Война и миф. Расширенное и дополненное издание - Зыгарь Михаил Викторович (список книг .txt) 📗
– А президент за девушками не бегал?
– Он был серьезный. Учился, потом политикой стал заниматься…
Абу Фарук прервался: ему надо было идти на молитву. Он строго придерживался всех религиозных предписаний, даже постился не один месяц в году – Рамадан, – а целых три. «Поэтому-то мне уже 85, а ничего не болит. Только ноги иногда, но это из-за того, что меня машина сбила», – убегая в мечеть, объяснил мне Абу Фарук.
Вокруг кафе собрались дети – посмотреть на пришедших иностранцев. Среди бедно одетых детей выделялись мальчик и девочка в нарядной одежде. Оказалось, это были внуки Абу Фарука – он уже успел сбегать домой и сказать их матери, чтобы принарядила детей.
– А Саддам когда-нибудь заходил в ваше кафе? – снова поймав за рукав вернувшегося хозяина, спросил я.
– Вот в это? Нет, это новое. Его для меня президент построил. Девять лет назад. А раньше, конечно, приходил, – с благодушной улыбкой ответил Абу Фарук и спросил, что я буду есть.
– А что любил есть президент? – я вновь перевел тему разговора на интересующий меня предмет.
– Все самое простое – кебаб, овощи… Да всю обычную пищу, которую любят простые иракцы. Он вообще очень простой человек, скромный! – Абу Фарук распалился и стал говорить все громче, быстрее и неразборчивее. – Это все врут, что он любит купаться в роскоши. Это американское вранье! Он обычный человек. И вот что я тебе еще скажу. Знаешь, почему его все любят? Он самый смелый мужчина в мире! Он никого не боится! Вот вы боитесь американцев, все боятся. А он их не боится.
Абу Фарук все больше горячился – он начал рассказывать, что у него дома лежат ружье и два пистолета, и если американцы на них нападут, то он возьмет все свое оружие и пойдет защищать Саддама.
Новый посетитель отвлек Абу Фарука. Я заметил, что взрослые уже отогнали от меня всех детей: глазеть на иностранцев некультурно. Самые смелые спрятались за машинами метрах в двадцати и изредка выглядывали из-за них. Рядом со мной сидели только внуки Абу Фарука – им можно.
– А в этом районе еще, наверное, живут многие приятели Саддама? – спросил я, воспользовавшись тем, что Абу Фарук принес мне ужин.
– Конечно. Обычно они сюда приходят. Но сейчас, наверное, они уже все пошли спать.
– А когда вы последний раз видели президента?
– Несколько лет назад он приезжал сюда. Гулял по родным местам, ходил по берегу. Но кругом была охрана, меня к нему не подпустили, – Абу Фарук продолжил улыбаться и, трепля меня по плечу, радостно сообщил:
– Очень скоро я встречусь с президентом. У меня с ним встреча. И я обязательно ему передам, что ко мне приходили его друзья из России. Он будет рад.
– Когда вы с ним встретитесь? – удивленно спросил я.
– В ближайшие дни, в ближайшие дни… – блаженно улыбнулся Абу Фарук.
– Вы уверены? Откуда вы это знаете? Вам позвонили из его администрации? – допытывался я.
– Даст Бог, встретимся, – загадочно улыбнулся старик.
Мы собрались сфотографироваться на прощание, но тут подбежал один из посетителей и, размахивая руками, попросил, чтобы мы перешли на другое место: «Здесь нельзя! Не надо: сзади вас мост.
Нельзя фотографировать мост!» Мы послушно отошли в другую сторону. Абу Фарук пообещал приехать в Россию, передать от меня привет Саддаму и в следующий раз показать мне, как он будет стрелять из ружья, если придут американцы.
Огибая мечеть, я пошел к мосту. Дети проводили меня до самой ограды из колючей проволоки. По дороге меня догнала мать одного из них, схватила своего ребенка и потащила домой. Потом остановилась и закричала мне вслед: «Молимся за пророка Саддама, не нужен нам никто другой!»
Многоликий Саддам
Больше всего в Ираке удивляло даже не их количество портретов вождя – к тому, что во многих странах, особенно арабских, портреты правителя встречаются повсюду, я уже давно привык. В Египте с каждой стены на вас взирал Хосни Мубарак, в Сирии улицы украшали изображениями отца и сына Асадов, в ОАЭ не менее часто встречался лик шейха Заеда аль-Нахайана. По дороге из международного аэропорта имени Саддама Хусейна в город, который местные чиновники любили называть городом Саддама Хусейна, меня поразило то, что ни один портрет президента не был похож на другой. Сначала он предстал в традиционном военном кителе с орлами на погонах, через две минуты – в костюме и черной шляпе, а еще через сто метров – весь в белом; потом – в традиционном арабском наряде и платке-куфии, следом – в курдском народном костюме с жилеткой. Аксессуары тоже менялись – то он в солнцезащитных очках, то в берете, то в каске, то с ружьем, то с пистолетом, то с мечом. Возле мечети Саддам стоял на коленях на молитвенном коврике, в деловом квартале – говорил по телефону, в бедном районе – держал блюдо с едой. Выражение лица тоже не повторялось – от грозного взгляда до добродушной улыбки.
Многочисленные клипы, которые крутили по национальному телевидению, еще сильнее подчеркивали многоликость президента. Под звуки одной из восхваляющих президента патриотических песен, исполняемых популярными певцами, Саддам предстал не менее чем в десяти обличьях.
Все эти перевоплощения иракского лидера являлись лишь малой частью грандиозного мифа о Саддаме. Мифа, в котором ясно угадывались черты реальных исторических персонажей, каждый из которых по-своему являлся предшественником и даже двойником иракского лидера.
Иракцы любят называть себя потомками древних вавилонян, а свою страну считают колыбелью человеческой цивилизации и гордятся тем, что их культуре больше 5 тыс. лет. Нынешнего правителя они, естественно, часто сравнивают с великими царями Древнего Вавилона. И в этом сравнении нет ничего неожиданного. У нас, например, к юбилею российского президента нижегородские умельцы выпустили медаль с профилями Петра I и Владимира Путина. Пойдя по этому пути, они явно украли идею у иракцев, которые давно уже отчеканили памятную медаль с профилями царя Навуходоносора и Саддама Хусейна.
С именем Навуходоносора связан, пожалуй, расцвет Вавилонского царства. Он прославился как удачливый завоеватель, всю жизнь боровшийся с евреями. Навуходоносор покорил Иудею, взял Иерусалим, а еще воевал с эламитами, населявшими территорию современного Ирана. Наконец, как утверждают некоторые источники, именно Навуходоносор построил печально известную Вавилонскую башню, из-за которой народы мира заговорили на разных языках и перестали понимать друг друга.
В Ираке любили говорить, что Саддам является прямым продолжателем дела Навуходоносора. Сходство и правда налицо: с иранцами воевал, Израиль обстреливал, а поход на Иерусалим – его заветная мечта. Но главным доказательством того, что Саддам – это новый Навуходоносор, являлся Вавилон. В тот момент древний город вновь застраивался. Иракцы восстанавливали стены и укрепления Вавилона, чтобы было что показывать туристам. А на холме, с которого открывается вид на Вавилон, стоял дворец Саддама.
Среди руин древнего города каждый год проводился Вавилонский фестиваль, на который съезжались фольклорные ансамбли со всего мира. Пока по ту сторону океана Джордж Буш утверждал, что режим Саддама Хусейна должен быть уничтожен, в Вавилоне пели и плясали…
«Приветствуем вас на древней земле царя Навуходоносора и Саддама Хусейна», – сказала ведущая, и на сцене появились две итальянки, представлявшие «танец солидарности с народом Ирака». На них были лишь куски белой ткани, с которыми они расстались в первую секунду танца, оставшись совершенно голыми. Правда, приглядевшись, я заметил, что на итальянках все же были полупрозрачные и совершенно незаметные боди телесного цвета. Но большая часть шокированных иракцев этого, естественно, не заметила. Пока итальянки находились на сцене, зрители кричали от восторга. Как только их танец завершился, собравшиеся в древнем Вавилоне ни с того ни с сего начали хором скандировать: «Духом! Кровью! С тобою, о Саддам!»
