КГБ сегодня. Невидимые щупальца. - Бэррон Джон (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
— Мы требуем, чтобы вы отчитались за каждый свой шаг тогда, в Чикаго!
— Если вы мне не доверяете, то, наверное, еще верите моему сыну. Он видел, как я клал эти вещи в тайники, и знает, что они были в полном порядке. Может быть, вы допросите его?
Павел произнес с пафосом:
— Дуглас, мы всегда вам полностью доверяли, и теперь мы вам верим во всем!
— Почему же тогда вы не даете мне конкретных заданий, как обещали, когда я был здесь два с половиной года назад? — продолжал Руди, чувствуя, что все в нем кипит от гнева. Он перечислил все накопившиеся обиды: назойливые дурацкие приказы посещать бары, проникнуть в Гудзоновский институт; распоряжение КГБ, чтобы он сделался «настоящим американским бизнесменом», а потом постоянные нападки на него за то, что он в точности исполнил это распоряжение; наконец, пренебрежение идеологической подготовкой Петера к работе в разведке.
— Я сделал буквально все, что вы требовали и что только позволяла моя легенда. Но есть вещи, которые для меня недоступны, потому что у моей легенды есть существенные изъяны.
— Это отличная легенда, — сказал Макс. — Железная легенда.
— Отличная — для той роли, которую вы, по вашим же словам, предназначили мне в Америке. Но она никак не соответствует другим заданиям, выполнения которых вы теперь от меня добиваетесь.
Павел еще раз попытался смягчить остроту спора:
— Дуглас, вы — нелегальный резидент, и это самое главное. Давайте бросим ворошить прошлое и начнем по-настоящему конструктивный разговор о вашем будущем.
— Может быть, я и считался нелегальным резидентом, но я больше никакой не резидент. В этом смысле у меня нет будущего. Я не возвращаюсь в Соединенные Штаты.
— Товарищ! — взмолился Виктор. — Вы должны вернуться туда, чтобы бороться за мир во всем мире.
Павел обратился к присутствующим:
— Наш товарищ Дуглас утомлен дальней дорогой. Он долгие годы работал в условиях чудовищного напряжения. Давайте, товарищи, сделаем перерыв, дадим ему отдохнуть. Продолжим наше обсуждение завтра утром, соберемся сюда к одиннадцати часам…
— Нет, так не годится, — запротестовал Руди. — Я прибыл сюда из Соединенных Штатов за собственный счет, и время дорого. Единственный раз сделаем так, чтобы было удобно мне. Я хочу как можно скорее уехать отсюда, пробыть здесь как можно меньше времени. Так что, если вы хотите мне что-то еще сказать, приходите завтра не в одиннадцать, а пораньше — к восьми утра.
Наутро в восемь часов явился только один человек — как раз тот, с кем Руди вовсе не рассчитывал встретиться, но кого он вспоминал с неизменно теплым чувством. Это был Алекс, его первый учитель на поприще секретной службы.
— Всю ночь я провел в дороге, — сообщил он. — Мне позвонили вчера около десяти вечера и попросили срочно прибыть сюда.
Последний раз они виделись в 1958 году в Берлине. Теперь Алекс заговорил о том, как в годы войны он работал в Мексике, в тамошней резидентуре, и как долго он добирался оттуда до Нью-Йорка, чтобы отбыть наконец морем на родину. Тогда он пересек Соединенные Штаты из конца в конец на поезде. Его интересовало, какие перемены произошли в обеих странах и как живется Руди в Нью-Йорке.
— Наверное, ты в курсе того, что тут у нас происходило вчера вечером, — сказал Руди.
— Да, мне дали понять, что вроде не все ладно…
— И они тебя вызвали, чтобы ты на меня повлиял?
— Точно.
— Ну, это даже тебе не удастся.
— Да я и не собираюсь. У тебя своя голова на плечах, поступай, как считаешь нужным…
Тем не менее, оставшись с Руди, стараясь говорить мягко и увещевательным тоном, перемежая свои доводы воспоминаниями о прежних «более легких для всех нас» временах, Алекс сумел убедить его в необходимости вернуться в Нью-Йорк.
Через день пришли Павел и Макс. Они обращались с Руди необычайно учтиво, почти ласково, как с тяжелобольным, — словно и не было того спора и перебранки. Чтобы подчеркнуть, как они ему доверяют и насколько важна его миссия, оба пустились расхваливать чудесный новый приемник, который должен существенно упростить работу Руди. Это приемное устройство автоматически и чрезвычайно сжато записывало сообщения, посылаемые из Москвы через спутник связи. Затем оно давало возможность воспроизвести их растянутыми во времени, так что расшифровка становилась прямо-таки удовольствием, но главное — отпадала необходимость дежурить у приемника в определенные часы: стоило его настроить, и он сам принимал и записывал сообщения, которые можно было расшифровать позже, на досуге. Отпадала также проблема пропусков в тексте и помех. Приемник исключительно компактен, его легко прятать. Само собой разумеется, он относится к сугубо секретным новшествам, и его доверяют лишь избранным. Руди получит его через какой-нибудь тайник поблизости от Нью-Йорка.
Руди, подчеркивали его собеседники, совершил настоящий подвиг, поразительный и неоценимый, сумев так основательно закрепиться в Америке. Теперь он в состоянии руководить здесь всей нелегальной сетью агентуры, если возникнет такая необходимость. Это признает все руководство КГБ. Но в дополнение к этим потенциальным обязанностям нелегального резидента он будет получать все более важные конкретные задания, которые, конечно, будут определяться с учетом сильных и слабых сторон его легенды.
Что касается идеологического перевоспитания и оперативной подготовки Петера, то и то и другое, разумеется, предусмотрено Комитетом. Но в данный момент самое важное — это чтобы Петер получил университетское образование. Ну и, в конце-то концов, кто во всем КГБ сможет более эффективно тренировать Петера, да и внушить ему преклонение перед марксистской идеологией, если не сам Руди — человек таких выдающихся способностей, с таким богатым опытом?
Несмотря на всю эту лесть, некоторая натянутость в отношениях не проходила, и по обоюдному согласию стороны отказались от традиционного прощального обеда. Улетая из Москвы, Руди чувствовал, что в его отношении к стране социализма произошел какой-то перелом, Его вера в партию и чувство партийного долга остались нерушимыми, но уважение к КГБ было безвозвратно утрачено.
Он вез с собой новый шифровальный блокнот взамен того, что был им сожжен перед поездкой, в соответствии с обычными правилами безопасности. Не найдя на месте расписания сеансов связи, он сообразил, что, вероятно, впопыхах сжег и его тоже. Пришлось запросить его у «центра»; было решено, что новое расписание передадут через Ингу 7 мая.
Вечером 2 мая в их доме раздался телефонный звонок. Кто-то из клиентов просил Руди. Это оказался архитектор Дик Мартин:
— Моя компания разработала новую конструкцию сборной сауны для массового производства, и нам нужны фотоиллюстрации для рекламного проспекта. Мои знакомые из Ай-би-эм рекомендовали вас как первоклассного фотографа. Вы располагаете временем в ближайшие два-три дня?
— Завтра я занят. Давайте договоримся на среду.
— Отлично. Мы как раз смонтировали такую сауну в одном загородном доме, примерно в часе езды от вас. Я заеду за вами часам к десяти, и отправимся туда вдвоем.
Дик Мартин, крупный, угловатый, немногословный, помог Руди погрузить в машину фотографическое снаряжение, и через час они уже подъезжали к месту назначения — большой загородной усадьбе. Выходя из машины, Руди вдруг встрепенулся:
— Простите, маленькая неприятность… Я забыл дома экспонометр.
— Он вам не понадобится, — ответил Дик Мартин. — Пойдемте.
Руди, кажется, понял. Какое-то мгновение он еще пытался разубедить себя — но к чему?
Они вошли в гостиную, где их ждали двое мужчин. Один — плотный, средних лет, с суровым лицом, холодными серыми глазами и седеющими волосами; другой — высокий, стройный, атлетического сложения, с мелко вьющейся шевелюрой, напомнивший Руди стандартного молодого героя многих американских кинолент. Никто из четверых не выказал желания обменяться рукопожатием.
— Мы из ФБР, — объявил старший. — Меня зовут Джо, а это — мой партнер Эд.
