Удар по России. Геополитика и предчувствие войны - Коровин Валерий Михайлович (список книг .TXT) 📗
Необходимость создания парадигмы «международных отношений» продиктована прежде всего тем, что именно она должна лежать в основе принятия решений всех ведомств и ответственных лиц государственной машины. Конечно, хорошо, когда первое лицо государства имеет у себя в голове чёткую модель, исходя из которой оно принимает решения и действует. Но этого далеко не достаточно, потому что, если все остальные государственные чиновники о ней не осведомлены, все они начинают действовать вразнобой, из-за чего система идёт вразнос. Можно, конечно, сообщить о своих представлениях кому-то из основных действующих лиц государства, членам Совета безопасности и даже ключевым министрам. Но тогда разнобой действий спустится на уровень ниже и т. д. В конце концов от понимания населением того, что делают лидеры государства, зависит степень легитимности власти – общественной поддержки и одобрения, на чём, собственно, и покоится любая стабильная система вне условий чрезвычайной ситуации.
Если же парадигмы «международных отношений», чётко изложенной и предоставленной в общее пользование, не существует, то помимо полного диссонанса самой властной системы это подрывает и основы социальной стабильности, создавая высокую степень недоверия властям. Невольно возникает ощущение, что нас заставляют полагаться исключительно на здравый смысл руководителя. А если он не здравый? Тогда каждое его решение может потенциально поставить под угрозу даже не его самого, хотя и такое случается, но всё государство в целом, его население, народ, в конце концов. Всё это оставляет не самые приятные ощущения: что-то там решили, никому ничего не объяснили, зачем оно нужно и чем закончится для всех – непонятно. Такая ситуация и порождает недоверие, усугубляемое домыслами. Но такой подход нисколько не оправдан и в плане отношений с оппонентами. Только самый наивный и малообразованный лидер государства может считать, что если он не сообщит противникам, что за парадигма «международных отношений» сложилась у него в голове, то тем самым он их обманет, введёт в заблуждение. На самом же деле отсутствие подобной декларации лишь развязывает оппонентам руки, так как воспринимается ими как отсутствие оговорённых правил. А раз таковые отсутствуют, то тогда правила устанавливаются противником в одностороннем порядке. И тогда и их союзники, и потенциальные наши союзники исходят при своём планировании и дальнейших действиях только из этих установленных нашим оппонентом правил.
В действительности же следует признать, что отсутствие ясной декларации своей внешнеполитической парадигмы лидером того или иного государства означает лишь то, что таковая у него просто отсутствует. Действуя по наитию, реагируя сиюминутно, он лишь усугубляет своё положение, всё больше запутываясь, ведёт себя непоследовательно, а это значит, что степень доверия к нему со стороны партнёров постепенно стремится к нулю. Всё несравненно ухудшается, когда ключевые фигуры государства действуют вразнобой, одновременно реализуя разные парадигмы, опираясь на разные школы International Relations.
Нельзя исходить из утверждений того, кто сам точно не знает, чего хочет. А тем более нельзя выстраивать на основе отношений с ним долгосрочных стратегий, ибо сегодня он хочет одного, завтра декларирует другое, а послезавтра поступает совершенно третьим образом. От такого «партнёра» лучше держаться подальше.
В системе «международных отношений» так же, как и в других устоявшихся международных отраслях, сложились определённые модели, школы и правила, которые необходимо учитывать при формировании собственной парадигмы в области внешней политики. Это нужно хотя бы для того, чтобы тебя поняли и адекватно восприняли то, о чём ты хочешь сообщить всему остальному миру. Помимо реализма, о котором уже было довольно много сказано выше, в позитивистском [10] подходе существуют ещё как минимум либеральная и марксистская школы. Но есть и постпозитивизм, в рамках которого можно создать свою школу. Но для её артикуляции нужен ум, а для её насаждения другим игроками мировой арены нужна воля!
Если руководители страны – реалисты, то их подходы должны соответствовать тем, что уже были описаны выше: в этом случае интересы государства, в первую очередь материальные, выходят на первый план. Ставка в их реализации преимущественно делается на силу и превентивное воздействие. Реалист чётко, ясно и недвусмысленно определяет врага (или врагов). Если сил для превентивного воздействия недостаточно – реалист обращается к заключению союзов, для того чтобы стремительно нарастить недостающий потенциал. Реалистской, как уже отмечалось, была сталинская модель, что и привело в конечном итоге к возникновению двухполюсного мира. Но для Сталина значение имела идеология, идея. В отличие от пришедших после Сталина руководителей, что привели к крушению советского блока, СССР и чуть не закончили распадом России. Кем были они? Реалистами без идеи? Либералами?
Очевидно одно: для реалистов в российском руководстве война с США, с НАТО – неизбежна, вопрос лишь в том, насколько удастся её отложить. А точнее – сколько ещё времени удастся создавать видимость наличия сил для ответного удара. Ведь это время можно потратить на то, чтобы реально подготовиться. Или не подготовиться, но тогда просто отложить момент неминуемого краха. А если же всё-таки подготовиться? Тогда момент столкновения может и не наступить, как не наступил он в эпоху двухполюсного мира. Так ли мыслят российские руководители? В чём-то, наверное, так, но в чём-то и совсем не так, что мы ещё неоднократно рассмотрим на конкретных примерах в дальнейшем. А если не так, значит, реалисты не доминируют в российском руководстве. И уж тем более, нынешние российские политические элиты не опираются на идею. А из всего этого, соответственно, вытекает то, что, исходя из усилий либералов в российском руководстве, Россия в целом ведёт себя непоследовательно. И именно эта непоследовательность, метания в сфере внешней политики и наносят самый большой ущёрб нашим интересам в мире. Ведь одно действие противоречит другому, а зачастую и отменяет достижения предыдущего. К тому же надо учитывать, что реализм как модель формирования мировых процессов сегодня находится под полным контролем США, в том плане, что в сфере реализации реалистских шагов США давно обставили Россию по всем пунктам. То есть декларация того, что мы – реалисты, сразу же ставит российское руководство в заведомо сложные условия, требуя быстрого ответа на вызовы, которые формировались не одно десятилетие.
Россия должна определиться с концепцией
Что же предпринимает российская власть, формально отвечающая за безопасность государства и его граждан, не говоря уже о народе? [11] Вот к ней как раз и относится в значительной степени упрёк в отсутствии представления о внешнеполитической парадигме нынешней России. Ни реалистская, ни либеральная, ни тем более марксистская теории «международных отношений» к ней не относятся в полной мере. Для реализма не хватает чёткости конечной цели, необходимого ресурсного потенциала. Постоянные попытки увернуться от удара, избежать принятия ясного решения, избежать последствий – как бы не зацепило, может, пронесёт – целью являться не могут. Утверждая реализм, следует признать наличие врагов. В случае России это означает открыто признать, что главный враг – это США и их союзники. А это очень страшно.
Но и либеральные концепты были решительно отвергнуты в тот момент, когда Владимир Путин впервые заявил, что суверенитет для России – это ценность. Ведь тогда надо стать демократией так, как это устроит США, то есть без намёка на суверенитет. О марксистской платформе забыли ещё в 1962 году. Что остаётся? Постмодерн?
Постмодерн – как во внутренней, так и во внешней политике – стремительно захватывающая влияние парадигма. Он даёт возможность комбинировать некомбинируемое, объяснять необъяснимое, хихикать, когда все напряжены, напрягаться, когда с нами шутят, сделать вид – когда ничего не понятно, изобразить, а не быть «на самом деле». Это очень удобно… В том случае, когда за фасадом ничего нет. Ведь и постмодерн – это технология, система подходов, философия – в общем, то, чем надо уметь пользоваться.
