Сталин. По ту сторону добра и зла - Ушаков Александр Геннадьевич (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Конечно, очень многое зависело от семинарских преподавателей, и будь среди них пусть и искренне верившие в Непорочное Зачатие, но в то же время вдумчивые и сами по себе интересные люди, то и от в общем-то традиционного изучения Библии можно было бы получать удовольствие. Но, увы... таковых в семинарии не было, и удивляться тому, что Сосо не любил своих учителей, как не любил пытавшегося давить на него отца, не приходится. Нет, эти люди не били его и не ругали последними словами, но именно они стояли между ним и той самой жизнью, которая шла за толстыми стенами его училища. Именно они увольняли тех, кто пробовал выступить против и попытался внести в затхлый воздух семинарии хоть какую-то струю свежего воздуха. Они запрещали многое, и именно поэтому Сосо хотелось нарушать их запреты. И он нарушал их, читая произведения грузинской литературы на родном языке. Первой книгой, которая произвела на него впечатление, стала сентиментальная повесть Даниэля Чонкадзе «Сумарская крепость», напоминавшая знаменитую «Хижину дяди Тома» Бичер Стоу. Затем последовали книги Ильи Чавчавадзе, Акакия Церетели, Рафаэла Эристави и, конечно же, великого Шота Руставели с его «Витязем в тигровой шкуре». Под его влиянием Сосо сам стал писать стихи на грузинском языке, и пять из них были напечатаны в газете самого Ильи Чавчавадзе «Иверия».
И все же наибольшее впечатление на Сосо произвел кумир грузинской молодежи того времени Александр Казбеги. Великий грузинский патриот, он воспевал свободу и борьбу горских племен с русскими войсками. Это были по большей части выдуманные истории, напоминавшие романы Фенимора Купера о борьбе несчастных индейцев Северной Америки с белыми. Но благодаря искрометному таланту автора они действовали безотказно, поскольку среди национальных меньшинств всегда жило ничем неистребимое желание освободиться от всех своих «покровителей», в роли которых выступали то Османская империя, то Иран и Россия.
И неудивительно, что настольной книгой Сосо стал знаменитый по тем временам роман Казбеги «Отцеубийца», один из немногих, в котором вымысел был замешан на исторических событиях времен Шамиля. Перечитав роман бесчисленное количество раз, Сосо буквально бредил его главным героем Кобой, который на какое-то время стал его вторым «я». Не было уже никакого Сосо (да и что это за имя, особенно в его русском звучании), а был только Коба, сильный, смелый и великодушный. Впрочем, Коба отличался не только отвагой и силой, но и хитростью. «Время теперь такое, — говорил он, — что одной силой не возьмешь... Иной раз не мешает прибегнуть и к хитрости, и нисколько не стыдно...»
Привлекал в отважном разбойнике и тот вызов, который он бросил Богу, тому самому Богу, заявившему: «Мне отмщение, Аз воздам», и тот... смирился! И теперь уже не Бог, а он сам воздавал по заслугам, Коба сделал возмездие делом высшей чести. Его любимым лозунгом стало грузинское выражение: «Я заставлю рыдать их матерей!», что в переводе на русский означало: «Я буду мстить!»
Сосо мало волновало то, что при всей своей внешней привлекательности образу Кобы была присуща прямо-таки убийственная одномерность. Да и учил этот образ далеко не тому, чему надо было учить восприимчивого подростка. И, читая и перечитывая «Отцеубийцу», Сосо все больше убеждался в том, что в мире господствует только насилие. Оно окружало его со всех сторон, принимало разные обличья, но сути при этом не теряло. Насилие порождало ответное насилие, и Сосо был целиком согласен с Кобой, который говорил: «Убить врага — не грех! Убивать необходимо, так верней и легче. Враг будет уничтожен сразу!»
Наряду с героикой в романе присутствовала и очень важная социальная тема. Через всю книгу Казбеги проходила мысль о том, что современное общество порочно и истинно героические личности могут стоять только по ту сторону написанного властями закона.
Так в приключенческом романе Сосо увидел тот самый мир, в котором он не только жил, но и который был, в чем он теперь не сомневался, перевернут с ног на голову. Выходило так, что закон писали сами преступники, а нарушали его честные и порядочные люди, которые заслуживали куда более счастливой жизни. Прочитав «Отцеубийцу», Сосо изменился даже внешне, он стал еще меньше говорить и ничем не выражал ни своей радости, ни своего горя. В бесстрашном и немногословном разбойнике Сосо нашел свой идеал, и именно он стал его богом, а отнюдь не проповедовавший непротивление злу насилием Христос.
Читал Сосо русских и западных авторов. «93-й год» Виктора Гюго привлек его внимание к Великой Французской революции, и он всерьез увлекся исторической и политической литературой. Конечно, все эти книги не являлись прямым призывом к революции, но не наводить на определенные мысли молодых людей с таким плебейским происхождением, как у Сосо, они не могли. И наводили...
Интересовался Сосо и духовной литературой. Изучая ее, он пытался постичь идею единого Бога как носителя абсолютной благости, абсолютного могущества и абсолютного знания. Но уже очень скоро все эти Ветхие и Новые заветы наскучили ему, и не только из-за своей догматичности. В силу своего непокорного характера он, даже при всем желании, не мог постичь основы христианского учения с его непротивлением злу, любовью ко всем и всеобщему прощению. Да и как он мог простить отравлявшего ему в течение стольких лет жизнь отца и еще молиться за него?! А монахи семинарии со своей грубостью и ничем не прикрытым ханжеством? За них, следивших за каждым его шагом, он тоже должен был молиться? Ну уж нет. Все, что угодно, только не это! И куда ближе ему было ветхозаветное «око за око, зуб за зуб»...
Особое внимание Сосо привлекла история инквизиции и, конечно, ее духовный отец Торквемада, который первым придал инквизиционному трибуналу политический характер. Он пытал, рвал на куски и сжигал на кострах всех, кого подозревал в инакомыслии, и Бог бесстрастно взирал с небес на его деяния. Вывод? Вывод один: истребление инакомыслящих угодно Господу...
Ну а знакомство с историей России и русским царем Иваном Грозным еще больше укрепило Сосо в этой мысли. Правда, уже первая строчка в пухлой «Истории России» заставила его поморщиться. «Земля наша велика и обильна, — с явным недоумением читал он причитания не умевших править своей страной русских людей, — но порядка на ней нет. Приходите править и владеть нами». Но больше всего его поразило то, что у тех, кто одобрял печатание таких книг, не хватило мудрости или гордости раз и навсегда вычеркнуть эти постыдные строки.
Впрочем, эти строчки не только заставляли его морщиться, но и наводили на вполне определенные мысли. Никакие варяги не смогли и не смогут навести порядка на русской земле. Для этого нужны совсем другие люди. Какие? Да такие, как самый страшный царь русской истории Иван Васильевич Грозный, какие же еще! Он начал создавать единую и могучую Россию и познал величайший секрет правления: только жестокость способна творить историю. И примененная с умом и хитростью, она была способна творить чудеса.
Необыкновенный интерес вызвала у Сосо и знаменитая тайная полиция Грозного или та же самая инквизиция, которая выведывала измену и железной метлой выметала сор из российской избы. И далеко не случайно седла опричников были украшены железными эмблемами в виде собачьей головы и метлы.
Грозный пошел куда дальше монголов, которые наказывали только за непослушание, и чтобы это самое послушание вошло в кровь его подданных независимо от их места под солнцем, он изобрел террор. По малейшему подозрению людей избивали кнутами, рвали их тела на части клещами, сжигали на кострах и топили в прорубях. И в конце концов он добился своего: люди боялись только одного его имени и сами клали головы на плахи, как это имело место в Новгороде! И как же надо было бояться (или уважать?) своего отца, чтобы, получив от него смертельный удар по голове железным посохом, произнести: «Я умираю твоим верным сыном и самым покорным из твоих подданных».
Конечно, тогда Сосо читал о великих инквизиторах скорее из-за интереса, но никто не может сказать точно, не вспоминал ли Сталин об инквизиции, когда подчинял себе НКВД и ГПУ? Если да, то он не зря читал эти книги и его умению расправляться с инакомыслящими позавидовал бы сам Торквемада...
