Карточные фокусы - Карташкин Анатолий Сергеевич (список книг .TXT) 📗
Обсуждение было бурным, но непродолжительным. Против предложений Дотеля не выступил никто – они были приняты единогласно. Дебатировалось же только два вопроса – где и когда? Нашлись и энгузиасты. Заняться подготовкой намеченного конгресса выразили желание два человека – изготовитель и продавец фокусной аппаратуры Андре Майетт и художник-график Робер Вено. Они даже, поразмыслив, назвали место и дату предстоящего форума – Париж, 7 октября 1939 года. Сообщенные координаты были тотчас же опубликованы в иллюзионных журналах, и чародеи, полные радужных ожиданий, уже предвкушали грядущее торжество, но – в сентябре 1939 года Гитлер напал на Польшу и разразилась вторая мировая война. Запланированное собрание иллюзионистов не состоялось.
Однако мысль Догеля не была забыта. Развлекательные кудесники вернулись к ней сразу же после войны. Они встречались, списывались, созванивались друг с другом, и 9 августа 1946 года 300 волшебников из Голландии, Франции, Великобритании, Бельгии и Испании собрались в амстердамском отеле «Краснопольский», чтобы в банкетном зале провести свою конвенцию. Состоялось много радостных встреч, было произнесено множество тостов, а на следующий день прошел конкурс, в котором приняло участие 20 человек. Категории и номинации тогда еще не были утверждены, никакого разделения фокусников по профилю не существовало, в силу чего соревнующиеся двинулись единым потоком, невзирая на иллюзионную специализацию. Тогда-то в этом сумбурном коктейле и начала восходить звезда зрелищности.
Первый приз был присужден французскому фокуснику-любителю, манипулятору Жану Валто-ну. Не будучи ни красноречивым оратором, ни начитанным теоретиком, Жан Валтон не рассуждал о роли зрелищности в иллюзионном искусстве – он демонстрировал то, что умел. И что считал нужным. А именно – карточную престидижитаторскую работу. Показывал так, как полагал необходимым. Как подсказывали чутье и опыт. И колода раскладывалась им в длинную карточную полосу на предплечье, затем, повинуясь неуловимому движению, взлетала в воздух, а другая кисть тотчас же снимала ее, на миг застывшую в пространстве, собирая в прежнюю колоду. Причем ни одна карта не падала на пол. И карты стартовали с кончиков его пальцев, проносились ниспадающим водопадом, преодолевая в полете более чем полуметровое расстояние, после чего мягко ложились в подставленную ладонь другой руки. "Все это делалось Валтоном с улыбкой победителя и неизменной папиросой во рту; его демонстрация была захватывающей и обворожительной", – писал Карл Джонс в американском журнале "Linking Ring" ("Замкнутый круг"), печатном органе IMB, ежемесячном издании, подлежащем распространению только среди членов Братства. Какой интуицией Валтон сумел угадать околдовывающую поэтику зрелищности? Каким размышлением он «вычислил» неотразимость пре-стидижитаторского шарма? Откуда он узнал, что именно пространственная карточная динамика покорит сердца строгих членов жюри?
На память приходит диалог начинающего композитора с гениальным Вольфгангом Моцартом.
– Какие шаги следует предпринять, чтобы стать великим сочинителем музыки? – задал вопрос новичок, и Моцарт, поразмыслив, начал перечислять:
– Во-первых, необходимо хорошо знать мелодии, созданные в прошлом; во-вторых, нужно быть достаточно знакомым с современными музыкальными произведениями; в-третьих, надо представлять, хотя бы вчерне, возможные звуковые композиции дня завтрашнего…
– Ваша первая симфония была написана в пятилетнем возрасте, – прервал гения начинающий. – Когда же вы все успели?
– Видите ли, – улыбнулся маэстро. – Я ни у кого не спрашивал, как мне следует поступать. Валтон нашел золотой ключик, и компетентные судьи признали его правоту. Согласились с ним, вручив первый приз – а ведь Валтон, между прочим, выступал-то не в своей стране, и на него полностью распространялся "закон чужого поля". Доверяй жюри своему впечатлению чуть меньше, и победителем мог стать, скажем, 20-летний юноша из близлежащего Утрехта по имени Брэм Бонгерс, который только что вернулся с военной службы в Восточной Индии – тем более, что этот молодой человек показал весьма выразительную манипуляционную композицию. Впрочем, через несколько лет этот запомнившийся всем голландец возьмет свое – он станет будущим иллюзионным небожителем, общепризнанным корифеем, единственным в мировой истории фокусником, завоевавшим Гран При ФИСМ трижды, а его артистический псевдоним "Фред Капс" окажется известным во всех странах! Но в тот раз молодой Бонгерс остался без награды. Приоритет зрелищности, радиацией исходившей от карточных престидижитаций Валтона, ни у кого не вызвал сомнений. Есть что-то глубоко символичное в том, что история будущих Конгрессов ФИСМ началась с победы именно этого мастера.
Второе место было отдано Джону Рамсею из Шотландии, также фокуснику-любителю. Третье место заняла супружеская пара Де Флецкис, профессионалы из Голландии, соединившие иллюзию-станцами.
Особо следует сказать о президенте конвенции, о голландце Хенке Фермейдене. Этот 30-летний владелец иллюзионной студии с характерным названием «Triks» ("Трюки") и одновременно издатель периодического журнала для фокусников под тем же названием в скором времени станет не только президентом и организатором Конгрессов ФИСМ, но их душой – вплоть до своей смерти в октябре 1988 года.
Тот конгресс не имел специального статуса – он являлся, так сказать, пробой пера, разведкой боем. Выяснилось, что первый блин не всегда оборачивается комом – организаторы сразу разглядели перспективность подобных конвенций, и довольный д-р Дотель анонсировал такое же мероприятие на следующий год.
И оно состоялось – с 24 по 28 сентября 1947 года в ресторане парижского отеля «Лютеция» прошел еще один, только уже заранее запланированный международный конгресс иллюзионистов, на котором присутствовало 500 чародеев из 18 стран. Он назывался Congre Magique International. Некоторые авторы ошибочно говорят о нем, как о 1-м Конгрессе ФИСМ, хотя аббревиатура «ФИСМ» (FISM – Federation Internationale des Societes Magiques), расшифровывающаяся в русском переводе как "Международная Федерация иллюзионных обществ", появилась не перед конгрессом, а внутри него – следовательно, в подготовительный период данная конвенция никак не могла быть отрекла-мирована в качестве того или иного конгресса ФИСМ.
Провозглашение ФИСМ стало первым организационным моментом, благодаря которому конгресс-1947 стал историческим – а существовал еще и второй момент. Тот, другой, касался конкурса. Устроители конвенции отказались от идеи объединять иллюзионистов разных специализаций в единый вал соревнующихся, как было совсем недавно, и ввели профильное дифференцирование – разделили участников на пять категорий: «Манипуляция», «Представления», «Изобретения», "Близкие искусства" (имелись в виду чревовещание, различные угадывания, демонстрация памяти и др.), "Специальные поощрения". Этот шаг оказался чрезвычайно перспективным – новички, вступающие на путь создания чудес, получили свободу выбора согласно собственным устремлениям, а опытным чародеям был дан стимул для дальнейшего совершенствования. Существовал еще и третий кардинальный момент – организаторы учредили награду для лучшего, по мнению жюри, фокусника на конгрессе – Гран При. Обладатель этого почетного трофея провозглашался лучшим волшебником мира на период до следующего конгресса. В тот раз им стал Ник Ниберко, манипулятор из Голландии. Он показывал трюки с сигаретами, наперстками, шарами и, конечно, с картами, его "эффекты были красивы, выше всяких похвал, да к тому же демонстрировались в новой интерпретации", – отзывался иллюзионный обозреватель Фабиан в английском специализированном журнале с характерным названием "Abracadabra".
Первый Конгресс ФИСМ датируется сентябрем 1948 года – на его открытии было объявлено, что "Общество обществ" насчитывало к тому моменту уже 28 клубов из 13 стран. Не обошлось без конфронтации – каждый делегат, получивший слово, принимался убеждать собравшихся, что именно его страна обладает иллюзионным приоритетом, но никак не другие регионы. Слушая разгоряченных выступавших, д-р Догель, избранный президентом, шептал Хенку Фермейдену, назначенному секретарем, с явным облегчением: "Как удачно мы выбрали Лозанну. Все-таки Швейцария – нейтральная страна, а что было бы, соберись мы в другом месте?" В итоге, победила мудрость – участники дискуссии в конце концов пришли к выводу, что все общества, входящие в Федерацию, имеют равные права, а для окончательного решения спорных вопросов создали комиссию, в которую, кроме Догеля и Фермейдена вошли Фрэнсис Уайт и Уильям Стиклэнд из Англии, Луис Туммерс из Бельгии, Фритц Олай из Дании и Рен Кларк с Арнольдом Фурстом из США. Два последних представляли IBM и SAM соответственно.
