Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович
– А мы выступленьице делаем. Придёте?
– Я беру тридцать билетов, – отвечал Додик.
Старался не отставать от товарища и Сергей Лактионов. На концерт «Сокола» они оба непременно притаскивали всех своих друзей.
«В 1960-х, когда мы начинали, – рассказывает Юрий Ермаков, – Москва была не размытая, не аморфная, какой она стала сейчас. В городе не было посторонних. На улице Горького, на Соколе или на Киевской, где мы гуляли, были компании, в которых все друг друга знали в лицо. В этом котле варились все: и фарцовщики, и проститутки, и просто ребята-студенты, и художники, и Вознесенский с Евтушенко – это была одна мешанина. Это был сложившийся мегаполис со своим характером. Город есть город. Он живёт своей жизнью. Когда человек уютно себя в городе чувствует, он ощущает себя будто в своей квартире, когда кругом и рядом – свои».
Иван Лактионов, младший сын академика, в 1966 году собрал собственную группу «Крестоносцы». Она тоже началась с того, что голландские родственники прислали Ване великолепные гитары Framus и Hoffner – в Москве тогда больше ни у кого не было гитар этих фирм, – да плюс настоящий усилитель, что тоже было немаловажно, поскольку здесь всё было самодельное, сооружённое на базе КИНАПов, зачастую похищенных из кинотеатров.
В состав новой группы кроме Ивана Лактионова, который пел и играл на соло-гитаре, вошли бас-гитарист Сергей Извольский, ритм-гитарист Николай Арсентьев и барабанщик Алик Сикорский. Группа репетировала в подвале Дома культуры «Дукат», затерявшегося в переулках между Маяковкой и Белорусским вокзалом. Вместе с «Крестоносцами» в том же подвале занималась группа «Русь», менеджером которой был журналист Артур Макарьев (с 1970 года он вёл на радиостанции «Маяк» культовую программу «Запишите на ваш магнитофон»). Некоторое время они и концерты давали вместе – «Русь» и «Крестоносцы».
Там же, в ДК «Дукат», с «Крестоносцами» случился судьбоносный казус.
«Коля Арсентьев, который играл у нас на ритм-гитаре, был тихий, спокойный мальчик в очках. Когда он вышел на сцену и увидел громадное количество людей – а конца зала не было видно и народ терялся в темноте, – он сказал: „Я играть не буду!” – и ушёл», – вспоминает Алик Сикорский.
Тот концерт «Крестоносцы» доигрывали без ритм-гитариста, а потом Алик Сикорский привёл на освободившееся место своего приятеля Константина Никольского, что послужило поводом переименовать группу из «Крестоносцев» в «Атланты».
«Я тогда, как, впрочем, и сейчас, был роста ниже среднего, но так как сидел за барабанами, то не было видно, какого я роста, а Ваня Лактионов, Серёжа Извольский и Костя Никольский были высокие ребята, под два метра. И поскольку такие три орла стояли впереди, то мы и решили назваться „Атлантами”», – так объясняет происхождение названия своей группы Алик Сикорский.
На первой же репетиции выяснилось, что Костя Никольский умеет играть в новомодном стиле, то есть по-ритм-энд-блюзовому, в стиле The Rolling Stones подтягивает струны. Эта манера игры, а также песни на русском языке, которые сочинял Никольский, немедленно сделали новый ансамбль невероятно популярным среди столичной молодежи.
В 1970 году семья Лактионовых переехала в новую квартиру, ближе к Пушкинской площади, в тот дом, на котором ныне висит мемориальная доска. В 1972 году академик живописи А. И. Лактионов умер, оставив детям огромную пятикомнатную квартиру. Поскольку после смерти отца надо было как-то выживать, Ваня Лактионов бросил ансамбль и по примеру своего товарища Серёжи Извольского поступил в медицинский институт. Но музыка взяла верх, и, проучившись два года, он бросил медицинский и пошёл работать в ансамбль Майи Кристалинской.
А потом он стал торговать… аквариумными рыбками. Вся его квартира была заставлена аквариумами, а на Птичьем рынке у Вани было именное место, над которым на дереве ножом было вырезано его имя – Иван Лактионов.
«Многих моих друзей жизнь после смерти родителей подломила, – говорит Алик Сикорский. – Это были ребята из семей дипломатов, известных музыкантов, влиятельных журналистов, популярных театральных режиссёров или драматургов, которые были воспитаны в домах с домработницами. Пока их родители были живы, они чувствовали себя спокойно, но когда они сами вышли в люди, то вдруг выяснилось, что денег, которые они зарабатывают, хватает лишь на портвейн да на оплату коммунальных услуг. И люди почувствовали себя слабо, оказалось, что они никому не нужны. В итоге почти все мои друзья по мужской линии фактически спились. Ваня Лактионов тоже, к сожалению, не выдержал удара. Он очень тяжело переживал смерть отца и умер в конце 1980-х…
И Серёжа Извольский тогда же умер. После того как он закончил медицинский институт, он стал директором женского сумасшедшего дома. И вот как-то раз он пришёл домой, лег почитать газету и – умер…»
Знаковым местом 1970-х стало кафе «Лира», расположенное в дальнем конце Пушкинской площади, в начале Большой Бронной. Тогда огромное значение стало придаваться качеству интерьера, и кафе «Лира» пользовалось популярностью в широких массах именно потому, что внутри оно было отделано «под Запад». Недаром именно в «Лире» снимался знаменитый эпизод из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», в котором к Штирлицу, пришедшему в ресторан на встречу со связным, приставала пьяная дама с лисой.
Вечерами у входа в «Лиру» выстраивалась огромная очередь из тех, кто жаждал хоть чуточку прикоснуться к «западной» жизни. А известные люди приходили сюда днём, к открытию, когда народа ещё не было и скучающий бармен был готов экспериментировать с самыми фантастическими пропорциями различных напитков – лишь бы цена с прейскурантом сходились.
После того как в 1975 году на Пушкинской площади открылась станция метро, у памятника Пушкину началась тусовка хиппи. С лёгкой руки этого весёлого народа улица Горького вновь поменяла своё название. Теперь она стала называться на хипповый манер – «Стрит».
Несколько тусовок, например тусовка Кактуса, который обитал на Маяковке, или тусовка Юры по кличке Солнце, который верховодил на самой «Пушке», составляли «систему». Тотемом «Пушки» был Михаил Красноштан. Иногда он собирал вокруг себя «пионеров» и рассказывал им волнующие истории про путешествия и автостоп, с помощью которого хиппи добирались в Крым или Прибалтику. Потом в магазин «Российские вина» отряжались гонцы, которые закупали портвейн (водку хиппи почти не пили), после чего молодёжь ехала к кому-то на квартиру, но чаще разбредалась по близлежащим дворам, где и выпивала.
Компании на «Пушке», разумеется, делились по интересам, там собирались и любители музыки, и художники, и просто какие-то приблудные ребята, которым не было интересно ни то ни другое, зато они любили портвейн. Туда приходили не только москвичи, там бывали люди из Питера и даже из Прибалтики. Если молодой человек приезжал в Москву и ему негде было остановиться, он шёл на «Стрит», знакомился там с длинноволосыми, и они указывали ему адрес флэта, то есть квартиры, где можно было переночевать.
Каждые выходные в Москве проходили какие-нибудь концерты. Устроители сейшенов специально отряжали на «Стрит» людей, которые оповещали всех, кто там тусовался, где и когда будет проходить очередной сейшен.
«Пушка» цвела и пахла целых десять лет, с 1975 по 1985 год. Когда на Пушкинской площади стало слишком людно, хиппаны нашли новое место для тусовки – «Гоголя», то есть скверик на бульваре у ног памятника Гоголю.
После того как хиппаны ушли с «Пушки», там ещё продолжали тусоваться панки и байкеры. Но когда в конце 1980-х и они покинули «Стрит», улица Горького перестала быть витриной отечественных субкультур.
В 1990-х годах улица Горького получила своё исконное имя и стала называться, как в добольшевистскую старину, Тверской улицей. Но вот что интересно: многие из тех, кто в советское время придумывал улице Горького различные псевдонимы, не приняли этого названия и теперь называют Тверскую улицу не иначе как улицей Горького, потому что это – имя их победы.
