Бесконечная война - Кьеза Джульетто (книга регистрации .TXT) 📗
В тот самый момент в Вашингтоне и Ашхабаде происходят перемены. Появление на сцене «Юнокала» изменило расстановку сил. Ниязов поразмыслил и решил, что для него гораздо выгоднее непосредственно вовлечь США в туркменские проекты. И если у «Бридаса» за спиной никого не было, то за спиной компании «Юнокал» стоял президент Билл Клинтон. Тем временем в Вашингтоне сторонники умеренной линии, которые делали ставку на президента Казахстана Назарбаева и президента Узбекистана Каримова, уступают натиску нефтяного лобби, стремящегося к получению немедленной максимальной выгоды. Если первые в лице Строуба Тэлботта старались не провоцировать слишком большого раздражения Кремля, открыто признавая Среднюю Азию зоной интересов России, то вторые стремились поставить Россию перед фактом и добиться формального признания, что все бывшие союзные республики входят в сферу обеспечения национальной безопасности США.
Таким образом, в октябре 1995 г. Ниязов оставляет за бортом «Бридас» и подписывает два контракта с «Юнокалом», который, в свою очередь, привлекает «Дельта Ойл Компани», принадлежащую саудовской королевской семье. Первый контракт предусматривает прокладку газопровода Давлатабад (Туркменистан) – Мултан (Пакистан) по территории Афганистана. Второй контракт касается строительства нефтепровода протяженностью 1050 миль, по которому вся нефть Средней Азии перекачивалась бы из Чарджоу (Туркменистан) до пакистанского побережья в Оманском заливе. К реализации этого исторического проекта «Юнокал» подключил российский Газпром (10%), «Дельта Ойл» (15%) и Туркменросгаз (5%). Общая сумма инвестиций должна была составить 4,7 млрд долларов. Во время презентации проекта было недвусмысленно отмечено, что «одним из главных препятствий на пути его реализации является политическая нестабильность в Афганистане. В этой связи, исключительную важность приобретает создание единого органа власти, представляющего интересы всей страны» (Телеграф. Калькутта. 1996. 7 нояб.).
После детальной проработки проекта кажется, что все остается в силе и встает на свои места. Главные действующие лица занимают свои места на сцене. Туркменистан вроде бы получает возможность воспользоваться плодами своей осмотрительной политики невмешательства во внутриафганские дела и неучастия в системе коллективной безопасности СНГ. Бывшая советская республика поддерживала прямые контакты со всеми лидерами группировок афганских моджахедов вне зависимости от их этнической или религиозной принадлежности. Она отказывалась предоставлять убежище главарям различных военных формирований, но в то же время старалась завоевать их расположение всеми доступными средствами, вплоть до подкупа. И, как результат, на протяжении всего периода внутриафганского конфликта на туркменской границе протяженностью в 600 км было всегда спокойно. Ниязов на всякий случай не рвал отношений ни с кем, не исключая Иран. Как раз в 1995 г. он лично присутствовал на открытии нового железнодорожного вокзала, построенного по последнему слову техники на туркмено-иранской границе в Сараксе. Вместе с вокзалом была открыта железная дорога, соединяющая город Мешад в северо-восточном Иране с Ашхабадом, – первая транспортная линия, ведущая из Средней Азии на исламский юг. Итак, Ниязов стал первооткрывателем новых наземных маршрутов. Что касается воздушного сообщения, то построенный новый современный аэропорт Ашхабада должен был стать достойным конкурентом для мегааэропортов стран Персидского залива.
Тайные союзы
Вашингтон, Эр-Рияд, Исламабад и Ашхабад продолжают углублять сотрудничество, по крайней мере в сфере разработки нефтяных маршрутов. На противоположном фронте крепнет ось Москва – Тегеран – Астана – Душанбе – Ташкент – Пекин. Жребий брошен. Сложилась новая мозаичная картина, разделительные линии которой заметно отличаются от тех, что были ранее. Произошли значительные перемены. Тегеран стал союзником Москвы после многих лет вражды из-за советского вмешательства в Афганистан. В равной степени это относится и к Пекину, изменение позиции которого имеет колоссальное значение. С другой стороны, Туркменистан, ведомый Ниязовым, стремится к сближению с Вашингтоном. Но операция США по вовлечению в свою орбиту других республик СНГ с треском проваливается. Москва остается, даже против своей воли, одним из главных участников Большой Игры.
Именно в тот момент пакистанский план установления окончательного контроля над Афганистаном получает одобрение – неважно, скрытое или явное – как со стороны Вашингтона (в том числе и в виде поддержки «Юнокала»), так и со стороны Эр-Рияда (в том числе через «Дельта Ойл»). Политика Исламабада (точнее, военных кругов и секретных служб, тесно связанных с наркодельцами) в период 1993-1995 гг. находит понимание и становится основой для сближения. Интересы нефтяного лобби совпали с интересами наркобизнеса. Талибы, до этого момента прозябавшие в кровавой афганской драме в роли статистов, внезапно выдвинулись на авансцену и предстали как спасители страны, миротворцы и прообраз той единственной силы, которая объединит вокруг себя весь Афганистан.
Кто такие талибы?
Многие вопросы о них выяснились по ходу развития событий, о которых мы уже рассказали. Талибы были частью гораздо более широкой игры, которая обусловит их возникновение и их роль. Но откуда они пришли и как их создали?
Своим названием «талибы», т.е. «студенты», они обязаны пакистанской прессе. Студенты-пуштуны, изучавшие коран. Их набирали в бескрайних палаточных лагерях для беженцев, раскинувшихся вокруг Пешавара. Это были дети афганских крестьян, не имевшие представления об электричестве и телефоне. С момента своего рождения они находились в атмосфере нищеты и жестокости. Главным их занятием с тех пор, как они начинали ходить, становились поиски пропитания, чтобы не умереть с голоду. Таких детей было очень много. Из 2 миллионов афганских беженцев примерно 150 тысяч были мальчики от 7 до 18 лет – потенциально целая армия. Школы по изучению Корана – медресе, – возглавляемые безграмотными муллами, яростными сторонниками продолжения джихада, существовали и до афганских беженцев. Но в новой обстановке главной идеей было превратить медресе в центры формирования нового движения.
Предполагается, что использование медресе для идеологической обработки афганских беженцев и их военной подготовки началось в конце 1993 г. Наркодельцы стали понимать, что соперничество между вождями моджахедов неизбежно приведет к дополнительным расходам на транспортировку опия-сырца через афганскую территорию. Поэтому они и решили создать свою «милицию», которая, в отличие от банд моджахедов, была бы им полностью подконтрольна.
Набор тысяч молодых афганцев потребовал серьезных денежных затрат. Если прежде в медресе могли угостить только чаем и галетой, то теперь туда стали направлять консервы, обувь и одежду. Из 200-400 учащихся одного медресе, по моим личным наблюдениям, овладевали грамотой не более десятка юношей. Остальные оставались неграмотными. Изучение Корана на самом деле представляло собой зубрежку отдельных отрывков, сведенных вместе в своеобразный катехизис. К этому традиционному для медресе предмету добавилась военная подготовка. Она проходила в специальных лагерях, организованных армией и спецслужбами Пакистана. Впрочем, военная подготовка проводилась ускоренными темпами и ограничивалась обучением стрельбе из автомата, пулемета и миномета. Более сложному оружию обучались самые способные, они же впоследствии становились полевыми командирами.
Командовать батальоном обычно назначали муллу, которого поверхностно знакомили с боевой техникой. Скудость образования должна была компенсироваться боевой практикой. По многочисленным свидетельствам очевидцев, поражения талибов и большие потери в живой силе объясняются именно их неопытностью. В Кабуле рассказывают, что после каждого крупного столкновения с Масудом в аэропорту столицы приземляются десятки грузовых самолетов без опознавательных знаков, которые высаживают новые отряды «студентов», готовых к отправке на бойню.
