Пес, который говорил с богами - Джессап Дайана (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗

— Привет! — Девушка махнула рукой и открыла дверцу, наклонившись, чтобы сказать что-то. Дамиан среагировал мгновенно. С трудом встав на ноги, он рванулся к выходу — глаза злые, хвост опущен. Элизабет непроизвольно придержала его.

— Спокойно, — велела она. Пес остановился.

— Привет! — снова крикнула девушка, казалось, не обращая внимания на реакцию собаки. — Как дела?

— Вы пришли за ним? — холодно спросила Элизабет.

— О нет. — Та улыбнулась. — Профессор Хоффман позвонил и попросил узнать, на месте ли пес. Хочет зайти проведать его.

Элизабет побледнела. Виктор Хоффман придет за своим псом. Значит, она больше никогда его не увидит. Добро бы он забрал собаку в хорошее место, но как он вообще мог оставить ее здесь? Доктор Севилл сказал: «Это песик Хоффмана», — но разве нормальный человек позволит стрелять в свою собаку?

— Он придет его забрать, да?

— Не думаю. Он просто заходит иногда на него взглянуть. Ни разу не уводил его отсюда, насколько мне известно.

— Когда он придет?

— Не знаю. Просто позвонил и попросил проверить клетку. Думаю, сегодня или завтра.

— Виктор Хоффман — вы знаете, чем он занимается?

— Кажется, изучает диких собак, их поведение, что-то в этом роде. Он приятный человек, — добавила девушка, прежде чем закрыть клетку и уйти.

— Диких собак, значит? — Девушка и пес посмотрели друг на друга. Элизабет кивнула, найдя подтверждение собственным мыслям о скрытых мотивах, берущих начало в прошлом. — Значит, ты кое-что от меня скрываешь, дикарь? — И она иронически усмехнулась.

Постояв еще чуть-чуть у дверцы и поглядев на грубые швы у пса на лапах, она повернулась и ушла.

глава 3

В тот вечер Элизабет не могла ни на чем сосредоточиться. В девять вечера она и двое мужчин устроились в холостяцкой гостиной, обставленной темной мебелью, где они обычно проводили вечера за чтением. Ей захотелось испечь яблочный пирог — это занятие всегда ее успокаивало.

Она смотрела на мерцающий огонь в камине и слушала, как струи дождя стекают по оконному стеклу. Она прикидывала, когда ляжет спать, если начнет печь пирог прямо сейчас. Может, это гроза делает ее такой раздражительной?

Дэйв углубился в журнальную статью, Билл читал вечернюю, газету. Элизабет молча отложила книгу и уставилась на нежные голубые язычки газового пламени. Пирог затевать действительно поздно. Вдруг она представила себе, что перед камином лежит пес, положив голову на лапы, и смотрит на нее своими загадочными карими глазами. Она тряхнула головой, и видение пропало.

Элизабет встала, взяла стакан Дэйва и ушла на кухню. Порылась в холодильнике, ничего не нашла на свой вкус и с ненавистью посмотрела на корзинку с яблоками. Вернувшись в гостиную, она поставила полный стакан рядом с Дэйвом. Тот поблагодарил, даже не взглянув на нее. Подогнув под себя ноги, она уселась на диван, теребя подол рубашки.

— Что-нибудь не так, Эл? — Дедушка, отложив газету, смотрел на нее поверх очков.

— Да нет. Просто тревожно. Какой ливень, а?

Билл сложил газету.

— В такую ночь не стоит бродить по улицам, это уж точно. — Он не сводил с нее взгляда.

— Думаю испечь пирог. Не составишь мне компанию?

— Конечно.

Они встали и ушли на кухню. Элизабет высыпала муку и стала готовить тесто. Билл сел на стул, по-прежнему наблюдая за ней.

— Я знаю тебя не первый год, Элизабет, и я вижу, когда тебя что-то беспокоит. Если хочешь, можем поговорить об этом.

Элизабет с преувеличенным вниманием занималась тестом. Она очень хотела рассказать, что ее мучает, но чувствовала, что с Биллом и Дэйвом обсуждать это стоит в последнюю очередь.

Может, я к ним несправедлива. Может, Билл что-нибудь придумает, так всегда бывало раньше.

Он был ее лучшим другом. Он вырастил ее и был ей ближе, чем отец.

— Ладно. Вообще-то я не хотела говорить — мне кажется, тебе это не понравится. — Ее испачканные мукой руки сновали над столом, словно умоляя его понять. — То есть я не могу отделаться от кое-каких мыслей. Хотя это ерунда, конечно.

— То, что важно для тебя, важно и для меня, Элизабет.

— Ох, спасибо тебе. Помнишь собаку? Я говорила о ней за ужином. Истощенного пса? — Билл помотал головой, но она все равно продолжала: — Ну, его вылечили, он теперь в общем отделении, где все собаки, я его там видела.

Она умолкла, поскольку дальше пришлось бы или снова врать, или подставить себя под удар. Не хотелось обманывать деда, поэтому Элизабет глубоко вздохнула:

— Я не говорила вам — знала, что Дэйву не понравится, — но я работаю хендлером. Занимаюсь с собаками по два часа в день, между занятиями. Ухаживаю за ними, ну, ты знаешь…

Лицо деда не изменилось — казалось, он хотел выслушать все до конца, поэтому она заговорила снова:

— Только не говори об этом папе, он просто взбесится.

— Обещаешь?

Дед кивнул, очень серьезно:

— Обещаю.

— Короче, я увидела его там, в клетке, когда работала. Я… — Она помедлила, пытаясь избежать подводных камней. — Мне кажется, с ним плохо обращаются. Очень жестоко. Нельзя просто так взять и прострелить ему ноги. Я хотела бы… Ну, не знаю, я просто хочу, чтобы его оттуда забрали, вот и все.

Билл кивнул, обдумывая ее слова.

— Ты беспокоишься именно об этой собаке, да?

Элизабет пожала плечами:

— Наверное. Он, похоже, так радуется, когда меня видит.

Билл поджал губы.

— Эл, ты очень скоро станешь студентом-медиком. Специалисты по кардиохирургии, к которым ты собираешься примкнуть, во время обучения используют огромное количество собак. Это необходимо; я делал это, и твой отец продолжает делать это сейчас. Думаю, тебе придется смириться — в противном случае у тебя будут серьезные проблемы.

Элизабет раскатывала тесто, слушая его и зная, что он прав.

— Ты собираешься закатить истерику, как только тебе предложат провести процедуру на собаке? — Тон Билла был строже, чем она рассчитывала. — Я не ожидал, что придется объяснять тебе такие вещи.

— Конечно, нет. Я знаю, что это за работа, она окружает меня всю жизнь. Я просто… Не могу объяснить. Эта собака такая гордая, с чувством собственного достоинства, она сильно отличается от других. Наверное, мне ее жалко, я и думаю… — Элизабет запнулась. Она собиралась сказать кое-что еще, чего говорить не стоило, но это ничего не меняло. Ей было действительно его жалко.

Билл выдохнул и продолжал:

— Вот тебе мой совет, Эл. Перестань ходить и смотреть на эту собаку — ты вмешиваешь эмоции туда, где должен быть только разум. Не создавай себе проблем.

Закончив с коржами, Элизабет достала из холодильника мороженую ежевику: это быстрее, чем возиться с яблоками.

— Пес принадлежит одному профессору. Мне сказали, это его собака. Я не понимаю, почему он его там держит.

— Не твое дело, Элизабет, почему он его там держит. Его собака, не твоя. Никто не калечит его умышленно. Если его подвергают каким-то процедурам, можешь быть уверена — они делают все, чтобы он чувствовал себя комфортно. Насколько это возможно.

Элизабет кивнула:

— Я знаю.

Но дед ее не убедил. Она все равно не могла понять, почему профессор Хоффман оставил свою собаку в исследовательском центре и позволил в нее стрелять. Она положила второй корж на пирог, нарисовала острием ножа пшеничный сноп и поставила пирог в духовку.

— Проклятье! — воскликнула она. — Забыла разогреть духовку.

Она вынула пирог и включила нагрев.

— Всю ночь теперь не спать.

К утру она решила, что дедушка прав. Пора положить конец сомнениям и беспокойству. Единственный способ — встретиться с профессором Хоффманом и прямо спросить, почему он оставил собаку в ЦПИ и позволил проводить над ней эксперименты? Она не успокоится, пока не выяснит, зачем он так поступил и знает ли он вообще, что собаку используют таким образом.