Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России - Ленин (Ульянов) Владимир Ильич
С другой стороны, данные о росте горной промышленности важны тем, что наглядно показывают более быстрый рост капитализма и внутреннего рынка на счет предметов производительного потребления сравнительно с ростом производства предметов личного потребления. Это обстоятельство игнорирует, напр., г. Н. —он, рассуждая, что удовлетворение всего внутреннего спроса на продукты горной промышленности «произойдет, вероятно, очень скоро» («Очерки», 123). Дело в том, что размер потребления металлов, каменного угля и проч. (на 1 жит.) не остается и не может оставаться неизменным в капиталистическом обществе, а необходимо повышается. Каждая новая верста жел. – дорожной сети, каждая новая мастерская, каждый плуг, заведенный сельским буржуа, повышают размер спроса на продукты горнопромышленности. Если с 1851 по 1897 г. потребление, напр., чугуна в России возросло с 14 фунтов на 1 жителя до 1 1/3 пуда, то и этой последней величине предстоит еще очень сильно возрасти, чтобы приблизиться к величине спроса на чугун в передовых странах (в Бельгии и Англии больше 6 пудов на 1 жителя).
V. Увеличивается ли число рабочих в крупных капиталистических предприятиях?
Рассмотрев данные о фабрично-заводской и горной промышленности, мы можем теперь попытаться ответить на этот вопрос, который так занимал экономистов-народников и который они решали отрицательно (гг. В. В., Н. —он, Карышев, Каблуков утверждали, что число фабрично-заводских рабочих в России возрастает – если возрастает – медленнее, чем население). Заметим сначала, что вопрос должен состоять или в том, увеличивается ли торгово-промышленное население на счет земледельческого (об этом ниже) или же в том, увеличивается ли число рабочих в крупной машинной индустрии. Нельзя утверждать, что число рабочих в мелких промышленных заведениях или в мануфактуре должно увеличиваться в развивающемся капиталистическом обществе, ибо фабрика постоянно вытесняет более примитивные формы промышленности. Данные же нашей фабрично-заводской статистики, как было подробно показано выше, отнюдь не всегда относятся к фабрике в научном значении этого термина.
Чтобы рассмотреть данные по интересующему нас вопросу, мы должны взять, во-1-х, сведения о всех производствах; во-2-х, сведения за большой промежуток времени. Только при этих условиях гарантирована более или менее сравнимость данных. Мы берем 1865 и 1890 годы, – двадцатипятилетний период пореформенной эпохи. Подведем итоги имеющимся статистическим данным. Фабрично-заводская статистика дает за 1865 г. наиболее полные сведения, считая в Европейской России 380 638 чел. ф.-з. рабочих во всех производствах, за исключением винокуренного, пивоваренного, свеклосахарного и табачного [578]. Для определения числа рабочих в этих производствах, приходится взять единственные имеющиеся данные «Военно-стат. сборника», причем эти данные должны быть, как выше доказано, исправлены. Прибавляя 127 935 рабочих в названных производствах [579], получим итог всего числа фабрично-заводских рабочих в Европейской России 1865 года (по производствам, обложенным и необложенным акцизом) в 508 573 чел. [580] За 1890 г. соответствующая цифра будет 839 730 чел. [581] Увеличение на 65 %, т. е. более значительное, чем рост населения. Необходимо, однако, иметь в виду, что на деле увеличение было несомненно больше, чем показывают эти цифры: выше было подробно доказано, что данные фабрично-заводской статистики за 1860-ые годы преувеличены вследствие включения мелких кустарных, ремесленных и сельскохозяйственных заведений, а также рабочих на дому. К сожалению, полного исправления всех этих преувеличений мы дать не можем по недостатку материала, а от частичного исправления предпочитаем отказаться, тем более, что ниже будут приведены более точные данные о числе рабочих на крупнейших фабриках.
Переходим к горнозаводской статистике. В 1865 г. число горнорабочих дано лишь по медному и железному производству, а также на золотых и платиновых приисках; по Европейской России – 133 176 чел. [582] В 1890 г. в этих же производствах было 274 748 чел. рабочих [583], т. е. более, чем в два раза больше. Это последнее число дает 80,6 % всего числа горнорабочих в Европейской России за 1890 г.; приняв, что указанные производства обнимали в 1865 г. тоже 80,6 % всего числа горнорабочих [584], мы получим итог горнорабочих для 1865 г. – 165 230 чел., а для 1890 г. – 340 912 чел. Увеличение на 107 %.
Далее, к числу рабочих в крупных капиталистических предприятиях принадлежат также железнодорожные рабочие. В 1890 г. в Европейской России вместе с Польшей и Кавказом их было 252 415 чел. [585] Число железнодорожных рабочих в 1865 г. неизвестно, но оно может быть определено с достаточной степенью приближения, так как число жел. – дорожных рабочих, приходящееся на 1 версту сети, колеблется очень слабо. Считая по 9 рабочих на версту, получим число жел. – дорожных рабочих в 1865 г. – 32 076 чел. [586]
Подведем итог нашим расчетам.
Таким образом, число рабочих в крупных капиталистических предприятиях увеличилось за 25 лет более чем вдвое, т. е. оно возрастало не только гораздо быстрее, чем население вообще, но даже быстрее городского населения [587]. Все большее и большее отвлечение рабочих от земледелия и от мелких промыслов к крупным промышленным предприятиям стоит, следовательно, вне сомнения [588]. Так говорят данные той самой статистики, к которой так часто прибегали и которою так злоупотребляли наши народники. Но кульминационным пунктом их злоупотребления статистикой является следующий, поистине феноменальный, прием: берется отношение числа фабрично-заводских рабочих ко всему населению (!) и на основании полученной цифры (около 1 %) разглагольствуется о том, как ничтожна эта «горсть» [589] рабочих! Г-н Каблуков, напр., повторив это вычисление процента «фабричных рабочих в России» [590] к населению, продолжает так: «На Западе же (!!) количество рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности…» (не очевидно ли для каждого гимназиста, что это совершенно не одно и то же: «фабричные рабочие» и «рабочие, занятые в обрабатывающей промышленности»?)… «составляет совсем иное отношение ко всему населению», именно от 53 % в Англии до 23 % во Франции. «Не трудно видеть, что разница в отношении класса фабричных рабочих (!!) там и у нас так велика, что не может быть и речи об отождествлении хода нашего развития с западноевропейским». И это пишет профессор и статистик по специальности! С необыкновенной храбростью совершает он одним духом две передержки: 1) фабричные рабочие подменены рабочими, занятыми в обрабатывающей промышленности; 2) эти последние подменены населением, занятым обрабатывающей промышленностью. Поясним для наших ученых статистиков значение этих различий. Во Франции, по переписи 1891 года, рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности, было 3,3 миллиона – менее десятой доли населения (36,8 млн. распределенного по занятиям населения; 1,3 млн. не распределены по занятиям). Это – рабочие во всех промышленных заведениях и предприятиях, а не только фабричные. Население же, занятое обрабатывающей промышленностью, было 9,5 млн. (около 26 % всего населения); к числу рабочих прибавлены здесь хозяева и проч. (1 млн.), затем служащие – 0,2 млн., члены семей – 4,8 млн. и прислуга – 0,2 млн. [591] Чтобы иллюстрировать соответствующие отношения в России, приходится взять для примера отдельные центры, ибо статистики занятий всего населения у нас нет. Берем один городской и один сельский центр. В Петербурге фабрично-заводская статистика считала за 1890 г. 51 760 фабрично-заводских рабочих (по «Указателю»), а по переписи С.-Петербурга 15 декабря 1890 г. обрабатывающей промышленностью было занято 341 991 чел. об. пола, распределяющиеся таким образом [592]:
