Воспитание собак (сборник) - Автор неизвестен (книга регистрации .TXT) 📗
Как и большинство характерологических черт, инфантильность может быть и достоинством и недостатком все зависит от степени. Собаки, полностью ее лишенные, хотя и интересны своей независимостью, хозяину особой радости не доставляют, так как они неисправимые бродяги и лишь время от времени снисходят до посещения дома своего владельца (слово "хозяин" тут явно не подходит). С возрастом такие собаки часто становятся опасными, так как, лишенные типичной собачьей покорности, они могут искусать или сбить с ног человека, словно другую собаку. Однако, осуждая дух бродяжничества и сопутствующее ему отсутствие верности хозяину или месту, я должен добавить, что избыток юношеской зависимости может, как ни странно, привести почти к тем же результатам, к каким приводит полное ее отсутствие.
Хотя у большинства наших домашних собак истоки их преданности лежат именно в этой, до известной степени сохраняющейся инфантильности, избыток ее дает противоположную картину. Такие собаки чрезвычайно ласковы со своими хозяевами - а заодно и со всеми другими людьми. В "Кольце царя Соломона" я уже сравнивал этот тип собак с избалованными детьми, которые каждого мужчину называют "дядей" и любому незнакомому человеку навязывают свою непрошеную дружбу. И дело не в том, будто такая собака не знает своего хозяина, - наоборот, она радуется его приходу и приветствует его более восторженно, чем других, после чего охотно убегает с первым встречным. Подобная неразборчивая дружелюбность ко всему роду человеческому, несомненно, порождается сильнейшей инфантильностью - это доказывается всем строем поведения подобных собак. Они всегда излишне склонны к игре, и много времени спустя после того, как им исполнится год и все их нормальные ровесники успеют давно остепениться, они все еще грызут хозяйские шлепанцы и наносят смертельные раны занавескам, а главное сохраняют рабскую покорность, которая у других собак при взрослении быстро сменяется здоровой уверенностью в себе. Полаяв из чувства долго на незнакомого человека, такая собака угодливо валится перед ним на спину, стоит ему строго заговорить с ней. И тот, кто держит ее поводок, для нее уже грозный и всемогущий хозяин.
Счастливая середина между слишком зависимой и слишком независимой собакой - это и есть идеал истинно преданной собаки. Этот идеал встречается далеко не так часто и уж, во всяком случае, гораздо реже, чем кажется среднему владельцу собаки.
Определенная степень непреходящей инфантильности необходима, чтобы собака питала к своему хозяину любовь и преданность, но ее избыток заставляет собаку так же покорно обожать всех людей без разбора. Поэтому лишь относительно немногие собаки будут действительно защищать своего хозяина от хулигана: хотя они вовсе не остаются равнодушными к тому, что на хозяина кто-то напал, однако человек вообще внушает им благовейное почтение, и они не в состоянии причинить ему вред.
Преданность собак, принадлежащих к тем породам, в жилах которых течет какая-то для волчьей крови, принципиально отлична от преданности наших центрально-европейских пород, ведущих, по-видимому, свое происхождение непосредственно от шакалов. Вряд ли существуют породы, восходящие прямо к волкам: есть все основания считать, что человека в то время, когда он начал селиться в арктических областях, где вошел в соприкосновение с тундровым волком, уже сопровождали собаки шакальей крови. Скрещивание волков с домашними собаками северных народов произошло, очевидно, сравнительно поздно и уж, во всяком случае, гораздо позднее, чем первое приручение шакала. Поскольку волк сильнее и выносливее, могла возникнуть потребность в породах со значительным преобладанием волчьей крови, а свирепость и неукротимость, вероятно, не слишком беспокоили обитателей Крайнего Севера - прирожденных дрессировщиков, умеющих справляться с самыми независимыми псами. Непосредственным результатом этого большого и сравнительно недавнего прилива волчьей крови явилось значительно ослабление в "волчьих" породах черт одомашненности, и в частности, непреходящей инфантильности. Она заменяется зависимостью совсем иного типа, которая обязана своим происхождением специфически волчьим особенностям. Если шакал в основном ест падаль, то волк - настоящий хищник и зимой нуждается в помощи своих собратьев, охотясь на крупных травоядных - его единственный корм в эту пору года.
Чтобы обеспечить себя достаточным количеством пищи, волчья стая вынуждена покрывать большие расстояния, а результаты охоты зависят от взаимной поддержки в те минуты, когда ее членам удается затравить дичь. Строгая организация стаи, беззаветная преданность вожаку и безоговорочная взаимная выручка - вот необходимые условия успешного выживания этого вида в тяжелой борьбе за существование. Такие волчьи свойства полностью объясняют сущность весьма заметных различий в характере "шакальих" и "волчьих" собак - различий, очевидных для всех, кто по-настоящему понимает собак. Первые относятся к своим хозяевам как к собакам-родителям, вторые видят в них скорее вожаков стаи и ведут себя с ними соответственно.
Покорности инфантильной шакальей собаки у волчьей собаки соответствует гордая "мужская" лояльность, в которой подчинение играет весьма малую роль, а рабская покорность - никакой. Волчья собака в отличие от шакальей вовсе не видит в хозяине чего-то вроде помеси отца и бога, для нее он скорее товарищ, хотя ее привязанность к нему гораздо прочнее и не переноситься с легкостью на кого-нибудь другого. Это "однолюбие" развивается в молодых волчьих собаках весьма своеобразно - в определенный момент детская зависимость от родителей четко сменяется взрослой преданностью вожаку стаи, причем это происходит, даже когда щенок растет в изоляции от себе подобных, а "собака-родитель" и "вожак стаи" воплощены в одном человеке.
СОБАЧЬИ ЛИЧНОСТИ
В этой главе я попытаюсь на конкретных примерах проиллюстрировать, каким образом упоминавшиеся выше характерологические черты проявляются в индивидуальных особенностях отдельных собак. При этом я буду исходить из общего деления собак на две противоположные группы по признаку либо полного сохранения детской зависимости, либо столь же полного ее отсутствия в сочетании с соответствующей степенью преданности вожаку со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Я начну с рассказа о собаке, чья на первый взгляд трогательная детская привязанность к хозяину принимала настолько преувеличенные формы, что это был уже не пес, а какая-то пародия. Речь пойдет о таксе по кличке Кроки, которую подарил мне добрый дядюшка, плохо разбиравшийся в животных. Я был тогда еще совсем маленьким мальчиком, но уже заядлым натуралистом. Кличку Кроки песик получил потому, что мой добрый родственник сначала облагодетельствовал меня крокодильчиком, но тот наотрез отказывался есть (мне не удавалось нагревать мой террариум до нужной температуры), и мы обменяли его в зоологическом магазине на животное, наиболее напоминавшее его внешне, на аристократическую таксу с очень длинным туловищем и очень короткими лапами. Этот кобелек действительно был похож на крокодила, его отвислые уши подметали пол в буквальном смысле слова.
Его отличало ласковое дружелюбие: и при первой же встрече он приветствовал меня как давно потерянного хозяина. Конечно, это мне очень льстило, пока я не заметил, что Кроки точно так же встречает всех и каждого. Его томила бурная любовь ко всему роду человеческому без всяких исключений. Он никогда ни на кого не лаял и, хотя, возможно, я и мои близкие нравились ему больше остальных людей, без колебаний следовал за первым позвавшим его человеком, если нас не оказывалось поблизости. С возрастом Кроки не избавился от своей страсти, и нам постоянно приходилось уводить его из соседних и не соседних домов, куда он отправлялся погостить. В конце концов моя двоюродная сестра, питавшая слабость к этой красивой таксе, взяла ее к себе, и Кроки обосновался к нее в Гринцинге (пригороде Вены), где продолжал вести тот же рассеянный образ жизни. Он на самые разные сроки поселялся то у одних, то у других знакомых, и несколько раз его крали и продавали простодушным людям, которых пленяла его "преданность". Возможно, крал Кроки один и тот же вор, который, ознакомившись с его привычками, сделал из него статью постоянного и довольно приличного дохода.
