Коррумпированный Петербург - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Через некоторое время он не выдержал и позвонил следователю:
— Я бы, — сказал, — с удовольствием приехал, рассказал бы вам все, но боюсь, что вы меня арестуете.
Следователь сразу понял, что Михаил Алексеевич просто не в курсе, что находится в розыске, а санкция на его арест уже выписана.
— Ну что вы, мы свидетелей не арестовываем, — ответил он.
В марте 1993-го, после того, как Юра Кореец прекратил финансирование отсиживавшихся в Венгрии своих бывших друзей, Михаил Алексеевич приехал в Москву.
В столице он поселился в престижном районе в охраняемом милицией доме. Все квартиры его лестничной площадки были отгорожены от лифта мощной металлической дверью с сейфовыми замками. Группа захвата — несколько спецназовцев в масках и наши фаэсбэшники — около получаса безрезультатно нажимала кнопки звонков. Никто не открывал. Ситуация складывалась патовая — даже имевшаяся у них с собой взрывчатка не давала гарантии взлома, а вышибать дверь плечом или прикладом автомата можно было и не пробовать.
Через какое-то время лязгнули замки, и из-за двери-крепости высунулась бабуля с пуделем. Группа захвата разделилась — двое стали приводить в чувство «откинувшую копыта» старушку, двое подошли к двери мишиной квартиры. В замочной скважине отчетливо просматривался чей-то глаз.
— Мужик, дверь открывай, — прошипел подошедший вплотную следователь.
— Не-а! — ответил Михаил Алексеевич…
В машине по дороге в аэропорт он разговорился.
— А мы что прямо так — с мигалкой, и к трапу?
— Естественно.
— И в Питере также?
— Точно.
— Всю жизнь мечтал об этом.
— Дружи с нами, и мечты сбудутся…
Самолет натужно скрипел, прорываясь сквозь плотную завесу грозовых туч. Его подбрасывало то вверх, то вниз, создавалось полное ощущение того, что летательный аппарат вот-вот рассыпется в воздухе.
— Кстати, не исключено, — сказал Михаил Алексеевич, как бы размышляя вслух, — что, когда самолет разобьется, вы погибнете, а я нет, потому как сижу между вами. В какую б сторону ни упал, ваши тела удар-то самортизируют!
— Миша, а ты знаешь старое правило чекистов? — поинтересовался один из оперативников.
— Нет, а что за правило?
— Сам погибай, а задание выполняй!
Лицо у контрабандиста слегка вытянулось:
— Так вы что, меня застрелите? — уже менее бодро спросил он.
— Думай, Миша! У тебя ж высшее образование…
Михаил Алексеевич сам нашел коммерсанта Кеси, обеспечив себе тем самым рынок сбыта. Он организовал отличную инфраструктуру — фирма «Транс-Октавиан» имела собственный транспорт и собственную площадку со складскими помещениями. То и другое гарантировало спокойную работу без случайных свидетелей. Он организовал поточное изготовление поддельных таможенных документов и наладил связь с поставщиками цветных металлов — законными (например, комбинат «Североникель») и незаконными («добытчики» типа Александра Альбертовича). В общем, человек он, безусловно, талантливый, а потому заслуживает особого внимания.
Михаил Алексеевич Сергиенко родился в Гетеборге в 1957 году в семье военного. Позже вместе с семьей он вернулся в Ленинград, закончил среднюю школу и поступил в Горный институт. С дипломом геолога попал по распределению в Воркуту, где работал на шахте мастером участка и как-то раз попал в аварию. Его завалило породой, и он трое суток провел под землей без еды, питья и надежды на спасение. За это Михаила Алексеевича наградили орденом Дружбы народов, однако позже уволили. Говорят, связано это было с тем, что он начал сильно пить, хотя, может быть, просто давали о себе знать последствия аварии. А может, то и другое.
Жена Михаила Алексеевича — дочь очень высокопоставленного военного медика, занимавшего тогда пост заместителя начальника ленинградской Военно-медицинской академии. В восьмидесятые годы они вернулись в Ленинград, где в какой-то момент он бросил пить и занялся бизнесом.
Михаил Алексеевич — интересный собеседник, в разговоре с ним создается впечатление, что он широко образованный человек, хотя на самом деле скорее эрудит, умеющий поддерживать беседу на любую тему. Он эгоистичен в общении — любит быть постоянно в центре внимания, обидчив, легко выходит из себя.
По натуре он — авантюрист, игрок, но игрок большого масштаба, намного превосходящий по уровню среднего мошенника. Работники ФСБ считают, что Михаил Алексеевич без проблем мог бы стать высокопоставленным работником любой спецслужбы, благо обладал уникальными способностями к чисто оперативным ходам. Например, вербовку сотрудников таможни он проводил с соблюдением всех правил и традиций оперативного мастерства, хотя специально никогда ничему подобному не обучался.
Он физически крепкий волевой мужчина, который имеет уникальную способность легко и естественно находить контакт с самыми разными людьми. Психологи называют такой тип «гением коммуникабельности». Он сразу внушает доверие и практически с первой же встречи захватывает инициативу общения, берет на себя роль «первого номера».
В какой-то период своей жизни Миша запил, запил настолько сильно и надолго, что многие пророчили ему судьбу хронического алкоголика. Но в один прекрасный момент он завязал, действительно перестал пить и занялся бизнесом. Им-то и стала контрабанда цветных металлов.
Любой контрабандный канал представляет собой сложнейшую совокупность основанных на взятках связей на самых разных уровнях таможенных органов. Все эти связи должны постоянно быть «на мази» и приводиться в действие в четко разработанных комбинациях. В них могут быть задействованы десятки людей, чтобы найти их, нанять и организовать, требуются огромные силы, деньги и недюжинные организаторские способности. Тех, кто отвечает за все это, называют держателями или хозяевами контрабандных каналов.
Таких людей очень мало, во времена металлического бума в Петербурге их было меньше десяти, включая героя нашей истории — Михаила Алексеевича Сергиенко, более известного в криминально-деловых кругах Петербурга под псевдонимом Боря Александров.
Они-то и выходят на контакт с работниками таможен, чтобы любыми путями заставить их на себя работать. А низкие, жалкие зарплаты последних гарантируют успех с очень большой вероятностью. Мы видели, как это произошло с Артемом Поповым, и не будет лишним привести еще один пример.
В начале 1992 года инспектор Санкт-Петербургской таможни Олег Лисицин работал в «яме» (так, напомним, называли грузовой отдел этой таможни, расположенной в здании Морского вокзала) и занимался там оформлением ввозимых из-за границы машин. Как-то раз довелось ему оформлять новенький «форд-сиера», ввозимый из Германии Михаилом Алексеевичем Сергиенко. В то время эта самая массовая в Европе модель «форда» была для Петербурга писком моды.
Олег долго выписывал круги рядом со сверкающей иномаркой, цокал языком, трогал блестящую поверхность лобового стекла, в общем, всячески выражал свой восторг от заморского чуда автомобилестроения.
Этих нескольких минут Михаилу Алексеевичу вполне хватило, чтобы раскусить молодого таможенника, после чего участь Олега была решена.
— Что, нравится? — участливо спросил Михаил Алексеевич.
— Нравится. Очень, — честно признался Олег.
— Так купи такую же, — забросил удочку Михаил Алексеевич.
— Денег нет, — расстроился таможенник.
— Ты вообще, что ли, пешком ходишь? — «удивился» контрабандист, почувствовав, что рыбка клюнула.
— Да, вот. Хожу, — настроение у нашего таможенника упало окончательно.
— Но машину, небось, хочешь? — вопрос этот можно было и не задавать, клиент и так созрел.
— Хочу-у-у, — протянул Олег, тоже чувствуя, видимо, что почва уходит у него из-под ног…
На следующий день к зданию Морского вокзала подкатила новенькая «семерка» ослепительно белого цвета. Мягко хлопнув дверцей, Михаил Алексеевич вызвал Олега, протянул ему ключи и техпаспорт:
— Тачка твоя. Поехали оформлять.
— Да что вы! Как можно?! Это ж дорого! — Олег мялся несколько минут, но отказаться не смог. — Нет, я вам за нее заплачу, — ухватился он за спасительную соломинку.
