Нюрнбергский эпилог - Полторак Аркадий Иосифович (книги бесплатно читать без txt) 📗
Германские дипломаты, аккредитованные в СССР, всерьез были обеспокоены назревавшими событиями. Не раз в разговорах между собой они возвращались к наполеоновскому походу на Москву, к его трагическим для Франции последствиям, вспоминали маркиза Коленкура. Он тоже был послом в России и оказался единственным человеком из ближайшего окружения Наполеона, который решился предупредить императора о больших опасностях, ожидающих Францию в случае развязывания войны с русскими.
Коленкур, как известно, оставил мемуары, где самым интересным является, конечно, пересказ его бесед с Наполеоном, происходивших как в период подготовки похода на Россию, так и во время этого похода, вплоть до позорного бегства разбитой французской армии во главе со своим повелителем. Этот томик воспоминаний французского дипломата побывал на столах гитлеровских генштабистов при разработке ими «плана Барбаросса». Но самоуверенные гитлеровские генералы лишь посмеялись над ним и с пренебрежением отбросили прочь. А вот в германском посольстве в Москве в роковую весну 1941 года нашлись трезвые люди, подметившие в мемуарах Коленкура много такого, к чему следовало прислушаться. Тогдашний советник посольства Гильгер писал позднее:
«При чтении воспоминаний Коленкура особое впечатление на меня произвело то место, где автор описывает, как он упорно пытался убедить Наполеона встать на его точку зрения в отношении России и говорил о необходимости поддержания хороших франко-русских отношений. Это место книги так живо напомнило мне точку зрения Шуленбурга, которую он выражал всякий раз, когда ему представлялась возможность говорить с Гитлером о Советском Союзе, что я решил использовать это совпадение и разыграть посла.
Однажды, когда посол зашел ко мне, я сказал, что недавно получил конфиденциальное письмо от приятеля из Берлина и в нем имеется очень интересное сообщение о содержании последнего разговора посла с Гитлером. Граф Шуленбург выразил удивление, поскольку он имел основания полагать, что этот разговор известен в Берлине лишь очень немногим.
— Как бы там ни было, — ответил я, — вот текст.
С этими словами я стал читать отрывок из книги Коленкура, которую тщательно спрятал от Шуленбурга, вложив ее в папку для документов. Читая, я не прибавил и не убавил ни одного слова в тексте Коленкура, только заменил имена действующих лиц: Наполеона на Гитлера, а Коленкура на Шуленбурга, Посол проявил неподдельное изумление.
— Хотя это, по-видимому, не та запись, которую я сделал для себя после встречи с Гитлером, — воскликнул он, — тем не менее текст почти слово в слово совпадает!.. Пожалуйста, покажите мне, откуда это письмо.
...Я протянул послу томик мемуаров Коленкура... Совпадение было действительно поразительным. Мы оба сочли это за очень дурное предзнаменование».
Но Риббентроп не верил в предзнаменования, и тогда еще никакие сомнения не одолевали его. Избалованный «любезностью времени», он готов был воспринять всерьез иронические слова Анатоля Франса, будто «способность сомневаться — способность чудовищная, аморальная, противная государству и религии».
В ночь на 22 июня 1941 года граф фон Шуленбург был поднят с постели ровно в три часа. Ему передали только что полученную шифровку от Риббентропа.
Через несколько минут из Леонтьевского переулка на улицу Горького выехал черный «мерседес», Германский посол направился к Народному комиссару иностранных дел СССР, чтобы открыть ящик Пандоры.
Граф хорошо знал широко распространенный в дипломатическом мире афоризм: «посол — это честный человек, которого посылают за границу лгать для блага своей родины». За долгие годы своей дипломатической карьеры фон Шуленбург лгал, разумеется, не меньше, чем другие буржуазные дипломаты. Но, прибегая ко лжи как методу дипломатии, он все-таки был убежден, что делает это на пользу своей страны. А вот в тот раз, следуя на большой скорости по пустынным улицам Москвы, посол вовсе не был уверен, что ложь его обернется благом для Германии.
Тем не менее старый службист «выполнил свой долг до конца». Встретившись в Кремле с советскими руководителями, он в точности передал им то, что предписывалось Риббентропом:
«Концентрация советских войск у германской границы достигла таких размеров, каких уже не может терпеть германское правительство. Поэтому оно решило принять соответствующие контрмеры».
Этими «контрмерами» была война. Самая разбойничья из всех войн, которые вела дотоле гитлеровская Германия. В момент, когда Шуленбург делал это заявление, бомбы уже рвались над советскими городами, убивая и калеча тысячи людей.
Шуленбург был очень краток. Риббентроп запретил ему вступать в какие бы то ни было разговоры. Роль истолкователя событий той ночи он взял на себя. Утром 22 июня рейхсминистр выступил на обширной пресс-конференции в Берлине и призвал представителей мировой печати рассматривать военные действия Германии против СССР как чисто оборонительный акт, как войну «превентивного характера».
Иоахим фон Риббентроп в свое время скрепил своей подписью советско-германский договор о ненападении. Но Германия тем не менее напала на Советский Союз, и виноторговец с Вильгельмштрассе оказался в числе наиболее активных соучастников преднамеренного, преступного попрания этого договора. Риббентроп постарался сделать все для того, чтобы в час победы никто не посмел сказать, что в нее не внес своего вклада господин рейхсминистр. А когда сладкие мечты о победе улетучились как дым и после кровавого пира наступило нюрнбергское похмелье, он пытается внушить судьям, что узнал о подготовке войны против СССР лишь за несколько дней до ее начала.
Однако обвинители помогают Риббентропу «вспомнить», что еще в январе 1941 года он совместно с Кейтелем и Иодлем (обязательные «ассистенты» почти всех его дипломатических переговоров!) уговаривает в Бухаресте Антонеску пропустить германские войска в Румынию для того, чтобы они могли осуществить фланговый удар по войскам СССР. Весной 1941 года Риббентроп опять встречается с Антонеску и теперь уже предлагает ему принять участие в агрессивном походе против Советского Союза. За это Румынии были обещаны Бессарабия и Буковина, а также советское Приднестровье и Одесса.
