Россия и русские в современном мире - Нарочницкая Наталия Алексеевна (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Но мы как-то вопреки всем прогнозам выросли из той клеточки на шахматной доске, куда нас поторопились определить. Мы очень сильно изменились с начала 90-х годов и уже единодушны по поводу нашего дальнейшего исторического пути — он должен быть в гармонии с миром, но самостоятельным прежде всего. Это и есть интуитивное нащупывание суверенной демократии до того, как этот вполне условный термин был предложен для дискуссии. Все поняли и причину наших объятий и охлаждений с Западом — когда страна в 90-х годах находилась в хаосе и деградировала, когда расстреливали парламент, нас на Западе гладили по головке и говорили о торжестве демократии. Как только Россия показала, что собирает камни, как только стали высвобождаться из «объятий-тисков» Запада, нас стали обвинять в отступлении от демократии.
Мы не только выжили, мы «посмели» восстановить многовекторность своей внешней стратегии. Мы установили стратегическое партнерство не только с самовлюбленным до слепоты Западом, а с державами XXI века — Китаем и Индией. Мы поняли свой исторический шанс, который мы не должны упустить. Суверенитет России над природными ресурсами, прямая зависимость от них Запада, а также шанс использовать растущую потребность в ресурсах и интерес к нам на Востоке и есть причина недовольства и озлобления. Вот все эти факторы и стали причиной русофобской травли, невиданной со времен «холодной войны».
— Объявленный курс на «суверенную демократию» и есть вот эта попытка проводить собственную и независимую внешнюю политику? Экономическую в первую очередь?
— Да, сейчас важнее всего то, что происходит внутри страны и не столько в экономике, как в головах и сердцах, в историческом сознании. Чтобы обратить в свою пользу мощь глобализации, надо действительно уметь говорить по-русски о свободе и справедливости. Но что это означает — эпигонство? Наверное, нет. Чтобы демократия воспринималась «самодержавием народа», необходимо «самодержавие духа» — способность к духовному самостоянию власти, элиты и общества, их взаимодействие и солидарность.
А вот внутри нашей политической элиты начавшаяся вроде дискуссия на эту тему, где высокую планку задали Зорькин, Третьяков, как-то иссякла. Одни устраивают забавную широковещательную кампанию одобрения и профанируют тему своей мировоззренческой пустотой. Другие — воинствующие западники розлива 90-х — лишь ерничают и беспомощно придираются к запятым и фразам. От них, впрочем, и ожидать было нечего — свой нехитрый «исторический проект» они уже пробормотали 15 лет назад: «Рынок, пепси-кола». Кто же спорит о достоинствах демократии и рынка? Но ведь это лишь средства, а где историческая цель — общая для бедного и богатого, для старого и молодого, для образованного и простого. Когда она была — Россия множилась и возрастала, объединяя многие народы.
Так и хочется, признаюсь, воспользоваться поводом и действительно рассмотреть волновавшие меня еще в моей книге «Россия и русские в мировой истории» великие вопросы и поучаствовать в возбуждении общенациональной дискуссии, в ходе которой можно было бы нащупать исторический проект, связующий прошлое, настоящее и будущее, связующий Россию и мир. Но разве обойтись без оценки: что есть мы и что есть мир, куда он влечет нас, кто в нем учитель и «судьи кто?». Говорить по-русски о свободе и правах человека — это ведь не просто выговаривать чужие клише, но поставить вопрос о сути великих для всех, но по-разному понимаемых понятий? «Я свободен: никто мне не может дать пощечину» или «я свободен: я каждого могу оскорбить»?
Что есть демократия в ее замысле вчера, сегодня, завтра? Если это действительно «власть народа», то ведь народы разные — индусы, французы, китайцы, немцы, русские, — они грешат и добродетельствуют по-разному, они могут и волить по-разному. Или демократия — это то, чего волят «историчные» народы для варваров?
Конечно, не обойти в этой дискуссии и беды, и несовершенства нашей наспех скроенной государственной машины, поиск равновесия и наиболее подходящего разделения полномочий между законодательной и исполнительной властями, о несовершенстве нашей Конституции, сделанной под конкретного человека в ситуации гражданского раскола.
Но хотя бы на международной арене Россия, слава богу, уже не объявляет «кампаний», как в советское время. Однако форум «большой восьмерки» в Петербурге, очевидно, зафиксировал новое соотношение сил и то, что мы этим воспользуемся, да еще в самой чувствительной для Запада сфере — мировой энергетической безопасности. Он показал, что Европа заинтересована в России не менее, если не более, чем мы в ней. Вспомним дело «ЮКОСа», когда судьбу демократии на Западе не случайно отождествили с судьбой некоторых олигархов. Газета «Ди Вельт» открыто сокрушалась, что рухнула конечная цель планов Ходорковского — задумайтесь! — «интернационализация сибирской нефти», то есть перепродажа нефтяных активов в руки западных компаний и строительство собственных газопроводов! ЕС и сейчас не оставил таких претензий, на что мы на недавнем саммите сказали «нет». Иначе нам бы осталось лишь обслуживать на 50-градусном морозе энергетическую «безопасность» — комфорт и «радости жизни» Запада. Причем по нашей территории шла бы уже чужая нефть, а мы бы оплачивали саму возможность не умереть при ценах, которые бы нам диктовали! Конец любой индустрии — «курная изба», — вот место, да еще за Полярным кругом, подальше от выходов к теплым морям, куда придет НАТО.
При наших пространствах и климате не нужно ядерных бомб: достаточно отключить зимой на неделю тепло и электричество, и можно собирать миллионы трупов. Поэтому для нас топливно-энергетическая система не может быть вне государственного стратегического программирования, что не противоречит рынку.
А наши западные партнеры так надеялись, что ресурсы нашей страны будут целиком поставлены на службу исторического проекта «золотого миллиарда». Раздражает их и то, что Россия как-то умудрилась высвобождаться из диктата, не бросая им вызова, не дает поводов обвинять в конфронтации. Так «уж тем ты виноват, что хочется мне кушать»!
— Ситуация понятна. Западному миру от России нужно только сырье. Желательно в виде полуфабрикатов, их закупать выгоднее, к тому же загружаются собственные мощности и есть рабочие места. Как России порвать этот порочный круг?
— Выбор энергетической безопасности в качестве внешней стратегии только тогда будет иметь успех, когда мы будем развивать энергетический сектор, а не только торговать сырой нефтью. В годы «холодной войны» на Западе был список запрещенных товаров для продажи в СССР и в нем — запрет на поставку нефтеперерабатывающего оборудования, — чтобы не дать нам развиваться. После краха СССР и деиндустриализации 90-х, чему Запад фарисейски рукоплескал, там хотели бы превратить нас в сырьевой придаток. В одночасье мы изменить структуру экспорта не сможем, да и для индустриализации нужны средства от экспорта. Но уже сейчас возможна диверсификация нашей экспортно-сырьевой политики, и это становится третьим козырем в наших руках.
Пора понять: динамизм мирового экономического развития уже переместился на Восток. Индия и Китай — нации-цивилизации с людским потенциалом в два миллиарда человек — опровергают тезис, будто модернизация и экономическое развитие возможны только при тотальной вестернизации, а это уже означает банкротство всего либерального проекта «глобального управления».
В этих условиях Россия с ее высокими технологиями и природными ресурсами есть естественный партнер мощных экономик Азии — Индии, Китая. Пора и Западу дать понять, что однополярный мир — это краткая переходная форма к многоцентричности. А в новом миропорядке Россия будет сама себя позиционировать и выстраивать треугольник «США — Европа — Россия» и треугольник «Россия —
Индия — Китай». Не упустить бы Центральную Азию. Иначе переломимся посредине.
Значит, нам надо срочно осваивать и развивать Восточную Сибирь и Дальний Восток, что вполне можно делать и с дозированным привлечением западных инвестиций. Только осваивать ее нужно не так, как в 60-х годах: вахты, скважина, из которой за границу уходит труба. Освоение должно стать развитием полноценных центров жизни, дать демографический импульс для теряющих население сибирских регионов. Одновременно с нефтью надо вести газ, производить продукты нефтехимии — полимеры, высококачественное топливо. Это должен быть гигантский национальный стратегический проект. Вот тогда, поставляя ресурсы, сами начнем развитие и индустриализацию. А если просто бурить и качать, нас надолго не хватит.
