Хороший, плохой, пушистый - Кокс Том (читать книги онлайн полностью TXT, FB2) 📗
До трех лет непременно с жадностью схарчи хотя бы одну ворованную рыбу, не забыв оставить после трапезы что-нибудь черное и твердое, чтобы требовалось убрать, и всякий раз приходи в неистовое волнение, когда в автокормушку добавляют новый сухой корм, хотя он ничем не отличается от старого.
Не прелюбодействуй, если не считать вполне безгрешного акта со свежевыстиранными вязаными вещами и постельным бельем хозяина.
Не пожелай картонной коробки соседа.
Не забывай правило, что взлеты и падения любви к твоему человеку прямо пропорциональны объему застрявшего в твоей шерсти мусора.
Единственный мужчина
— Оглядываясь назад, я засомневался, — сказал Джейми.
Он, Русс, Эйми и я сидели в нашем любимом пабе в Норидже. Перед нами на столе лежала мышеловка. Джейми и Русс дружили более двадцати лет. Они родились с разницей в один день, и у них была традиция дарить друг другу на день рождения полезные, неромантические подарки. И мышеловка стала очередным таким подарком.
— Нет, нет, потрясающе! — воскликнул Русс. — Я как раз размышлял, есть ли способ поймать ее, не ломая ей хребет.
Три недели назад хомячиха Русса по кличке Бабушка удрала куда-то под доски пола в его доме. Через две недели Руссу предстоял переезд в новое жилье в другом конце города, и он уже отчаялся изловить ее. В теории подарок Джейми, согласно описанию, являл собой «гуманную, альтернативную ловушку» — хорошо продуманное, практичное устройство. Но, начав разбираться, например изучив рисунок на коробке, изображающий мышь в металлической петле, можно было усомниться, что механизм не повредит Бабушке.
— А если привлечь котов Тома? — предложил Джейми. — Дашь на время одного? Ты говорил, они у тебя очень добрые.
Я не рассказывал ни Руссу, ни Джейми, что мои коты лишены звания охотников на мышей. Но не удивился, что они тоже в курсе. Норидж город маленький, и слухи распространяются быстро. Значит, им тоже известно, что Ральф и Шипли больше не уминают за обе щеки полевок и превратились в нечто вроде надежной семейной автобусной компании по перевозке мышей. Со смерти Джанета миновало три месяца, и в течение этого срока я ни разу не нашел на ковре мышиную селезенку и уж тем более не вляпался в нее ногой. В каком-то смысле это показалось мне трогательным: четырнадцать недель сохранялся мораторий на убийство в память о коте, расправлявшемся только с пустыми пакетами из-под чипсов.
Нет, Шипли и Ральф не перестали ловить мышей, но словно потеряли интерес к тому, чтобы их калечить. Выпускали мышей за диванами и шкафами в целости и сохранности как бы с мыслью: «пригодятся на всякий случай». Внутренний дворик больше не служил мышиным мавзолеем. Они следили, чтобы хоть одна неповрежденная мышь всегда находилась в их распоряжении, и стали немного похожи на ведущих детской телепередачи «Флаг отплытия».
Мне не понравилась мысль Джейми предоставить Руссу напрокат котов. Даже учитывая новое отношение Ральфа и Шипли к добыче, охота не обходилась без брака — то сломанная мышиная лапка, то сердечный приступ. Правда, в большинстве случаев мне удавалось вовремя поймать и выпустить жертву на свободу. Я действовал при помощи огромной кофейной кружки, которую получил в подарок в музыкальном магазине компании «Ричер саундс», и коробки из-под диска с фильмом «Вся президентская рать». На заднем плане всегда маячил или развалившийся и усмехающийся Ральф, или Шипли. К кружке из «Ричер саундс» я не испытывал нежных чувств, но коробку из-под диска использовать не собирался, поскольку «Всю президентскую рать» считаю прекрасным фильмом. Просто она первой попалась под руку, когда полгода назад я успешно спас мышь, брошенную Шипли возле стойки с дисками. А затем решил плюнуть на предрассудки. Я настолько наловчился в этом, что стал рассматривать ее как бесплатную вечернюю работу на местную благотворительную организацию.
В моем распоряжении сигнализация, которая дает знать, что мышь на подходе, — особенный мышиный мяу Ральфа. Он отличается от его обычного мяуканья. Настойчивее и — если это только возможно — самодовольнее. Удивительно, как Ральф вообще способен мяукать с поноской в зубах. Будь он по-настоящему умен, придумал бы мяу на разные случаи жизни: когда несет мышь, полевку или водяную курочку.
Я покупаю для Ральфа и Шипли ошейники с большими колокольчиками, чтобы они не могли ловить птиц. К счастью, водяные курочки — редкая добыча, однако неделю назад Ральф умудрился протащить одну из них через кошачий вход и оставил нетронутую у меня в кабинете. Курочка ошарашенно посидела, затем пьяно поплелась по ковру, отмечая свой путь отходами жизнедеятельности. Не сказал бы, что меня это порадовало, но можно найти нечто положительное в оттирании разбросанного по всей комнате липкого птичьего помета — вы получаете поистине разоблачительную оценку тем временам в прошлом, когда вы подобным не занимались.
Острая полемика между моими котами и живностью из сада являлась частью того особенного безумия, какое охватывало Норфолк каждую весну. Безумия, которое гнало старика из нашего городка на кромку озера, где он, бросая корм уткам, кричал: «Подгребайте сюда! Ко мне, ко мне!» Безумия, побудившего рыбака на берегу реки Венсум в Норидже протянуть мне на прошлой неделе фотоаппарат и, размахивая лещем, попросить: «Не могли бы вы меня сфотографировать с этой рыбой?» Курочки, попадавшие в мой сад, — существенный элемент этой истории, как и утята, и олешек мунтжак, с которым Ральф самонадеянно вознамерился сойтись поближе, когда тот прилег отдохнуть за моими зарослями травы. Весной мне этот край нравится сильнее, чем в любое другое время года. Сначала я приезжал сюда весной в отпуск и убедился, что мне хочется здесь жить. После смерти Джанета возникла мысль, не переехать ли снова куда-нибудь еще, но она исчезла, как только за крайними улицами зажелтели на полях всходы рапса, запестрел цветами мой запущенный сад, и в солнечный день потянуло отдохнуть в тени местного собора.
В первые дни после смерти Джанета я с трудом мог избавиться от странного чувства, будто что-то забыл, но не понимал, что именно. Не покидало ощущение: стоит напрячь голову и вспомнить, и Джанет вернется. Чувство, отличное от того, что я испытал в 2002 году после смерти первого кота Брюера — брата Ральфа и Шипли. Я был зол и опустошен. Зол на себя за то, что купил дом рядом с совершенно неподходящей для владельца кошек дорогой. По ней машины мчались на большой скорости, но иногда случались долгие периоды затишья, создававшие ощущение безопасности. Злился на сотрудника тюрьмы, который, переехав Брюера, исчез, предоставив моему доброму соседу спешно, но без надежды везти искалеченное животное к ветеринару. Теперь не было никакой ярости, и чувство утраты, поначалу остро отозвавшееся в груди, постепенно оборачивалось философским пониманием того, что Джанет ушел наилучшим для себя образом. Протяни он еще год или два, и, продолжая дряхлеть, наверное, не был бы счастливым котом.
Но с его смертью в доме образовалась пустота. Словно захудалая гостиница лишилась давно служившего и всеми любимого швейцара — человека, о ком его знакомые могли бы сказать: «Не поверю, что Джимми не стало. То есть его лично я толком не знал, но в каком-то смысле можно утверждать, что он и являлся душой „Гнезда куропатки“».
Я почти смирился, что Джанета больше не было с нами. Правда, наблюдая, как три кота едят из своих мисок, ловил себя на том, что машинально свистел, чтобы позвать четвертого. Какое-то время в кухонном шкафу стояла на три четверти полная бутылочка с его таблетками. Я хотел найти владельца другого кота, у которого тоже гиперфункция щитовидной железы, чтобы отдать ему. Однако тема оказалась непростой. С чего начать? «Эй! У меня в кухонном шкафу есть пирожные с апельсиновым желе. Возьмите штучку. И прихватите в придачу лекарство моего умершего кота».
