Священные монстры (портреты) - Лимонов Эдуард Вениаминович (первая книга txt) 📗
Лев Николаевич правильный писатель. Правильный для государства и Отечества. Написал на безопасную тему - о событиях далекого прошлого, как Михалков хитрый унаследованным умом предков, выживавших при любом режиме делает свои фильмы о бесспорном прошлом. По всей вероятности, Толстой в его время страдал уже "синдромом Солженицына" - ему хотелось своей "Войной и миром" навязать его видение истории. Как Солженицын, он изготовил тяжелое "Красное колесо" своего времени: "Войну и мир". Возможно в 19 веке это был крик моды. Сегодня это неповоротливое, тяжелое сооружение, даже в тюрьме жаль тратить на "это" время. Как мексиканский сериал.
Константин Леонтьев в свое время написал остроумную статью: "Два графа: Толстой и Вронский", в которой доказывал, что без большой литературы великая нация как-нибудь проживет, а вот без строителя, созидателя, служителя государства Вронского - нет, не проживет. Это правильно. Прожили бы мы и без Льва Толстого.
Однако к кому бы тогда ездили писатели? Было модным ездить к старцу в Ясную поляну. О приезжавших писали газеты. Благодаря объемным своим произведениям, Лев Николаевич стал литератором тяжелого веса, что-то вроде Царь-пушки и Царь-колокола. Вот ему и поклонялись. Ездили и генералы и сановники. Авось чего скажет. И он всем что-нибудь говорил.
Хэмингвэй: росла ли шерсть на груди?
Человек сделал себе огромную писательскую карьеру на том, что писал исключительно об эмигрантах. Самая худшая его книга - последняя "Старик и море". Вымученная, неинтересная, псевдоглубокомысленная. По ее поводу он получил Нобелевскую премию.
Самая лучшая, начатая в конце 50-х и так не законченная предпоследняя: "Переносной праздник" (в принятой в России транскрипции "Праздник, который всегда с тобой) - книга воспоминаний о Париже. Восхитительная, с многими вкусными деталями, как эмигрант, проживший в Париже без малого 14 лет, удостоверяю. Свидетельствую. Простая. Самые лучшие книги - простые.
Хэмингвэй приехал в Париж в 1921 году, родившийся в 1888, он таким образом имел на счету 22 года. До этого он успел попасть на 1-ю мировую войну в самый ее конец, в качестве санитара. Служил в Италии. Всего несколько месяцев. В 1918 был осыпан осколками. Раны были несерьезные, но тело оказалось все покрыто мелкими белыми шрамами. По видимому, это отпугивало девушек, так как Хэмингвэй впоследствии жаловался на эти некрасивые шрамы. Вместе с большим Хэмом приехала в Париж его первая жена. У пары родился сын по кличке "Бэмби". В Париже тогда обитала (как впрочем, а в 80-х годах, когда там жил я) многочисленная американская литературная колония. Большой сырой юноша, тогда он носил только усы, Хэмингвэй числился корреспондентом "Чикаго Трибюн", сам он был из Оак Парк - или Дубовая роща, неподалеку от Чикаго. Можно сказать, что такое назначение в Париж было настоящей синекурой, а если учесть атлантический океан, то это было покруче, чем получить назначение собкором "Комсомольской Правды". Хэмингвэй крутился среди англоязычной писательской колонии и чувствовал, по-видимому, себя как рыба в воде. Он сумел понравиться тетке Гертруде Стайн, и стал у нее частым гостем в ее квартире на 27, rue de Florus, там где эта улица выходит к бульвару Распай. За углом помещается лучшая в мире (якобы) школа по изучению французского "Альянс Франсэз", а в самой квартире Стайнихи недолгое время в 1980 году помещалось издательство "Рамзэй", там-то я, развалясь в кресле, выцыганил у моих издателей Повера и Рамзэя еще 9 тысяч франков и, бросив взгляд на книгу фотография Мэрэлин Монро "Джентльмены предпочитают блондинок", сам придумал новое название для своей книги "Русский поэт предпочитает..."
Хэмингвэй ходил к Стайн, чтобы знакомиться с влиятельными литераторами. Тетка Гертруда познакомила-таки его с Шервудом Андерсеном, с уже знаменитым тогда молодым Скоттом Фитцжеральдом и его женой Зелдой. Знакомствами Хэмингвэй оброс, однако, видимо, у него был не очень уживчивый характер. Менее чем через год Хэмингвэй выпустил небольшой памфлет "Весенние потоки", где иронически отозвался о большинстве своих парижских знакомых литераторов, в том числе и об Андерсене. Так что одной чертой своего характера общительностью, он был приспособлен к жизни, другой же - злым языком, разрушал то, что приобрел общительностью. С Андерсеном он оставался в натянутых отношениях до конца дней своих.
В конце концов, ему удалось дебютировать в литературе. Его романы "Прощай оружие", "По ком звонит колокол", "За рекой в тени деревьев" - это романы об эмигрантах, о людях, живущих не в своей собственной стране, впрочем, главный герой обычно все равно американец. Чтобы стать Великим Американским писателем, американский писатель должен покинуть Америку и уехать в Париж. Два писателя испробовали этот рецепт и у обоих он удался: Хэмингвэй и Миллер. Можно добавить к ним третьего - поэта Томаса Стернси Элиота, американец, он уехал в Великобританию.
Очевидно, американская действительность лишена универсальности, герой же эмигрант придает литературному произведению универсальность. Романы Хэмингвэю не очень удаются. Его стиль точных мускулистых описаний для романа не подходит, в конце концов, он надоедает. Все романы Хэмингвэя недоделаны, скомканы и смяты. Но зато он величайший мастер рассказа. В книге "Мужчины без женщин", это сборник рассказов, есть рассказ "Киллеры". Рассказ представляет собой практически непрерывный диалог. За диалогом просматривается сюжет. В придорожное кафе являются два гангстера-киллера, они ищут шведа Андерсена, чтобы его убрать, но в кафе только старик-хозяин и его помощник - подросток. Диалог точен, циничен, быстр и трагичен. Ничего лишнего. Я считаю рассказ "Киллеры" шедевром. (По нему сделан, кстати, отличный фильм.) Хэмингвэй, возможно, один из лучших стилистов в американской, да и вообще мировой литературе. Он тщательно следит за собой. Он ввел в большую литературу диалог и поселил его там навечно. Он сделал диалог правдоподобным, немногословным, приближенным к жизни. Снабдил его всеми возможными интонациями. "Yes - he said", до Хэмингвэя не имело легитимной прописки в литературе, после него имеет. Дело в том, что Хэмингвэй убрал из литературы - литературу. Во всяком случае стремился убрать.
