Священные монстры (портреты) - Лимонов Эдуард Вениаминович (первая книга txt) 📗
И все-таки ему удалось выжать из своей жизни все, что было возможно. Максимум. Он отомстил женщинам тем, что оставался до конца их дней самым крупным человеком, которого они встретили. И уже древними старухами они должны были вспоминать о нем ежедневно. Ибо он был их пропуском в бессмертие. И под его сенью жили Лиля Брик и Татьяна Яковлева. Я писал об этом в других книгах, нет нужды повторять здесь. А те, кто не пошел с ним в постель, двусмысленно делали вид, что ходили в постель с ним.
Существовала ли семья втроем: Осип Брик, Лиля и Владимир Маяковский? То, что они втроем сняты в пижамах еще ничего не значит. Хотя, с другой стороны, таких очкариков, как Ося Брик, я видел в свое время, в 1977 году, в нью-йоркском клубе "Нахтигаль", куда меня таскала моя девушка Сара. В клубе собирались садисты. Ося Брик вполне тянет на садиста. Внешний облик соответствует. Вероятнее всего, он просто делился с Маяковским женой. Кому доставалось больше, кому - меньше - неведомо. И уже никогда не будет ведомо. Жизнь у Лили получилась долгая. Впоследствии она "встречалась" даже со знаменитым чекистом Аграновым, любила красных командиров. Однако, литературная слава оказалась долговечнее красно-командирской и чекистской. На Володечке она въехала в вечность.
Когда я впервые увидел Лилю молодым человеком 27 лет, она показалась мне накрашенной карлицей. Ведьмой. Злым клоуном. Потом я привык. Эта маленькая, тогда еще свежая ведьма держала распадающегося внутри Володю лет пятнадцать. Сверхчеловек, сверхженщина. Сестра ее Эльза вышла замуж за французского гражданина Триоле, и жила в Париже. Возможно, она сознательно подражала сестре, но в 1928 году она познакомилась с звездой сюрреализма поэтом Луи Арагоном и стала завоевывать его. Арагон был светской звездой, человеком избалованным, у него был долгий роман со шведской аристократкой алкоголичкой Ненси Кунард, завоевать его было нелегко. Эльза отступала, потом наступала. Она стала писать романы по-французски, ходила за Арагоном повсюду, оказывалась нужна. В несколько лет она опутала его паутиной не хуже, чем Лиля - Маяковского, а Елена Дьяконова (Гала) - Сальватора Дали. И около пятидесяти лет эксплуатировала. Умерла она в самом конце семидесятых, где-то перед самым моим приездом в Париж. В отличии от Лили, не писавшей ничего, она оставила после себя литературное наследие. Лиле же удались кое-какие записи о Маяковском, набросанные с помощью Василия Катаняна, ее последнего мужа. Вообще, если традиция знаменитых пар наблюдается в середине 20-х почти исключительно во Франции (Арагон - Эльза Триоле, Дали - Гала, Сартр - Силона де Бовуар), то пришла она из России, от первой пары: Лиля Брик - Маяковский.
Не было в жизни Володи ни эмиграции, ни войны, ни тюрьмы - самых страшных испытаний, достающихся на долю человека, потому я гляжу на него из времени, как на невинного ребенка, с высоты своих 58 лет на него удачливого, знаменитого и слабого. Его жизнь кончилась в 37 лет, а моя литературная слава в этом возрасте только началась.
Булгаков: льстит обывателю
Популярность Булгакову сделали вначале диссиденты. Обожествляя все ненапечатанное при Советской власти. Они начали пиарить для Булгакова - мол есть такая необыкновенная книга: "Мастер и Маргарита", - слух опередил на много лет появление самого текста. Таким образом почва была заранее удобрена. Время сделало так, что текст книги представал перед публикой постепенно, то в виде публикаций в журналах, и наконец уже в полном издании. На самом деле это самая умная подача книги: вначале слух, затем отрывки, потом уж текст. Грамотно... Сейчас можно сказать, что "Мастер и Маргарита" любимы шедевр российского обывателя. Особенно приглянулась она москвичам, это очень московская книга: "проклятая квартира" посещается как музей, собираются поставить памятник на Патриарших прудах Берлиозу, Аннушке и чуть ли не бутылке подсолнечного масла, разлитой на рельсах. И я уверен, что поставят.
За что же так безразмерно полюбил российский обыватель "Мастера и Маргариту". Ну конечно за московскую атрибутику, за название московских улиц и переулков, за детали раннесоветского быта. Но только этого мало. На самом деле, чтобы объяснить поистине истеричную любовь к книге. В ней есть что-то еще, что притягивает именно российского читателя обывателя: что?
Дело в том, что "Мастер и Маргарита", во-первых, пародия на исторический роман. Во-вторых: это еще и плутовской роман, и очень очень напоминает ильфо-петровские "Тринадцать стульев" и "Золотой теленок". В-третьих, добавлен небольшой элемент сверхъестественного, то есть вкрапления фантастического. Смешав и встряхнув хорошенько все эти элементы получаем очень лестную для обывателя книгу. В "Мастере и Маргарите" обыватель с его бутылью подсолнечного масла, с его жэками и прочей низкой реальностью присоединяется к высокой Истории. К Понтию Пилату и Христу. Ну как же обывателю не любить такую книгу?! Он ее и любит с завидным простецким задором. Хотя если считать по высокому гамбургскому счету, книга получилась вульгарная, базарная, она разит подсолнечным маслом и обывательскими кальсонами. Эти кальсоны и масло преобладают и тянут вниз и Понтия Пилата и Воланда и Христа. С задачей создать шедевр - роман высокого штиля Булгаков не справился - создал роман низкого, сродни "Золотому теленку".
Вот они и ходят семьями смотреть на проклятую квартиру и учредили уже свой наивный культ книги. В благодарность за то, что их (и именно москвичей) присоединили к Высокой Истории: к Риму, Иудее, легионерам, к Пилату в алом плаще, к распятию и Христу. Очень очень лестно.
Самая удачная книга Булгакова без сомнения - это "Белая Гвардия". В "Гвардии" звучит такая гармоничная, слаженная уютная мелодия, как в каком-нибудь "Тарасе Бульбе" Гоголя. Мелодия простая, но трудно её найти. Для писателя обыкновенно это большая удача, если находит. Убедительна такая мелодия. И потому убедительна "Белая Гвардия".
"Собачье сердце" - достаточно гнусный антипролетарский памфлет. В известном смысле эта вещь может быть сравнима с антисемитскими памфлетами Селина, но только это антипролетарский памфлет. Элементы советского быта здесь предстают без примеси истории и фантастика, не как в "Мастере и Маргарите". Это "Золотой теленок" и "Двенадцать стульев", но совсем уж злобные. Результат: несправедливая позиция. Недаром "Шариковым" клеймит и шпыняет интеллигенция своих противников: Шариковым был для них Анпилов, например. Хотя сама интеллигенция может быть не менее противна, чем пролетариат.
