Собачьи истории - Хэрриот Джеймс (книги бесплатно .TXT) 📗
И ни единой встречной машины! Один Хэрриот куда-то тащится в темноте.
Когда я остановился перед серыми каменными домиками в дальнем конце деревни, то совсем уж захлебывался жалостью к себе. «Миссис Канделл, номер 4», – записала Хелен на клочке бумаги. Открывая калитку и шагая через крохотный палисадник, я прикидывал, что мне сказать. Прошлый опыт успел меня убедить, что нет ни малейшего смысла давать понять клиенту, что меня вовсе не обязательно вызывать в самые непотребные часы. Разумеется, они меня даже не услышат и дальше будут поступать точно так же, но я хотя бы душу отведу.
Нет, без малейшей грубости или резкости я вежливо и твердо объясню, что ветеринары тоже люди и воскресные вечера любят проводить у семейного очага, что, естественно, мы готовы сразу броситься на помощь в случае необходимости, но возражаем против того, чтобы нас бесцеремонно вытаскивали из дома навестить животное, которое уже неделю болеет.
Почти отшлифовав эту речь, я постучал, и дверь мне открыла невысокая женщина средних лет.
– Добрый вечер, миссис Канделл, – произнес я сурово.
– Вы ведь мистер Хэрриот? – Она робко улыбнулась. – Мы незнакомы, но я вас видела в Дарроуби в базарные дни. Так входите же.
Дверь вела прямо в жилую комнату, небольшую, с низким потолком. Я увидел старенькую мебель, несколько картин в позолоченных, давно потемневших рамах, и занавеску, отгораживающую дальний угол комнаты.
Миссис Канделл ее отдернула. На узкой кровати лежал мужчина, худой как скелет. Желтоватое лицо, глубокие провалы глаз.
– Это Рон, мой муж, – весело сказала она, а Рон улыбнулся и приподнял костлявую руку со стеганого одеяла в приветственном жесте.
– А это Герман, ваш больной. – Ее палец указал на маленькую таксу, которая сидела возле кровати.
– Герман?
– Да. Мы решили, что такой немецкой колбаске лучше имени не найти.
Муж и жена дружно засмеялись.
– Ну, конечно, – сказал я. – Прекрасное имя. Просто вылитый Герман.
Такса посмотрела на меня очень приветливо. Я нагнулся, погладил ей голову, и мои пальцы облизал розовый язычок. Я еще раз погладил глянцевитую шерстку.
– Вид у него прекрасный. Так что его беспокоит?
– Чувствует он себя вроде бы неплохо, – ответила миссис Канделл. – Ест хорошо, веселый, но только с ногами у него что-то неладно. Почти неделю. Ну, мы особого значения не придавали, а вот нынче вечером он свалился на пол и встать не смог.
Хм-м. Да, он ведь даже не попытался встать, когда я его погладил. Я подсунул ладонь таксе под живот и осторожно поставил ее на лапы.
– Ну-ка, малыш, – сказал я, – пройдись немножко. Ну-ка, Герман, ну-ка…
Песик сделал несколько неуверенных шажков, все больше виляя задом, и снова сел.
– У него со спиной неладно? – спросила миссис Канделл. – На передние лапы он вроде бы твердо наступает.
– Прямо как я, – произнес Рон мягким хрипловатым голосом, но с улыбкой. Жена засмеялась и погладила руку, лежащую на одеяле.
Я поднял песика на колени.
– Да, безусловно, у него что-то со спиной. – Я начал ощупывать бугорки позвонков, внимательно следя, не почувствует ли Герман боли.
– Он что, ушибся? – спросила миссис Канделл. – Может, его кто-нибудь ударил? Одного мы его на улицу не выпускаем, но иногда он все-таки выбирается за калитку.
– Травма, конечно, не исключена, – ответил я. – Но есть и другие причины…
Еще бы! Десятки самых неприятных возможностей. Нет, мне решительно не нравился его вид. Решительно. Этот синдром, если речь идет о собаках, меня всегда пугает.
– Но что вы, правда, думаете? – настойчиво сказала она. – Мне же надо знать.
– Ну, травма могла вызвать кровоизлияние, сотрясение, отек, и они теперь воздействуют на спинной мозг. Не исключена даже трещина в позвонке, хотя мне это представляется маловероятным.
– А другие причины?
– Их полно. Опухоли, костные разрастания, абсцессы, смещение дисков – да мало ли еще что может давить на спинной мозг?
– Диски?
– Ну да. Маленькие хрящевые прокладки между позвонками. У собак с длинным туловищем, как у Германа, они иногда сдвигаются в спинномозговой канал. Собственно говоря, именно это я и подозреваю.
Снова с кровати донесся хрипловатый голос Рона:
– А прогноз какой, мистер Хэрриот?
В том-то и вопрос! Полное выздоровление или неизлечимый паралич?
– Судить еще рано, – ответил я вслух. – Пока сделаю ему инъекцию, оставлю таблетки, и посмотрим, как он будет себя чувствовать через несколько дней.
Я сделал инъекцию обезболивающего с антибиотиками и отсыпал в коробочку салициловых таблеток. Стероидов в то время в нашем распоряжении не было. Ничего больше сделать я не мог.
– Вот что, мистер Хэрриот, – приветливо сказала миссис Канделл, – Рон всегда в это время выпивает бутылочку пивка. Так, может, вы посидите с ним?
– Ну-у… вы очень любезны, но мне не хотелось бы вторгаться…
– Да, что вы! Мы очень рады.
Она налила в два стакана коричневый эль, приподняла своего мужа на подушке и села возле кровати.
– Мы из Южного Йоркшира, мистер Хэрриот.
Я кивнул, успев заметить чуть-чуть иную манеру произносить слова.
– Сюда мы перебрались восемь лет назад. После несчастного случая с Роном.
– Какого?
– Я шахтером был, – ответил Рон. – На меня кровля обрушилась, спину перебило, печень изуродовало, ну и еще всякие внутренние повреждения. Только я еще везунчик: двух моих товарищей насмерть завалило. – Он отпил из стакана. – Выжить я выжил, однако доктор говорит, что ходить я никогда не буду.
– Мне страшно жаль…
– Да, бросьте! – перебил меня хрипловатый голос. – Я свои плюсы считаю, а не минусы. И мне есть, за что судьбу благодарить. Боли я почти никакой не чувствую, и жена у меня лучшая в мире.
Миссис Канделл засмеялась.
– Не слушайте вы его. А я рада, что мы в Гилторпе поселились. Мы все его отпуска в здешних холмах проводили. Оба мы любили ноги поразмять как следует. И до того чудесно было уехать от труб и дымища! Там окно спальни у нас выходило на кирпичную стену, а тут Рон на десять миль кругом видит.
– Да-да, – пробормотал я, – дом у вас чудесно расположен.
Деревушка прилепилась на широком уступе над обрывом, и из их окна открывалась панорама зеленых склонов, уходящих вниз к реке и поднимающихся к вересковым вершинам по ту ее сторону. Сколько раз любовался я этим видом! Как манили меня зеленые тропки, убегающие вверх! Но Рон Канделл уже никогда не откликнется на их зов.
– И с Германом мы хорошо придумали. Прежде хозяйка уедет в Дарроуби за покупками, ну и чувствуешь себя вроде бы одиноко, а теперь – ни-ни. Когда собака рядом, какое же тут одиночество?
– Вы совершенно правы, – сказал я с улыбкой. – Кстати, сколько ему лет?
– Шесть, – ответил Рон. – Самый у них цветущий возраст, верно, малыш? – Он опустил руку и погладил шелковистые уши.
– Видимо, здесь его любимое место?
– Да, всегда у изголовья сидит. А подумаешь, так и странно. Гулять его хозяйка водит, и кормит тоже она, только дома он от меня ни на шаг не отходит. Корзинка его вон там стоит, но чуть руку опустишь, а он уже тут как тут. На своем, значит, законном месте.
Я это много раз замечал: собаки инвалидов, да и не только собаки, всегда стараются держаться рядом с ними, словно сознательно берут на себя роль опоры и утешителей.
Я допил пиво и встал. Рон поглядел на меня с подушки.
– А я свой подольше растяну! – Он поглядел на стакан, еще полный наполовину. – Бывало, с ребятами я и по шесть пинт выдувал, а только знаете – удовольствия мне от одной вот этой бутылки ничуть не меньше. Странно, как все оборачивается-то.
Жена наклонилась к нему с притворной строгостью.
– Да уж, грехов за тобой много водилось, но теперь ты почище иного праведника стал, правда?
И она засмеялась. По-видимому, это была давняя семейная шутка.
– Спасибо за угощение, миссис Канделл. Я заеду посмотреть Германа во вторник.
