Китайский секрет - Данько Елена Яковлевна (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Потом начинают топить печь.
Обжиг фарфора — дело трудное. Недаром китайцы хранили обжиг в тайне, и мандарин не допускал д’Антреколля к печам.
— Что же тут трудного? — спросит иной читатель. — Нужно только нагреть печь до той температуры, при которой као-лин сплавляется со шпатом и кварцем, — и дело с концом.
А как узнать, какая температура в печи? Никто не посоветует вам всунуть в печь руку с градусником. И руке и градуснику придется плохо. Ртуть закипает при 360°, а фарфор обжигается при 1400° Цельсия.
Однажды холодной ночью кошка забралась погреться в третий этаж горна, улеглась между капселями и уснула. А горн был уже загружен посудой. Утром рабочие замуровали дверь и начали топку.
Обжиг кончился, печь остыла, горновые стали выбирать посуду из печи. Смотрят — а на полу лежит маленький обугленный череп.
Это произошло в третьем этаже горна, где температура бывает 800°. А если бы кошка забралась в первый этаж, где жар еще больше, — так и черепа не осталось бы, он сгорел бы начисто.
Жар в горне так велик, что раскаленные кирпичи, капсели, фарфор — всё светится, сияет ярким, нестерпимым пламенем. У д’Антреколля сразу полились слезы, едва он взглянул в печь.
Китайцы проделывали в своде печи маленькие окошечки и прикрывали их черепками. Обжигальщик влезал на печь, просовывал в окошко железную палку и сдвигал крышку с верхней капсели. Если фарфор сиял молочно-белым светом, — пора было кончать топку.
Обжигальщик прикрывал лицо от жара глиняным щитком. Железная палка жгла ему ладонь. А вдруг он уронит палку на раскаленный фарфор? Вдруг у него в глазах пойдут зеленые круги, и ему привидится невесть что?
Неверное это было дело — измерять температуру на-глаз. Теперь мы иначе измеряем температуру в фарфоровой печи.
Внутри печи перед слюдяным окошечком, поставлены пироскопы.
Это — маленькие белые конусы или пирамидки из фарфоровых масс.
Каждый конус плавится при особой температуре. Они похожи на фарфоровые пальцы, торчащие кверху.
Когда печь топится, обжигальщик поглядывает в глазок. Вдруг он замечает, что один фарфоровый пальчик согнулся. Это значит, что температура в печи дошла до того градуса, при котором этот конус должен расплавиться. Если конус сделан из массы, которая плавится при 800°, — значит, температура в печи 800°.
Смотрит обжигальщик в глазок и видит — загнулся еще пальчик, который плавится при 1000°, а вот и тот пошатнулся, который при 1200° сгибается.
Так узнает обжигальщик, какая температура в печи.
Но и этот способ несовершенный.
Поставленные в середину печи конусы неясно видны в окошечко. Их застилает дым. Обжигальщик может ошибиться. Глаза утомляются и слезятся, глядя на пламя.
Лучший измеритель температуры в печи — пирометр. Две проволочки из разных металлов спаяны концами. Когда проволочки нагреваются, в узелке спая возникает электрический ток. Ток бежит по проводу к гальванометру и отклоняет стрелку гальванометра. Чем выше температура, тем сильнее ток, тем больше отклоняется стрелка.
Проволочки заключены в огнеупорную трубку и просунуты внутрь печи. А гальванометр может находиться где угодно, хоть в кабинете инженера, в другом этаже. Его стрелка верно и точно отметит температуру в печи. Не нужно заглядывать в окошечко горна, не нужно даже подходить к печи — достаточно посмотреть на стрелку гальванометра.
Но знать, какая температура в печи, — это еще не все. Гунгер тоже по-своему следил за температурой, а у него посуда выходила то желтая, пузырчатая, то закопченная, словно посыпанная углем.
И у нас выйдет такая, если мы не знаем главного секрета обжига.
А секрет этот — в горении топлива.
Дрова, сгорая, превращаются в уголь. Если в топке много воздуха, — уголь сгорает начисто, без дыма и копоти. Если воздуха недостает, — частички угля не сгорают, они вылетают в трубу вместе с нагретым воздухом. Из трубы валит черный, густой дым.
Если мы пустим много воздуха в топку фарфоровой печи, у нас будет окислительное пламя, то есть горение произойдет при излишке кислорода.
При окислительном пламени все топливо расходуется без остатка, зато от излишка воздуха может пожелтеть и вспузыриться фарфор.
Если мы закроем доступ воздуха в топку, горн наполнится дымом, несгоревшие частицы угля понесутся в трубу. Такое пламя называется восстановительным.
При этом пламени расходуется много лишнего топлива, а посуда может выйти из огня закопченная, словно посыпанная угольной пылью.
Как же быть? Нужно давать в топку ровно столько воздуха, сколько требуется для горения, не больше и не меньше — без излишка и без недостатка. Такой огонь называется нейтральным.
Обжиг ведут так: сначала дают окислительный огонь, пока температура не поднимется до 800°. Потом переходят на восстановительный огонь. Когда температура поднимется до 1200°, начинают регулировать подачу воздуха, чтобы огонь стал нейтральным.
В прежнее время обжигальщик выскочит бывало на двор, поглядит на дым из трубы, какой он — черный или желтоватый, струится он или поднимается клубами, — и бежит обратно к топке.
— Митька, открывай заслонку! — кричит он под ручному.
У печи — жара невыносимая. Обжигальщик и сапоги скинул и ворот расстегнул. Выскочит на мороз — так даже дыхание сопрется. А с мороза — опять в жару.
Вредное это было дело, и работа неважная — на-глазок.
Теперь за огнем в горне следит удивительный умница — аппарат «Дуплекс-Моно».
Небольшой черный ящик висит на стенке. Раскройте этот ящик, — в нем стеклянные трубочки, резервуары с жидкостью — целая лаборатория. «Дуплекс-Моно» высасывает из горна раскаленный воздух, охлаждает его и анализирует его состав, как самый лучший химик. Он не только анализирует, он записывает тут же на бумагу, какое количество углекислоты содержится в эту минуту в горновом огне.
Взглянет на эту запись сотрудник, ведущий обжиг, и сразу увидит: сгорает ли топливо целиком, не надо ли подбавить воздуха в топку? Он скажет по микрофону свое распоряжение истопнику, а тому горя мало, — подбросил дрова в топку, прикрыл или приотворил заслонку, и жди следующего распоряжения.
Сотрудник, ведущий обжиг, сидит в кабинете. Его окружают верные помощники — пирометр, «Дуплекс-Моно», часы, микрофон. Его дело — следить за аппаратами и внимательно слушать, что они ему говорят. Они доносят ему обо всем, что творится в печи. Ни дым, ни огонь теперь не испортят фарфор.
После обжига печь остывает два-три дня. Потом дверь размуровывается, из печи выносят капсели, открывают их и вынимают фарфор.
Тогда посуда поступает в живописную мастерскую. Фарфоровые, или «огненные», краски, как их называл Виноградов, делаются из окислов металлов. Окислы железа дают желтые и красные краски, медь дает зеленые, кобальт — синие, марганец — фиолетовые.
Все другие краски — не металлические — не выдерживают огня при обжиге. Они выгорают.
Фарфоровые краски мелко растирают, подбавляют к ним стекловидный, легкоплавкий порошок — флюс, разводят их на скипидаре и кисточкой наносят на фарфор. При живописном обжиге в 800° флюс расплавляется и, проникая в краску, прикрепляет ее к поверхности фарфора так, что краска блестит и уже никогда не отмоется.
Это — надглазурная, или муфельная, живопись. Но можно расписывать фарфор иначе, до того как его покрыли глазурью и обожгли в горне.
На необожженную посуду краска наносится пульверизатором-распылителем, а не кисточкой. Д’Антреколль видел, как китайцы-живописцы «обдували» свои вазы краской, дуя в трубочку с чашкой на конце. В чашке и была краска, растертая в порошок. Теперь краску распыляют при помощи сжатого воздуха, проведенного по трубам в мастерскую.
Покрыв фарфоровую вещицу краской, ее глазуруют и обжигают в горне.
Подглазурные краски выдерживают еще больший огонь — 1200–1400°. Таких красок немного. Некоторые из них делаются из ценных металлов: розовая — из золота, черная — из иридия. Подглазурная живопись дороже муфельной.
