Формула добра - Самарский Михаил Александрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
После похорон Полины Фотеевны меня забрал к себе один старичок (из соседнего подъезда) с очень смешной фамилией – Подопригора. Он работает сторожем в детском саду. Соответственно, и я теперь вместе с ним сторожу. Первое время я места себе не находил. Всё думал, скоро разыщут меня мои «школьники», уберегут от такого позора.
День прошёл другой, неделя. Никого нет. И я стал привыкать – к новому месту, к новому человеку.
Сказать, что мне здесь плохо, нельзя. Хорошие условия. Всегда в тепле. Еда нормальная. Правда, перешёл на домашнее питание. От детишек много всякой снеди остаётся. Скажу вам, очень даже вкусно, хотя по сухому корму скучаю. А ночью мне тут и вовсе раздолье – двор большой, есть где погулять, побегать. Помните, как мне раньше надоедала шлейка? А теперь вот скучаю по ней. Даже ночью иногда снится, как веду по городу слепого человека.
По ночам мой новый подопечный… Хотя, какой он мне подопечный? Нет, теперь это самый настоящий мой хозяин. Валерий Анатольевич. Так вот по ночам он мне читает книги. Жутко интересно.
Я всё время вспоминаю своего Сашку. Тот, хоть и слепым был, а тоже всегда мне читал книги. Положит на колени свой брайлевский дисплей и шуршит по нему пальцами. Пш-пш-пш… пш-пш-пш… Шуршит и всё произносит вслух.
Санька подробно рассказывал мне о своём приспособлении. С вашего позволения, и я расскажу вам вкратце о брайлевском дисплее. Очень полезная штука, но очень дорогая. К сожалению, купить такой прибор самому незрячему человеку не каждому под силу. Но в настоящее время в России этот вопрос находится на контроле у президента страны. Было бы неплохо, если бы такими приборами оснастили всех слепых детей.
С помощью такого дисплея слепой человек может даже на какое-то время забыть о своём недуге. Это электромеханическое устройство для отображения символов шрифтом Брайля. На бумаге такой шрифт – это просто выпуклые точки. А здесь вместо точек маленькие штырьки (тоже называемые «точками»), они выдвигаются через отверстия в плоской поверхности. Эта штуковина соединена с компьютером и взаимодействует с ним при помощи специальной программы экранного доступа. Почему приспособление называют дисплеем? Да потому что зрячий человек смотрит на монитор, а слепой «видит» пальцами на своём дисплее всё, что появляется на простом мониторе. В общем, человеку, изобретшему такой прибор, нужно поставить памятник. Он ведь дал возможность слепым людям полноценно работать, причём самостоятельно, за компьютером. А это, согласитесь, в наш век – большое дело. Очень большое.
Всё-таки интересно получается. Думал ли слепой изобретатель Брайль, что его детище через двести лет получит такое колоссальное развитие?
Да, добрые дела не умирают и не исчезают бесследно. Как говорил когда-то мой Иван Савельевич, доброе дело – это навсегда, оно может и через сто, и через двести, и даже через тысячу лет прийти на помощь. И я верю, что и мои (вернее, наши, собачьи) добрые дела люди никогда не забудут.
Но вернёмся в детский сад. Вы знаете, здесь тоже не всё было так просто. Первые дни я жил в каморке у старика и даже носа на улицу не высовывал. Ну, ночью понятно, гулял, а днём – как в засаде. Валерий Анатольевич предупредил:
– Смотри, Триха (это ещё один вариант моего имени), не кажи морду на улицу, а то выгонят нас с тобой отсюда. Здесь же детишки. Понимаешь?
Ничего я не понимал. Детишки-ребятишки! Ну и что? Да я этих существ люблю больше всего на свете, хотя они иногда мне и прибавляют забот. Я взрослого человека не могу обидеть, ну, а детей уж и подавно. «Выгонят!» За что меня можно выгнать? Да и куда? Отвезли бы в мою родною школу, и дело с концом. Зачем меня выгонять? Я же не какая-то там бродячая собака.
Но, в конце концов, заведующая детским садом всё-таки узнала о моём существовании. Слышу однажды разговор:
– Валерий Анатольевич, решили меня подвести?
– Упаси боже! – старик даже перекрестился. – Что вы, Людмила Алексеевна. Вы о чём?
Я подкрался к двери и стал наблюдать через щёлку.
– Ой, Анатолич, – подбоченилась заведующая, – неужели ты думал, что я ничего не узнаю?
– Вы собаку имеете в виду? – догадался сторож.
– Ну, а вы как думаете? – хмыкнула Людмила Алексеевна. – Конечно, собаку. Вы же понимаете, Валерий Анатольевич, что здесь дети. Да не дай бог какая комиссия, меня же сразу уволят. Не хватало нам ещё тут бродячих собак…
Ой-ой-ой! Что я слышу. Аж скулы свело от обиды. Да, в который раз вспоминаю дурацкое выражение, придуманное человеком, вот она, жизнь собачья. Опять меня в бродяги записали. В очередной раз судьба преподносит мне сюрпризы и выбивает из моих собачьих мозгов спесь и надменность. Дохвастался? Порода, благородство, образование, должность, имя у него царское! Тоже мне, царь нашёлся. Собака ты бродячая – вот ты кто! И докажи теперь, что это не так. По сути, ведь женщина права. У меня ни документов, ни шлейки с красным крестом, ни дома, ни подопечного, ни инструктора. И кто я, по-вашему? Да, чует моё сердце, нужно готовиться к худшему. Но старик мой оказался не из робких. Я вообще заметил, что пожилые люди часто бывают очень отважными. Слушаем дальше.
– Вот тут, Алексеевна, не соглашусь. Это не бродяжка. Это специально обученный пёс для защиты и охраны людей.
Во заливает! А впрочем, отчасти он прав. В задачи поводыря и эти обязанности тоже входят.
– Это вы сейчас, на ходу придумали? – съязвила заведующая.
– Вот вам крест, – старик снова перекрестился. – Честное слово.
– А откуда она у вас появилась? – насторожённо спросила женщина.
– Она… он, это пёс, – уточнил Валерий Анатольевич, – раньше присматривал, ухаживал за инвалидом. Инвалид умер. У родственников свои животные, в общем… ну, не захотели себе забирать. Вот я и подумал… дескать, пусть мне помогает. К детишкам он не лезет. Я его только ночью выпускаю погулять…
– Но на территории детского сада нельзя его выгуливать, – нахмурилась Людмила Алексеевна.
– Да что ж я, маленький, что ли, не понимаю? – рассмеялся старик. – Мы тут ни-ни. Только за оградой.
Признаюсь: соврал старик. Пару раз было. Первые дни он, видимо, боялся, что я убегу, и за ограду меня не выпускал. Но я в такую глушь забирался, что меня попрекнуть нечем – за котельную, в самый дальний угол территории. Иными словами, туда, куда дети и не доберутся. Сейчас, правда, старик отпускает меня за изгородь. Отпустит, а сам станет у калитки и как попугай твердит: «Триха, ты ж меня не обмани! Ты же никуда не убеги. Триха-Триха, я здесь! Ко мне, Триха! Триха, Триха, Триха…» Смешной старичок. Куда мне бежать? Я в своей жизни уже набегался. Как говорится, от добра добра не ищут.
– А документы на него есть? – продолжала допрос Людмила Алексеевна.
– Есть, конечно, – закивал старик, – но они у родственников остались.
– Это не разговор, – нахмурилась женщина, – я хотела бы на них посмотреть. Собака должна быть привитой. Должен быть специальный паспорт и так далее. Если ничего этого нет, пса придётся с территории сада убирать. Извините, Валерий Анатольевич, но я не могу с этим шутить.
– Хорошо-хорошо, Алексеевна, я всё принесу. Не волнуйтесь, – заверил мужчина.
– Вот и договорились, – согласилась женщина и вдруг добавила: – Анатолич, ну ты хоть покажи своего помощника.
Я вскочил, встряхнулся, лизнул нос (чтобы поярче смотрелся) и приготовился к смотринам.
– Трисон! – громко и нарочито бодро позвал меня Валерий Анатольевич и толкнул дверь. – Ко мне! Выходи, друг, хватит прятаться. Посмотреть на тебя хотят.
Я вышел, взглянул на заведующую и присел на порожек каморки.
– Ну, здравствуй, дорогой! – улыбнулась Людмила Алексеевна.
– Ав! – тихо ответил я, стараясь не напугать женщину.
– Ты смотри, – сплеснула она руками, – он отвечает!
Женщина подошла ко мне и, погладив по голове, предложила:
– А ну дай лапу!
«Видимо, проверяет мою выучку», – подумал я. Ну, держи, раз так хочешь – это для меня, как для вас сказать «привет». Лишь бы танцевать польку-бабочку не заставила. Хотя с вами, вернее с вашими правилами, и танго научишься выдавать. Я протянул Людмиле Алексеевне лапу, чем вызвал у неё щенячий восторг.
