Почему нас ненавидят? - Видал Гор (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Налоговое управление США в недавнее время стало объектом проверки из-за нарушений не только Четвертой, но и Пятой поправки. Пятая поправка требует обвинительного заключения большого жюри для суда за серьезные преступления. Она также постановляет, что ни одно лицо не может быть принуждено свидетельствовать против себя, запрещает лишать жизни, свободы или собственности без законного судопроизводства или обращать личную собственность в общественное пользование без компенсации.
В течение многих лет вечно скрытое за завесой секретности Налоговое управление захватывает собственность где только может, не утруждая себя послать хотя бы почтовую открытку в ближайшее большое жюри, ведь законная правовая процедура никак не совместима с целеустремленным захватом добычи. Бовард пишет:
«Начиная с 1980 года количество конфискаций — захватов Налоговым управлением банковских счетов и платежных чеков — увеличилось в четыре раза, достигнув в 1992 году 3 253 000. По подсчетам Генерального счетного управления (ГСУ), Налоговое управление накладывает более 50 000 необоснованных или ошибочных штрафов в год на граждан и предпринимателей. ГСУ подсчитало, что почти шесть процентов штрафов, наложенных Налоговым управлением на предпринимателей, некорректны… Налоговое управление, кроме того, накладывает почти 1 500 000 арестов на имущество ежегодно, что на 200 процентов больше, чем в 1980 году. Журнал „Мани“ изучил в 1990 году документы 156 налогоплательщиков, на имущество которых Налоговое управление наложило арест, и обнаружил, что 35 процентов налогоплательщиков не получили от Налогового управления предупреждения о намерении наложить арест на имущество через 30 дней, а некоторые узнали об аресте, лишь когда с ними связалась редакция журнала».
Нынешний Верховный суд не проявляет желания ограничить деятельность столь мощного и скрытого от глаз публики федерального агентства, постоянно нарушающего Четвертую, Пятую и Четырнадцатую поправки к конституции США. Что и говорить, суд этот по сути своей авторитарный, он упивается властью государства над гражданами, а некоторые наиболее жизнерадостные его члены проявляют редкостное остроумие, консультируясь с доской Уиджа для спиритических сеансов и пытаясь точно определить, что имели в виду отцы-основатели, и игнорируя при этом совершенно ясные высказывания Мэйсона, Мэдисона и других о таких абсолютах права, как недопустимость изъятия чужой собственности без предварительного обращения к большому жюри и признания подозреваемого виновным в том или ином преступлении, как требует закон. В этих вопросах священные мысли и намерения отцов-основателей настолько ясны, что Верховный суд вынужден, к всеобщему изумлению, поворачиваться к ним спиной. Одиночные голоса протеста иной раз слышатся в конгрессе. В 1993 году сенатор Дэвид Прайор высказался в том смысле, что было бы желательно, чтобы Налоговое управление информировало кредитные организации, когда будет доказано, что управление ошибочно наложило штраф на собственность налогоплательщика, чем сделало невозможным дальнейший кредит для него. В Налоговом управлении только посмеялись над его предложением. Такое вопиющее требование наложило бы непосильное бремя на выбивающихся из сил чиновников.
Законодательные акты США, касающиеся правил налогообложения, составляют около девяти тысяч страниц, и в них путаются даже налоговые эксперты. Поэтому ошибка в расчетах некоего инспектора Налогового управления относительно собственности семьи Икс вполне вероятна.
Но в конечном счете вина лежит не столько на жульническом налоговом бюро, сколько на системе налогообложения, навязанной ключевыми фигурами конгресса с целью вывести из-под налогов своих дружков и финансовых доноров. Конечно, само Налоговое управление имеет законные основания жаловаться на своих номинальных хозяев в конгрессе. Директор отдела налогоплательщиков Налогового управления Роберт Лебоб говорил в 1989 году: «Начиная с 1976 года было принято 138 государственных законов, вносящих изменения во Внутренний налоговый кодекс. После Закона о реформе налогообложения 1986 года было принято тринадцать законов, меняющих кодекс, а в одном только 1988 году — семь законов, касающихся кодекса». Вот что отмечает, но никак не объясняет Бовард: «Налоговый закон есть не что иное, как новейшая творческая интерпретация правительственными чиновниками налоговой неразберихи, созданной актами конгресса. Чиновникам Налогового управления потребуется пять, семь или больше лет на выработку инструкций по применению нового налогового закона, а конгресс в рутинном порядке принимает новые законопроекты, когда инструкции еще не обнародованы. Почти все налоговое законодательство носит временный характер — оно пребывает в ожидании либо новейшего закона, либо принятия уже предложенных изменений».
Чем же объясняется существование этой проблемы? Итак, корпорации посылают своих юристов в конгресс для принятия специальных законов, освобождающих доходы корпораций от чрезмерного налогообложения: добиваются этого принятием все более сложных и практически непостижимых налоговых законов, которые всегда будут оставаться временными, поскольку всегда будут появляться новые корпорации, требующие снижения налогов в форме частного законопроекта о льготах, скажем, на пожертвования по случаю Дня древонасаждений. Сенаторам, экономящим корпорациям миллионы, не придется тратить слишком много времени, обзванивая жертвователей, когда ему — о да, конечно, и ей тоже — настанет пора переизбираться. Если только — но это несбыточная мечта — затраты на избирательные кампании не будут снижены на 90 процентов, а сами эти кампании не будут длиться дольше восьми недель. До тех пор пока национальное телевидение не начнет предоставлять бесплатное время национальным кандидатам, а местное телевидение — местным кандидатам (как принято в цивилизованных странах), налоговой реформы не будет. А тем временем кроты из Налогового управления, отлично осведомленные о величайшей коррумпированности их неприкасаемых хозяев в конгрессе, преследуют беспомощных граждан и деморализуют страну.
На редкость логично, что слово террорист (согласно Оксфордскому словарю английского языка) появилось во время Великой Французской революции для обозначения «приверженца или сторонника якобинцев, которые отстаивали и применяли методы партийных репрессий и кровопролития при защите принципов демократии и равенства». Хотя наши правители воскресили это слово, используя его для обозначения злостных врагов Соединенных Штатов, большинство сегодняшних подлинных террористов находятся в составе наших правительств — федерального, штатов и муниципальных. Бюро по контролю за продажей алкогольных напитков, табачных изделий и оружия (КАТО), Агентство по контролю за распространением наркотиков (КРН), ФБР, Налоговое управление и другие ведомства — это настоящие якобинцы, постоянно воюющие против жизни, свободы и собственности наших граждан. Кровавая резня, устроенная ФБР над невинными людьми в Уэйко, может служить моделью чисто якобинского мероприятия. Слегка тронутый религиозный лидер по имени Дэвид Кореш организовал коммуну из нескольких сот последователей — мужчин, женщин и детей. Кореш проповедовал конец света. КАТО и ФБР сочли его идеальным объектом для преследования. Его обвинили во множестве мелких правонарушений, в том числе в коронном преступлении этого десятилетия — педофилии, но не затруднили себя законной правовой процедурой для установления вины или невиновности подозреваемого. Дэвид Копел и Пол X. Блэкман выпустили недавно лучшее и самое подробное ис-cледование войны американского правительства против своих несчастных граждан — «Новые Уэйко недопустимы: что неладно с исполнением федеральных законов и как исправить это положение».
Во-первых, они рассказывают о преследовании Кореша и его религиозной группы «Ветвь Давидова», занимающейся божественным делом; во-вторых, о демонизации этого человека в средствах массовой информации; в-третьих, о штурме коммуны 28 февраля 1993 года: 76 агентов взяли штурмом здание коммуны, где находилось 127 мужчин, женщин и детей. Четыре агента КАТО и шесть членов коммуны погибли. Кореша обвиняли в незаконном владении стрелковым оружием, хотя ранее он приглашал агентов правоохранительных органов в коммуну, чтобы они посмотрели на это оружие и проверили регистрационные документы. На основании Закона о свободе информации Копел и Блэкман установили: с самого начала операции, превратившейся в осаду, а затем «силовое проникновение» (военный жаргон для жестокого обстрела и резни), КАТО тайно обратилось к армии США для организации особой подготовки к террористическим действиям, несмотря на то что Закон о праве шерифа на созыв ополчения 1878 года запрещает использовать федеральную армию для выполнения гражданских законов. Как и многие другие наши законы, в интересах войны с наркотиками этот закон может быть приостановлен, если Агентство по борьбе с наркотиками сочтет нужным призвать армию на борьбу со злом. КАТО тайно обвинило Кореша в изготовлении ме-тамфетамина, который он якобы импортировал из Мексики, находящейся неподалеку, всего в трехстах милях к югу. Спасите! Армия должна помочь. Она помогла, хотя обвинения против отвергавшего наркотики Кореша были ложью. Разрушение «Ветви Давидовой» перестало быть гражданским делом, по которому решающее слово якобы принадлежит конституции. Скорее это стало предметом жесткой военной необходимости: отсюда применение газа «Си-Эс» (договор об обязательстве неприменения которого в военных действиях Соединенные Штаты только что подписали) 19 апреля 1993 года, за которым последовало проламывание танками стен здания, где укрывались 27 детей, а затем потрясающий фейерверк, уничтоживший коммуну, а заодно и Дэвида Кореша — ему так и не было предъявлено обвинение. Генеральный прокурор Джанет Рино считает своей заслугой успешное проведение операции, но не снимает с себя и «вину». Она сравнивала себя и президента с генералами Второй мировой войны, которые были не в состоянии уследить за всем, что происходит… Ветераны этой войны хорошо знают, что значит такое объяснение: это попытка прикрыть собственную задницу.
