Буржуазный век - Фриче Владимир Максимович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Там, где туземцы мешали интересам капитала, где, как, например, в Америке, они не годились в рабы, их просто систематически искореняли.
В том же месте "Капитала" Маркс приводит следующие разбойничьи методы и приемы:
"Обращение с туземцами отличалось, естественно, особенной дикостью на плантациях, предназначенных исключительно для экспорта, как в Вест-Индии, и в богатых, густонаселенных странах, специально предназначенных для грабежа, как Мексика и Ост-Индия. Но и в колониях, в строгом смысле этого слова, ярко выступал христианский характер первоначального накопления. Трезвые виртуозы протестантизма – пуритане установили в 1703 г. решением своей Assembly (Законодательного собрания) премию в 40 ф. за каждый индийский скальп и за каждого взятого в плен краснокожего, в 1720 г. премия поднялась до 100 ф. за каждый скальп, а в 1744 г., после того как какое-то племя было провозглашено в районе массачусетского залива бунтовщическим, были установлены следующие цены: за мужской скальп, начиная с двенадцатилетнего мальчика, 100 ф. новой чеканки, за мужского пленного – 105 ф., за взятых в плен женщин и детей – 55, за женский и детский скальп – 50 ф.
Дело было настолько выгодно, что от него ни за что не хотели отказаться и вот ради его пропаганды, на всякий случай, притянули и Господа Бога.
В эпоху расцвета торговли рабами британский парламент просто провозгласил снимание скальпов и натравливание на дикарей жестоких догов "средствами, кои сам Бог и сама природа дали ему в руки".
*Пиндар (ок. 522 – ок. 442 до н. э.) – древнегреческий поэт, автор торжественных од. Ред.
Совершенно логично, что класс, выросший из таких материальных низин, извлекавший из них свои лучшие соки, не мог и в своей собственной стране разыгрывать роль филантропа, всем открывающего свои объятия. Это и не пришло ему, разумеется, в голову. Напротив, его самое горячее желание заключалось в том, чтобы и в родной стране пользоваться, хотя и в замаскированном виде, теми методами, которые он sans phrases (без лишних слов, безоговорочно. – Ред.) пускал в ход в Новом свете. И, конечно, не чем иным, как замаскированным рабством, было в первые десятилетия промышленного развития положение европейских наемных рабочих.
Шедшая вперед гигантскими шагами промышленность выбрала себе на первых порах самого покорного раба. Hands, "руки", привлеченные капитализмом в первую очередь на свои фабрики, были "ручки", бедные маленькие детские ручонки, еще нуждавшиеся в нежном родительском попечении. Их вырвали из лона семьи и приковали с раннего утра до поздней ночи к работе, к маховому колесу прядильной машины, к столу, на котором сортировались лохмотья, и т. д.
Их сковали цепями безжалостней даже, чем черных невольников. Здесь действовала, конечно, не личная злонамеренность отдельных фабрикантов, а сказывалось последствие введения машины, сделавшей излишней мускульную силу.
"Поскольку машина делает мускульную силу ненужной, она становится средством пользоваться рабочими, лишенными этой мускульной силы или отличающимися незрелым развитием тела, зато обладающими большой гибкостью членов. Женский и детский труд были поэтому первым словом капиталистического применения машин" (Маркс).
Наиболее характерную иллюстрацию к этому положению дает та же Англия, не потому, что в других странах вызванные капитализмом переворот и развитие совершались гуманнее, а потому, что здесь, в силу вышеизложенных причин, сама эволюция отличалась особенным размахом. Поэтому в распоряжении исследователя здесь находится богатый материал. Имеются у нас характерные данные уже для ранней стадии машинной индустрии в Англии. К концу XVIII в. относится следующее сообщение Джона Фильдена:
"В Дербишире, Ноттингемшире и в особенности в Йоркшире недавно изобретенные машины применялись на больших фабриках около рек, способных привести в движение водяное колесо. Вдруг оказалось необходимым иметь здесь, далеко от городов, тысячи рук. В особенности Ланкашир, когда-то малонаселенный и бесплодный, нуждался теперь в целом населении. Особенный же спрос был на маленькие, ловкие пальцы. И сейчас же возник обычай выписывать учеников (!) из разных мастерских при приходских домах Лондона, Бирмингема и др. Тысячи маленьких беспомощных созданий от семи и до тринадцати и четырнадцати лет отправлялись, таким образом, на север. Мастера (т. е. похитители детей) обычно одевали учеников, обучали и устраивали их в ученическом доме около фабрики. Были приглашены надсмотрщики, которые должны были следить за их работой. В интересах этих надсмотрщиков было как можно больше истомлять детей работой, так как они сами получали тем больше, чем больше продукта они выбивали из них. Естественным последствием была жестокость... Во многих фабричных округах, в особенности в Ланкашире, эти безобидные, лишенные покровительства создания, всецело отданные во власть фабриканта, подвергались душераздирающим пыткам. Их мучали до крайности напряженной работой, их били кнутами, сажали на цепь и пытали с утонченнейшей жестокостью. Часто их морили голодом, а поднятый над ними кнут принуждал их к работе. Были отдельные случаи, когда они кончали с собой. Уединенные, красивые, романтические долины Дербишира, Ноттингемшира и Ланкашира стали жуткими пустынями пыток и – часто – убийств! А фабриканты получали баснословную прибыль, еще более раздражавшую их волчий аппетит. Они ввели ночные работы, то есть изнурив одну группу дневным трудом, они готовили другую для ночной работы. Дневная группа ложилась в постели, только что покинутые ночной сменой, и наоборот. В Ланкашире существует народная поговорка, что постели никогда не простывают".
Уже одно это сообщение подтверждает все, что выше было сказано о детском труде как о труде рабском. Как рабов и покупали детей. Фабриканты обращались или непосредственно, или через посредство агентов в комитеты по призрению бедных в Лондоне и Бирмингеме и просили о присылке им бедных детей. А комитеты всегда охотно шли навстречу таким требованиям, так как они просто освобождали их от необходимости заботиться о пропитании детей. И как безличный товар переходили отныне беспомощные создания из одной "человеколюбивой" руки в другую. Когда в 1815 г. сэр Р. Пиль внес свой билль об охране детей, член парламента Горнер заявил:
"Достоверно известно, что с другим имуществом одного обанкротившегося купца была объявлена к продаже и в самом деле продана группа фабричных детей. А два года тому назад перед King's Bench (Суд королевской скамьи. – Ред.) разбиралось отвратительное дело. Речь идет о нескольких мальчиках. Лондонский приход передал их фабриканту, а тот в свою очередь передал их другому. Несколько филантропов обнаружили их в конце концов в состоянии полного истощения. Другой еще более гнусный случай был сообщен мне, как члену парламентской следственной комиссии. Несколько лет тому назад один лондонский приход заключил с ланкаширским фабрикантом договор, в силу которого последний обязывался брать на каждые двадцать здоровых детей одного идиота".
О колоссальных размерах применения детского труда в особенности в ткацких мастерских свидетельствует тот факт, что в 1788 г. наряду с 26 тысячами мужчин и 31 тысячей женщин работало не менее 35 тысяч детей, значительная часть которых была моложе десяти лет. Но и в других отраслях промышленности детским трудом пользовались в не менее широких размерах, в особенности в вышивании и производстве галантерейных товаров. И не только в таких областях, где требовалась прежде всего легкая рука, – нет, дети должны были исполнять даже тяжелую работу взрослых мужчин. Еще в 1865 г. в металлургической промышленности Бирмингема и окрестностей "работали 30 тысяч детей, молодых людей и 10 тысяч женщин, исполняя большей частью очень тяжелую работу".
В сфере домашней промышленности несчастные дети страдали не только от чрезмерно длинного рабочего дня – часто с пяти часов утра до десяти вечера, – но и от самых ужасных условий жизни. Приведем только две иллюстрации из быта производства кружев, где еще вполне царил кустарный способ производства. В докладе образованной в 1864 г. английским парламентом комиссии, следившей за детским трудом, говорится между прочим:
