Невероятное путешествие - Барнфорд Шейла (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Целый час Маккензи занимался собачьей мордой. Он удалил иглы дикобраза плоскогубцами, одна из игл проткнула насквозь небо и ее пришлось тащить изнутри, но собака ни разу не зарычала, а только повизгивала, когда боль становилась невыносимой. Когда же Маккензи кончил, она в знак благодарности пыталась лизнуть его руки.
Должно быть облегчение наступило сразу, так как гной обильно вытекал через проколы и опухоль начала быстро спадать.
Пока продолжалась вся эта операция, дверь, ведущая из кухни в заднюю комнату, тряслась и громыхала, за ней непрерывно, жалобно скулил запертый терьер: он так мешал Маккензи, толкаясь ему в руки, видимо, беспокоясь, что люди причинят зло его товарищу, что Нэлл была вынуждена выманить его косточкой за дверь и быстро захлопнуть ее перед собачьим носом. И теперь, все еще подозревая обман, пес всей тяжестью кидался на дверь. Но Маккензи решили не пускать его, пока вторая собака не съест миску молока.
Джеймс пошел мыть руки, а Нэлл с тревогой слушала беспокойную беготню и удары в дверь. Наконец, боясь, что пес себе что-нибудь повредит, она отворила дверь. Терьер бешено влетел на кухню, готовый защитить своего друга, — но остановился, как вкопанный. На его морде появилось озадаченное, уморительное выражение, когда он увидел лабрадора, спокойно лакающим молоко. Потом они уселись рядом около двери, выказывая друг другу всяческие знаки внимания.
Их сильная взаимная привязанность и то, что они друг друга сразу узнали, означало, что собаки пришли из одного дома, Нэлл думала, что их выгнали оттуда, она все еще не могла забыть, как страшно выглядела собака утром. Но сам Маккензи считал, что животные знали и заботу, и внимание, так как оба были очень дружелюбны и уверены в ответном расположении. Тем труднее было понять, что заставило их странствовать по столь опасным, глухим местам.
— Может быть, их хозяин умер и оба они убежали из дома? Или потерялись во время переезда через эти края и теперь пытаются найти обратную дорогу к знакомым местам? — гадал Маккензи.
Предположениям не было конца, но достоверным было одно: путь собак был настолько долгим, что раны от медвежьих когтей успели зажить, иглы дикобраза прошли насквозь в пасть, а сами псы оказались на грани голодной смерти.
— Они, вероятно, пробежали миль сто или даже больше, — говорил Маккензи, — может, они из самой Манитобы! Удивительно, чем они жили всю дорогу?
— Охотились? Попрошайничали на фермах? А может воровали? — предполагала Нэлл, с улыбкой наблюдая в кухонном зеркале, как утренний гость, видя, что хозяйка повернулась спиной, стянул с тарелки оставшийся от завтрака кусочек бекона.
— Вряд ли они могли многим поживиться — задумчиво сказал ее муж. — У лабрадора одна кожа да кости. Долго бы он не продержался. Когда поеду в Дипуотер, запру их в конюшне. Нельзя допустить, чтобы они опять удрали… Ну, как Нэлл уверена ли ты, что хочешь иметь в доме двух чужих собак? Пройдет, вероятно, немало времени прежде, чем их найдут, а может и никогда не найдут.
— Пусть живут сколько захотят, — просто ответила его жена. — Но надо непременно подобрать им какие-нибудь клички, а то обращаемся к ним только: «сюда» или «хорошая собака». Пока тебя не будет, я что-нибудь придумаю, — добавила она, — да снесу еще молока в конюшню…
Кот видел со своего наблюдательного пункта на поленнице, как человек прошел через двор и ввел в теплую, хорошо пахнущую конюшню обоих собак. Потом человек аккуратно запер за собой дверь. Вскоре по дороге, ведущей от фермы, прогромыхал грузовик и все стихло.
Несколько любопытных кошек набрались смелости и подошли к поленнице, негодуя на необычного пришельца, который завладел их любимым местом на солнцепеке.
Сиамец и в лучшие-то времена недолюбливал других кошек, даже своей породы, а уж деревенских и вовсе не переваривал. Он с ненавистью разглядывал их, обдумывая план действий.
После двух-трех умелых ударов стая кошек рассеялась, а пират в черной маске вернулся на свое ложе досыпать. Но скоро он проснулся, всласть потянувшись, спрыгнул вниз, и, осторожно оглядевшись, подкрался к двери конюшни. Тут он заунывно завыл, и в ответ послышалось легкое шуршание соломы.
Кот не спеша приготовился и легко подпрыгнул, пытаясь ухватиться за задвижку. Но на сей раз он оказался недостаточно ловок — щеколда осталась на месте. Кот, рассерженный неудачей, снова прыгнул и на этот раз добился успеха — одной лапой повис на деревянной ручке, а другой откинул щеколду. Дверь, дрогнув, отворилась.
Сдержанно мурлыча, кот вошел внутрь, и тут же попал в объятья своего старого приятеля. Однако, обнюхав пустую миску, кот разочарованно покинул конюшню. Обе собаки последовали за ним и все трое, пройдя через залитый солнцем двор, скрылись в курятнике. Оттуда тотчас выскочило пронзительно кудахча несколько испуганных кур, а кот пошел туда, где они неслись. Он умело обхватил согнутой лапой еще теплое, коричневатое яйцо и, крепко держа, надкусил его с острого конца длинным передним клыком. Содержимое он аккуратно вылил на солому и съел.
Кот овладел этим искусством давно, в результате многочисленных набегов на курятники. Прежде чем снова вернуться на свою поленницу, он аккуратно и неторопливо съел еще два яйца.
Когда во второй половине дня Маккензи въехал во двор фермы, он поразился, увидев обеих собак, спящими на солнце под прикрытием кормушки для скота. Услышав шум, они поднялись и подошли к грузовику, приветственно помахивая хвостами, пока он разгружал машину, а затем следом за ним пошли в дом.
— Ты выпустила их из конюшни, Нэлл? — спросил он, разворачивая на кухонном столе сверток и незаметно опустив в разинутую по-акульи пасть косточку с мясом.
— Конечно, нет! — удивленно ответила его жена. — Я носила им молоко, но отлично помню, что как следует заперла дверь.
— Может, не опустила до конца щеколду, — сказал Маккензи, — но, во всяком случае, — они еще здесь. Морда у лабрадора стала лучше. Надеюсь, сегодня вечером он сможет прилично поесть. Хочется, чтобы на этих костях наросло немного мяса.
Маккензи рассказал, что в Дипуотере о беглецах ничего не известно, но, видимо, они идут с востока. Прошлой ночью рабочий норочьего питомника на Арч-Крик прогнал со своего порога белую собаку. Он принял ее за местную белую дворнягу, известную воровку.
Большинство думают, что лабрадор потерялся во время охоты. Вот только никто не понимает, каким образом у него оказался такой неподходящий спутник, как бультерьер.
Индейский агент хочет взять лабрадора себе, если никто не потребует его: недавно у агента сдохла охотничья собака.
— Вот еще! Не будет этого! — негодующе воскликнула Нэлл.
— Еще бы! — смеясь сказал ее муж. — Я так и ответил. Сказал, что мы ни за что не разлучим собак. Будем держать их пока сможем. Но знай, Нелл, если они затеяли куда-нибудь идти, если у них есть цель, — ничто на свете не удержит их здесь. С ног будут валиться, а все-таки поползут дальше — по зову инстинкта. Все, что мы можем сделать — подержать их пока взаперти и подкормить. Если они и уйдут потом, мы, по крайней мере, будем знать, что они не умрут с голоду.
После ужина Маккензи и их гости перешли в маленькую уютную заднюю комнату. Здесь на полках еще стояло много детских книг, на стенах вплотную друг к другу висели потускневшие фотографии и охотничьи трофеи, чучела рыб и рисунки старших детей, лыжи и наградные ленты, собачьи родословные и томагавк.
Мирно попыхивая трубкой, Маккензи сел к столу и занялся оснасткой модели шхуны, а жена стала вслух читать ему «Трое в лодке».
Спокойный Лабрадор, который сытно и вкусно поужинал, теперь растянувшись во всю длину, лежал под столом и спал глубоким сном измученного и наконец нашедшего убежище животного. В глубине старого кожаного дивана тихонько посапывал старый терьер, положив голову на подушку и задрав кверху все четыре лапы.
