Кунсткамера аномалий - Винокуров Игорь Владимирович (читать книги бесплатно txt) 📗
Потемкинские деревни были вовсе не из картона.
Известно, что у лжи короткие ноги, что на лжи далеко не уедешь. Но это не так, это всего лишь миф. Вот знаменитое тому подтверждение: судьба князя Потёмкина. Князь Григорий Александрович Потёмкин, любовник и, возможно, даже законный супруг Екатерины II, российской императрицы, стал жертвой зависти, интриг, придворных пересудов. Впрочем, клевета эта сыграла злую шутку скорее не с ним самим, а с теми, кто принимал её за чистую монету, – а они встречаются и в наши дни!
Ведь удивительно получается: сегодня часто помнят не самого князя Потёмкина, не мудрого государственного и военного деятеля, строителя Черноморского флота, основателя многих крупных городов, а «потемкинские деревни».
Они стали синонимом обмана, очковтирательства, показного блеска. Эта идиома восходит к рассказу о том, как князь Потёмкин, губернатор южнорусских областей и Крыма, стремясь обмануть императрицу, совершавшую поездку по этим землям, распорядился срочно возвести на её пути мнимые деревни, составляя их из одних лишь декораций и для видимости населяя людьми. С помощью таких «потемкинских деревень» князь убедил императрицу в том, что страна процветает, и этим скрыл от неё огромные растраты – им самим было присвоено три миллиона рублей.
Эту ложь о «картонных деревнях» и «аферисте Потёмкине» повторяют не только бесчисленные романы об энергичной, любившей все радости жизни императрице – но подобную же трактовку мы встречаем и на страницах вроде бы серьёзных исторических повествований, и даже в наших справочниках. Разумеется, чаще всего авторы научных трудов добавляют словечки «якобы», «будто бы», «по утверждению». А между тем уже давно было чётко доказано, что история с «потемкинскими деревнями» – ложь.
Эти измышления появились вскоре после инспекцинной поездки императрицы по южнорусским провинциям, состоявшейся в 1787 году. Слухи быстро распространились по всему свету. На Западе буквально пожирали любые новости, корреспонденцию и, естественно, сплетни, сообщаемые из Петербурга и Москвы и связанные с именами любвеобильной императрицы и её фаворитов. Сколь велик был интерес публики к Екатерине, показывают слова Вольтера, долгие годы находившегося в переписке с императрицей: «Счастлив писатель, коему доведётся в грядущем столетии писать историю Екатерины II!»
Историю Екатерины писали не только в грядущем, XIX столетии. Нет, биография императрицы была написана уже в 1797 году, всего через год после её смерти. Автором стал немецкий писатель Иоганн Готфрвд Зейме, позднее прославившийся своим сочинением «Прогулка в Сиракузы»; книгой очерков, описывавших пешее путешествие из Германии в Сицилию. Жизнь Зейме была богата приключениями, и в ней век Екатерины и Фридриха II отразился своей отнюдь не парадной стороной. В бытность студентом (Зейме изучал богословие) он предпринял поездку из Лейпцига в Париж, но в пути был схвачен гессенскими вербовщиками, которые насильно записали его в солдаты. Власти Гессена продали его, как и тысячи других солдат, англичанам, а из Англии всех их отправили в Америку – сражаться против американских колоний, боровшихся за свою независимость. По окончании войны Зейме вернулся в Европу; сумел дезертировать, но вскоре попал в руки новых вербовщиков – теперь уже прусских. Однако на этот раз ему удалось освободиться – кто-то внёс за него залог в 80 талеров. Зейме отправился в Лейпциг, стал преподавателем, потом уехал в Прибалтику, был домашним учителем, секретарём у русского генерала и министра и вместе с ним переехал в Варшаву. Его интересовала русская история и политика, и потому он написал о Екатерине II, императрице, на службе у которой состоял в течение нескольких лет.
Когда в издательстве «Алтона» увидело свет сочинение Зейме «О жизни и характере российской императрицы Екатерины II», в Гамбурге была напечатана и биография князя Потёмкина. Поначалу, правда, не отдельной книгой, а в виде серии статей, публиковавшихся в гамбургском журнале «Минерва», «Журнале истории и политики» (1797-1799). Эта биография – один из первых образчиков того, что в наши дни называют «убийственным журналистским пасквилем». Имя автора не было указано. Лишь впоследствии выяснилось, что им был саксонский дипломат по имени Гельбит. («…Автор этой книги Гельбиг – саксонский резидент при дворе Екатерины» (Ашукины М. Г. и И. С. Крылатые слоьа. М" Художественная литература, 1987. С. 276)).
В 1808 году его стряпню перевели на французский язык в 1811-м – на английский, а позднее – и на ряд других языков. Его измышления приобрели широкую популярность и стали основой для всей последующей клеветы на Потёмкина. Некоторые из россказней Гельбита не только дожили до наших дней, но и роковым образом повлияли на политику.
Россказни были вовсе не безобидными; речь шла не только о растраченных деньгах, не только о домах из картона, дворцах из гипса, миллионах несчастных крепостных, коих переодевали в поселян и вкупе со стадами скота спешно перегоняли из одной «потемкинской деревни» в другую. Нет, ложь была страшнее: когда спектакль, разыгранный ловким мошенником, завершился, сотни тысяч бедных жертв его, перегонявшихся из одной деревни в другую, были якобы обречены на голодную смерть. Всю эту ложь, поведанную саксонским дипломатом и явленную публике в той злополучной серии статей, превративших Григория Александровича Потёмкина в лживого шарлатана, разоблачил лишь российский учёный Георгий Соловейчик, автор первой критической биографии Потёмкина. Произошло это спустя почти полтора века.
На самом деле Потёмкин являлся одним из крупнейших европейских политиков XVIII столетия. На протяжении 17 лет он был самым могущественным государственным деятелем екатерининской России. Многое из созданного им сохранилось и поныне, потому что он занимался чем угодно, только не показной мишурой. Когда участники той самой инспекционной поездки, продолжавшейся не один месяц, приехали осматривать Севастополь, строительство которого Потёмкин начал всего за три года до этого, их встретили в порту 40 военных кораблей, салютовавших в честь императрицы. Когда же они осмотрели укрепления, верфи, причалы, склады, а в самом городе – церкви, больницы и даже школы, все высокие гости были необычайно поражены. Иосиф II, император Священной Римской империи, который инкогнито участвовал в этой поездке, дотошно все осматривавший и, как свидетельствуют его записки, настроенный очень трезво и критично, был прямо-таки напуган этой выросшей как из-под земли базой русского военного флота.
Между тем строительство Севастополя – лишь один факт в череде разнообразных, достойных уважения деяний, совершенных Потёмкиным, а город этот – лишь один из целого перечня городов, основанных князем. Екатерина писала об украинском городе Херсоне: «Стараниями князя Потёмкина этот край превратился в поистине цветущую страну, и там, где до заключения мира не сыскать было ни единой хижины, возник процветающий город…» (до заключения мира – то есть до 1774 года, когда окончилась русско-турецкая война). Согласно Кючук-Кайнарджийскому мирному договору, Россия получила выход к Чёрному морю, представлявший собой, правда, узкий коридор, но через девять лет был присоединён Крым; колонизацией его занялся Потёмкин.
Минуло два года с тех пор, как Потёмкин основал Севастополь; теперь князь приступил к строительству нового города. В честь императрицы он назван был Екатеринославом. Этот город должен был явить собой нечто особенное: промышленный и университетский центр с консерваторией и музыкальной академией. В Екатеринославе-на-Днепре, ныне называемом Днепропетровском, князь собирался построить судебные учреждения, театры, торговый центр и собор, который, как писал Потёмкин императрице, «будет схож с собором св. Петра в Риме». Потёмкин уже пригласил ряд профессоров преподавать в будущем университете и в музыкальной академии, люди уже начали получать жалованье (хотя строительство зданий ещё не было закончено). Построили фабрику по изготовлению шёлковых чулок; за короткое время была налажена целая отрасль промышленности: занялись разведением шелковичного червя,
