Священные монстры (портреты) - Лимонов Эдуард Вениаминович (первая книга txt) 📗
Медленно, но верно Мао пересиживает своих соперников по партии, однако, он все равно еще не первое лицо в партии. И далеко не первое лицо в стране, им стал лидер партии Го-Минь-Дан, теперь уже генерал Чан Кайши. Если бы они сошлись тогда в поединке, победа была бы, несомненно, за Чан Кайши, партизаны Мао не выдержали бы натиска хорошо вооруженных солдат националистов. Но в 1937 году на сцене смутного времени, когда правительство Чан Кайши в Пекине, а в провинции сидят царьки, на сцене появляется Япония. Ее войска входят со стороны Манчжурии государства Манчжоу-Го. И тогда китайцы начинают мириться между собой, чтобы противостоять японской интервенции. Мирятся они не всегда и не всюду. Как известно и сегодня существует еще гоминьдановский Китай на острове Тайвань, куда к 1949 году стеклись остатки армии Чан Кайши. Но вернемся к 1937 году.
Даже когда Япония становится союзницей Германии и Италии, Сталин не решается помогать китайским коммунистам. На первый порах он помогает Чан Кайши. Мао возмущен, но молчит. Ясно, что Сталину важнее вышибить Японию из игры на Востоке, приковать как можно больше китайский дивизий в Китае, чтоб не пришлось истекающей кровью России воевать и в Азии. Это первая обида Мао на Сталина. В 1949 году Мао поселятся в Запретном Городе императоров в Пекине. Точнее это не город, но ряд зданий, скорее напоминающих роскошные коттеджи. Ему 56 лет. Он не любит бэйджинцев и Бэйджин (Пекин). А Бэйджин не знает, что ожидать от красного императора. Первые дни на улицах пусто. Легенда повествует о том, что первое время партизаны Мао пытались прикуривать от электрических лампочек. Возможно, чтобы подыграть легенде, Мао приказывает высеять под своим окном у павильона "Небесного Спокойствия" - маис. Император-крестьянин хочет видеть, просыпаясь, поле. Свое поле.
Со временем он становится похожим на своего отца. На упрямого бережливого крестьянина. В его трудах все меньше марксизма. Он все больше говорит о марксизме, как о предлоге для обновления Китая. Мао все меньше использует фразеологию марксизма, обращаясь к традиционно-китайским понятийным символам, чуть ли не с сельскохозяйственным уклоном. (слово не понятно, с. 227) "Пусть цветет тысяча цветов", - из этой категории. Стремясь преодолеть промышленную отсталость Китая, Мао бросает лозунг: "Большого скачка". Увы, и ему и Китаю не хватает знаний экономики и опыта производства. Газеты одержимы, они публикуют схемы и чертежи печей для плавки металла, и вот уже города и села и отдельные хозяйства обзаводятся собственными доменными печами. В них переплавляют железный лом, собранный на полях войны, чтобы потом на тачках и тележках отвозить выплавленные чушки на станции на отправку на металлургические заводы. С таким же треском провалом окончилась компания по уничтожению "муж, воробьев, крыс и зловредных насекомых", когда черви сожрали урожай в нескольких провинциях.
Однако, в 1966 году Мао обращается к более серьезной проблеме. За 17 лет со времени победы Революции - обраруживает он, в Китае успешно вырос и окреп целый класс новый коммунистических чиновников. И они успешно ликвидируют результаты революции. Чиновничество всегда было громоздкой и могущественной корпорацией в императорском Китае. И вот они (слово не понятно, с. 227). Мао 73 года. Вокруг него немного старых друзей. Он несколько в стороне от государственной власти. Блистают Лю-Шао-Ци и Чжоу-Энь-Лай.
Тихой сапой продвигается к верховной власти, но еще не достиг ее прагматичный Дэн Сяо Пин. Но это только несколько первых имен. За ними сотни тысяч функционеров государства, для которых "революция" уже пустой звук. Чиновники все больше отходят от идеалов революции. И тогда, в августе 1966 года, Мао бросает против чиновников студентов и школьников. "Огонь по штабам!" - приказывает он. Идеалы революции в опасности! Рождается движение "Красной Гвардии" - знаменитых хунвейбинов. В руководстве этим движением Мао помогает его последняя жена Джан-Чин и ее молодые друзья - радикальные левые студенческие лидеры, в последствии получившие прозвание "Банды Четырех". Школьники и студенты подымают страну на уши. За ревизионизм, за отход от идеалов революции многие сотни тысяч начальников и руководителей вызываются на народные суды, где многотысячные толпы молодежи заставляют чиновников исповедываться, стоять в шутовских колпаках, принимать плевки и избиения. Полиция бездействует. Своеобразная молодежная инквизиция сурово карает. Начальников ссылают в деревню, работать на поле, такова была участь Дэн Сяо Пина. Он ухаживал за скотом. Лю Шао Цинь - председатель Народного Собрания Китая умер в результате шока от позора и избиений. Десять лет почти, постепенно иссякая, бушевал по Китаю ураган "культурной революции", как ее стали называть. В последнее время на лицо попытки западных историков представить Культурную революцию, как жестокий театр абсурда, как ничем не спровоцированную жестокую прихоть Мао. Такая интерпретация Культурное революции - откровенная ложь. На самом деле это была попытка справиться с тяжелейшей проблемой все революций, а именно с обуржуазиванием самих революционеров, с тем чтобы все не возвратилось на круги своя, с извращением революции. На некоторое время Мао справился с этой проблемой. Потому Китай все еще крепко стоит на ногах. В то время как СССР разрублен на кровавые куски республик.
Последние годы жизни Мао приблизился к природе, к воде и земле, и растениям. Он по прежнему много писал стихов. Он предавался своему любимому занятию - плавал в Янцзы и вообще во всех реках, где бы ему не приходилось бывать. Однажды он чуть не утонул, а волна все таки смела с ног начальника его охраны. Что усматривал Мао в своих заплывах? Скорее всего важное символическое соединение со стихией Китая, то что его, якобы, поддерживали под водой - вранье. Он плюхался, толстый в воду, и плыл по течению, пока мог. За ним следовали охранники на катере. Эта была священная церемония.
В юности он не поехал во Францию в трудовое путешествие. Поехали Дэн Сяо Пин, Джоу Эн-Лай. "Трудовой" путешественник получал право работать на французском заводе, изучить жизнь. Мао лишь дважды отлучился из Китая, оба раза в Советский Союз, один раз к Сталину, другой - к Хрущеву. Ни тот ни другой ему не понравились. Он вообще не любил русских, находил их хитрыми и жестокими.
