Буржуазный век - Фриче Владимир Максимович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Подобные рафинированные рекламные шутки ныне в ходу во всех странах. Даже в Англии. Здесь им придают, впрочем, часто серьезную внешность, как показывает, например, выдающийся в художественном отношении плакат Бердслея для издательства, рекламирующего детские книги. Было бы логичнее, если бы подобная похотливая женщина служила рекламой для пикантного светского романа, тогда как последнего рода литература, наоборот, рекламируется при помощи плаката, изображающего наивное детское личико!
Мы привели лишь несколько примеров. На эту тему можно было бы, однако, написать целый пространный культурно-исторический этюд. В настоящее время этот канкан рекламы несколько утих. Конечно, не потому, что люди поняли бесстыдство подобных методов, а потому, что большие расходы, к которым постепенно привели такие художественные рекламы, не окупались во многих отраслях производства. Уменьшение прибыли – вот, несомненно, главная причина мимолетного уменьшения бесстыдства в этой области. И это в рамках крупнокапиталистической дикой охоты за прибылью и понятно и естественно! Что предпринимателю до морали, раз дело процветает и прибыль повышается. А как только чрезмерное увлечение этим приводит к уменьшению прибыли, люди возвращаются на покинутую стезю добродетели, пока не будут придуманы новые трюки, если не гарантирующие, то по крайней мере обещающие новые шансы для прибыли.
Ибо существует один только бог и один только закон – наивозможно большая прибыльность коммерческого дела!
Заключение
В начале нашего исследования мы говорили о том, что ни в какой области, а следовательно, и в области половой морали не следует оценивать прошлое современным нам масштабом, так как каждый век требует для своей оценки разных критериев. В продолжение всего нашего исследования мы так и поступали. И все же позволительно поставить вопрос: стала ли общественная и частная нравственность выше и лучше, чем прежде? Этот вопрос даже необходимо здесь выдвинуть: отвечая на него, мы резюмируем все сказанное. Этот вопрос есть естественный заключительный аккорд всего нашего изложения. Наряду с познанием закономерности, царящей в области истории нравов, это главный пункт, интересующий серьезного читателя.
Предвосхитим здесь ответ на поставленный вопрос. Он гласит просто и кратко: публичная и частная нравственность стала в наше время несравненно выше и лучше, чем была прежде!
Можно было бы доказать, что, с одной стороны, безнравственность осталась по существу той же, а с другой – что она не сократилась и по своим размерам и далее, что если "порок" и не увеличился, то пользуется он все той же, как и прежде, симпатией. Каждая из глав этого третьего тома может представить сколько угодно убедительных доказательств. И, однако, такой способ аргументации привел бы к безусловно неверному выводу, к мнимому умозаключению. А именно по той причине, что более высокий или низкий уровень нравственности каждой эпохи никогда, как уже было сказано в главе о происхождении и сущности нравственности в первом томе нашей "Истории нравов", не бывает проблемой абсолютного, а только относительного числа. Если мы хотим получить правильный ответ, то вопрос должен быть поставлен так: в какой мере ищет ныне масса народа счастья еще и в иных областях жизни, чем в области эротики? Только правильный ответ на этот вопрос позволит нам произнести заслуживающее доверия суждение.
Мы имеем полное право предположить, что находящаяся в распоряжении отдельной личности духовная и физическая сила и сумма энергии остается, вероятно, во все времена одинаковой. Чрезмерная трата сил в одном направлении покупается ценою меньшей траты сил в другом. Или оставаясь в пределах нашей темы: люди, интенсивно занимающиеся, например, политическими или научными вопросами, не могут тратить на эротику и отдаленно столько сил – для этого нужно, кроме того, еще время! – как люди, ум и воображение которых не заняты более высокими интересами. А не подлежит никакому сомнению и не нуждается в особых доказательствах, что в наше время большинство взрослых людей интересуется в противоположность всем прежним эпохам в очень широкой степени политическими и даже научными вопросами. Уже одно это указывает на то, что общая нравственность должна быть ныне более высокой, чем во все прежние эпохи. И оно так и есть.
Если факт, что в настоящее время масса народа в большинстве культурных стран в гораздо большей степени интересуется общим благом – а ведь в этом суть политики и науки, – не нуждается в особых подтверждениях, то необходимо показать, как это произошло. Ибо так выяснится другая, и еще более важная, сторона дела, а именно что более высокая нравственность нашего времени определяется не только отрицательным образом, в том смысле, что люди имеют теперь меньше времени и сил для разврата, но и положительным образом, именно в том смысле, что у них есть зато время для служения более высоким идеалам во всех областях жизни. Причиной этого положительного явления служит также капитализм или, вернее, последствия капиталистического развития. Более высокая нравственность наша эпохи есть не что иное, как результат фаталистического превращения вещей в их собственную противоположность, к которому привело, и притом должно было привести, развитие капитализма.
С двумя явлениями надо считаться в первую очередь, так как они привели к мировым массовым движениям.
Это эмансипация женщины, кульминирующая в женском движении, и эмансипация четвертого сословия, кульминирующая в рабочем движении.
Оба эти всемирно-исторические движения не только служат доказательствами более высокой нравственности; уже в их существовании обнаруживается эта более высокая нравственность.
Именно благодаря им многообещающее будущее уже отчасти стало настоящим.
Систематическое угнетение женщины было первым великим классовым гнетом, к которому всюду привело возникновение частной собственности. Женщина была низведена до степени человека второго разряда, будь то в виде домашней рабыни, или в виде производительницы детей, или же в виде избалованного предмета наслаждения. Пусть во всех этих трех случаях ее индивидуальное положение было иным, по отношению к мужчине она стояла во всех этих случаях одинаково низко. Возникший и развивавшийся капитализм систематизировал угнетенное положение женщины как класса, усугубил ее трагедию. Но это только одно из последствий этой системы. Создавая почву для освобождения женщины из-под власти домашнего хозяйства, капитализм вместе с тем создал и предпосылки для окончательного уничтожения угнетения женщины как класса.
Освобождением от домашнего хозяйства началась женская эмансипация. То ее первая форма, и в этой форме мы встречаемся с ней уже в первую эпоху развития капитализма, в эпоху Ренессанса. Тогда речь могла идти, однако, только о женщинах имущих классов и только о них и шла вплоть до XVIII столетия. Во второй половине этого века положение изменилось. Это было первым результатом начинавшегося крупнокапиталистического развития. Что было ранее возможностью для тех, кто владел капиталом, а именно освобождение от домашнего хозяйства, стало одним из условий развития капитализма. Женщина в массе должна была быть освобождена из-под власти домашнего хозяйства, не для того, конечно, чтобы рядом с мужем в одинаковой с ним степени наслаждаться жизнью, а для того, чтобы рядом с мужчиной работать на службе капитала. Промышленное развитие нуждалось, как было сказано уже в первом томе, также и в женской рабочей силе. Так неизбежно зародилась вместе с тем и проблема истинной эмансипации женщины, эмансипации женщины в массе.
Женщина, на которую эволюция возложила ту же тяжесть, что и на мужчину, поняла в этой фазе развития свое подчиненное положение, поняла, что такое положение не может считаться естественным, и потребовала одинаковых с мужчиной прав, потребовала экономического и политического равноправия. Это одна из самых крупных дат в истории цивилизации, ибо только с этого момента женщина начала быть человеком. Только эмансипация женщины если не завершила, то по крайней мере подготовила почву для превращения мужских прав в истинно человеческие права. Женщина перестала быть только домашней рабыней, только производительницей детей, только объектом наслаждения. Сначала это произошло, правда, только в идее и долгое время продолжало существовать только в идее.
