Чаушеску и «золотая эра» Румынии - Шевелев Владимир Николаевич (читать книги полные .txt) 📗
4. Кондукатор и внешний мир
Будучи авторитарным правителем, Чаушеску единолично определял внешнеполитический курс страны. При этом чета Чаушеску очень любила путешествовать по миру, совершая визиты то в одну, то в другую страну. “Гений Карпат” пользовался большим авторитетом и на Западе, и в странах третьего мира. Многие крупные государственные деятели того времени считали, что он обладал проницательностью в международных делах, несмотря на свою приверженность сталинизму и невысокий интеллектуальный уровень. “Чаушеску блистательно эксплуатировал “диссидентский” имидж Румынии, ухитряясь мирно сосуществовать и с арабами, и с израильтянами, обольщать и капиталистов, и новых лидеров третьего мира, – пишет Э. Бэр. – И лишь тогда, когда Советский Союз сбросил оковы многолетнего оцепенения, Чаушеску мгновенно и безнадежно устарел”.
Исходя из своей концепции “самостоятельности и независимости”, которая позволила Румынии более двадцати лет играть столь заметную роль в мире, Чаушеску прежде всего продолжил линию Георгиу-Деж на дистанцирование от КПСС. Играя на национальных чувствах румын и умело используя промахи брежневской политики, он превратился в весомую фигуру международной жизни. Еще в 1966 году Чаушеску выдвинул идею роспуска НАТО и ..Организации Варшавского Договора. В московском политическом истеблишменте подобный призыв вызвал шок. ОВД, стоявшая на страже безопасности “социалистического лагеря”, была любимым детищем Москвы и ее весомым внешнеполитическим рычагом давления. После этого отношения между советским партийно-государственным руководством и Николае Чаушеску заметно осложнились. Так Великий Кондукатор подходил к своему “звездному часу”.
Время Чаушеску пришло, когда в 1968 году началась “пражская весна”. Новые, реформаторски настроенные лидеры Чехословакии во главе с Александром Дубчеком отказались от сталинистской модели командно-административной системы и взяли курс на либерализацию. Это вызвало серьезное беспокойство в Москве. Недовольство развитием событий в ЧССР высказывали также польский лидер Гомулка и руководитель ГДР Ульбрихт. Все это в итоге завершилось вводом войск Советского Союза и воинских подразделений Польши, Болгарии, ГДР и Венгрии в Чехословакию.
Николае Чаушеску категорически отказался участвовать в этой акции, более того, он резко осудил ее. Многие западные политологи в то время ставили Дубчека и Чаушеску в один ряд, однако уже вскоре стало очевидно, что Кондукатор отнюдь не разделял либеральных идей чехословацкого лидера. Что же в таком случае заставило его пойти на столь острую конфронтацию с Советским Союзом и большинством других социалистических стран? Многие считают, что Чаушеску опасался подобной интервенции СССР и в Румынию. Ведь Москва к тому времени с трудом терпела “диссидентство” Чаушеску. Вдобавок ко всему, Брежнев был раздражен не только “антисоветской” ориентацией румынского руководства, но и тем, что Чаушеску с помощью Секуритате собрал целое “досье”, содержащее свидетельства того, что творил “красивый молдаванин” (так его называл И. Сталин) в Молдавии в 1950 – 1952 годах в бытность свою первым секретарем ЦК компартии Молдавии (бывшей Бессарабии, аннексированной Сталиным в 1940 году).
Западный мир приветствовал эту политику Чаушеску. Уже в 1969 году в Румынию с официальным визитом прибыл президент США Ричард Никсон. О Чаушеску высоко отзывались многие крупные государственные деятели Запада. Зарубежные банки охотно шли на предоставление кредитов мужественной маленькой Румынии, давшей отпор самому Советскому Союзу. В европейские странах вскоре было опубликовано несколько биографических книг о Чаушеску, где он превозносился как “выдающийся руководитель”, чье имя стоит “в первом ряду избранной когорты гигантов международной политики”. Мужественное “диссидентство” Кондукатора, который бросил вызов Москве, словно ослепило зарубежных политиков, писателей, журналистов. Они и впредь предпочитали “не замечать” того, как из года в год ужесточился в Румынии режим личной власти, как разрасталось славословие в честь Кондукатора и его жены.
А “независимость” Чаушеску от Москвы приобретала все более широкий размах. Он не одобрил, хотя и не осудил, ввод советских войск в Афганистан в декабре 1978 года. При голосовании в ООН Румыния воздержалась. Чаушеску не согласился с советским бойкотом Олимпийских игр в Лос-Анджелесе в 1984 году. Недаром в советской печати практически не появлялось материалов о том, как живет Румыния при Чаушеску, тогда как об “успехах социалистического строительства” в других странах социализма наша пресса трубила чуть ли не ежедневно. Да и о самом Чаушеску почти ничего не писали, полностью замалчивая неугодного кремлевской верхушке лидера.
На Западе же все больше говорили о Чаушеску. Многочисленные журналисты, приезжающие в Румынию с высокопоставленными визитерами, вроде Ричарда Никсона, Вилли Брандта, Шарля де Голля, широко освещали “румынский путь к социализму”, в выгодном свете показывали и самого Кондукатора.
"Особые отношения” у Чаушеску сложились с Китаем и Северной Кореей. В июне 1971 года чета Чаушеску совершила большой визит в Китай, Северную Корею и Вьетнам. Большое впечатление на них произвела “культурная революция”, затеянная в Китае Мао Цзэдуном. Они восхищались Ким Ир Сеном, который также на свой лад созидал социализм, были в восторге от Пхеньяна. “Именно здесь, – пишет Э. Бэр, – в строго геометрическом разбеге улиц, в бесчисленных анфиладах типовых домов, в монолите ликующей толпы, в восхищении, оказанном им как гостям “божественного” Ким Ир Сена, в сказочно чистых заводах, населенных, по всей видимости, счастливыми, машущими флажками рабочими, и в гудящих, подобно гигантскому улью, индустриальных комплексах, Чаушеску впервые увидел живое воплощение его давней, истинно стадинистской мечты: претворение в действительность “Коммунистического манифеста” Карла Маркса”.
Достаточно своеобразным был подход Чаушеску к оценке международного положения и расстановки сил на мировой арене. Румынию он относил к третьему миру – неприсоединившимся странам, а раздел мира на бедных и богатых считал главным противоречием эпохи. Видимо, с этим был связан и его большой интерес к третьему миру. Чаушеску, встречаясь с лидерами неприсоединившихся стран, стремился довести до них мысль, что Румыния намного лучше, чем другие восточноевропейские страны, понимает нужды развивающихся государств.
Николае Чаушеску и высокопоставленные сановники его режима часто принимали участие в работе конференций неприсоединившихся стран, различных региональных совещаний. Его влекли к себе “сильные личности” арабского мира – Моамар Каддафи, Хафез Асад, Саддам Хусейн, Анвар Садат. Когда в начале 70-х годов Чаушеску посетил Ливию, то при встречах с Каддафи он апеллировал к общим интересам двух стран: “Я питаю к верующим глубокие чувства. Вы верите в Коран, я – в марксизм. Но мы оба верим в независимость наших стран. Вы прогнали американцев, мы – русских. Вы строите независимую исламскую страну, мы – независимую марксистскую. По этой причине мы должны сотрудничать”. Однако после завершения встреч, по свидетельству Иона Пачепы, Кондукатор – так отозвался о Каддафи: “Пусть думает, что мы очарованы его сильной личностью”.
Когда чету Чаушеску заинтересовали алмазы Бокассы, правителя Центральной Африканской Республики, то они разработали и провели целую операцию. Бокасса был приглашен в Румынию, где в ходе визита любвеобильному маршалу подсунули агента Секуритате Габриэлу, заранее подготовленную для выполнения столь ответственного задания. Ее сексуальное искусство настолько очаровало Бокассу, что вскоре он затребовал ее к себе, где Габриэла стала супругой диктатора. Румыния получила право на участие в добыче алмазов в ЦАР. Однако более двух лет совместной жизни с Бокассой, ставшим в 1976 году императором, Габриэла выдержать не смогла и сбежала от свирепого мужа в Париж, с чемоданом, набитым драгоценностями. Чтобы избежать огласки этой не очень красивой истории, Чаушеску приказал отыскать девицу и вернуть ее в Румынию.
