив, глубина которого за этими островами очень быстро достигает семисот и более метров. Из Мексиканского залива Гольфстрим величаво уносил мимо нас свои теплые, изумрудного цвета воды в Атлантический океан.

С бота в воду ушло одиннадцать охотников. В паре со мной оказался начинающий подводный фотограф с отличной японской камерой, поэтому мы с ним — и я это делал с огромным удовольствием — «жались» ближе к берегу.

Прежде всего мы попали в царство губок — их в кубинских водах полно, как в аптечной витрине. Губки — это значительный, но малоизученный тип многоклеточных животных. Они неподвижны, питаются остатками отмерших животных и подводных растений, а также мелкими одноклеточными организмами, входящими в зообентос. Форма тел губок чрезвычайно разнообразна.

Глаза разбегались, и я никак не мог выбрать для более тщательного обозрения какую-то одну губку. То же самое, если не в большей степени, испытывал любитель-фотограф.

Кругом в причудливом беспорядке были расставлены огромные чаши, кубки и пиалы, лежали шары, подушки, рыхлые буханки хлеба, тянулись к поверхности «органчики», ветвистые стебли кустов образовывали целые заросли. И все это окрашено в самые разные цвета: чаще бурый, но и желтый, фиолетовый, оранжевый, малиновый, зеленый и даже красный.

Одни губки мягкие, иные твердые, но и те и другие поддаются острию ножа. На разрезе обычно видна ноздреватая, испещренная ходами масса.

Вспоминаю, как однажды, осваивая дно напротив миниатюрного пляжика на левом берегу залива Кочинос, я вырезал огромный клин из кубкообразной губки. Он оказался жестким и в применение не пошел. Но примерно через год я обнаружил, что губка полностью восстановила вырезанный из ее тела кусок, придав своему кубку прежнюю правильную форму.

Мой товарищ предложил мне попозировать. Я выбрал бокал покрупнее — кубок Нептуна, формой своей не отличающийся от кубков князей и рыцарей средневековья, — и, ухватившись за ножку, которой губка прикреплена к грунту, сделал вид, что собираюсь произносить тост.

А совсем рядом лежала «закуска» — кремнероговые губки, называемые морским караваем. Сверху они похожи на губную гармонику. Такое сходство возникает благодаря вытянутым в ряд так называемым трубчатым выростам с отверстиями (устьями) на концах.

Теперь наступила моя очередь фотографировать. Приятель показывает на органные трубки, колонии губок галиклона, и ныряет в них. «Этот человек лишен страха, не признает никаких предосторожностей или, скорее, просто не знает, что такое море», — думаю я и быстрее щелкаю затвором.

В Карибском море есть губки, прикосновение к которым вызывает ожоги, сильный зуд и опасные опухоли. Но этого мало: внутри всех этих животных обычно гнездятся разные другие существа. Они могут принести человеку еще больший вред, чем ядовитые губки. Помню, как мне долго приходилось привыкать — внешний вид их не вызывал доверия — к змеехвосткам, постоянным квартиросъемщицам галиклоны.

Эти животные — я даже не знаю, к какому типу они относятся, скорее всего к иглокожим, — очень похожи на морских звезд. У змеехвосток сердцевина с двухкопеечную монету и пять коричневых в белую полоску ворсистых щупалец, которые постоянно пребывают в движении. Они оказались неопасными для человека, но к ним надо было привыкнуть.

Отходим подальше от берега. Здесь начинают встречаться, словно бы кем-то специально собранные и кучками опущенные на дно моря, лосиные рога. Это губка-гомаксипелла. Основательно напугав нас, из-под раскидистой ветви выскакивает акула-нянька и тут же исчезает.

Чем глубже, тем чаще появляются поляны, заселенные водорослями. В основном это заросли талассии, зостеры и ламинарии.

На полянах в восьми — десяти метрах друг от друга обнаруживаем целое семейство губки-клионы, женская особь которой наиболее пористая и эластичная, идет в хозяйственное употребление.

В кубинских водах живут губки, которые не уступают своими качествами знаменитым долматинским и левантийским губкам и за последние годы заслужили себе мировую славу.

На воздухе, только что извлеченная со дна морского, губка очень скоро начинает издавать неприятный резкий запах. Помнится мне, как-то обрабатывая на берегу одну из губок, мы так перемазали в черный цвет руки, что они отмылись лишь через неделю. Почему губки пахнут и что за красящие вещества они содержат, мне никто не мог толком объяснить.

Самому обработать губку ничего не стоит. Ее надо хорошенько просушить на солнце, основательно промять, вытряхнуть остатки живших в ней ранее животных, а затем слегка прокипятить и снова высушить и помять. Совершенно фантастическое качество губки вбирать в себя влагу удивляет всех.