«ВикиЛикс», Березовский и убийство Литвиненко. Документальное расследование - Чекулин Никита Сергеевич

Вопрос Конвея: Вы упомянули, что Саша был в больнице Барнет. Вы знаете о том, что он был потом переведен в другую?

Ответ Березовского: Да, конечно.

Вопрос Конвея: Вы знаете название?

Ответ Березовского: University College Hospital. Я был там.

Вопрос Конвея: Саша выходил из больницы после того, как его положили?

Ответ Березовского: Насколько мне известно, нет.

Вопрос Конвея: Вы знаете, встречался ли с кем-то Саша, пока был в больнице?

Ответ Березовского: Насколько мне известно, кроме меня и моей жены, в госпиталь приходили его жена и сын. Его отец прилетел из России, с ними он тоже встречался. Ахмел – сын Ахмеда – и друзья, жена Ахмеда тоже приходила, кажется. В госпиталь приходил адвокат Саши (кто это был? – Прим. автора). Я знаю еще его нескольких друзей, которые тоже приходили.

Мой комментарий. В отношении того, что в госпиталь приходил «адвокат Саши». Это – существенный момент. Об адвокате упоминал и Гольдфарб, и Некрасов, и Леппард, и жена Марина. У Литвиненко не могло быть никакого адвоката после разрыва отношений с Березовским.

С учетом приведенных показаний Березовского у меня возникают следующие логичные вопросы.

Кто приходил в палату Литвиненко в качестве адвоката и с какой целью?

Кто и зачем оплачивал услуги этого адвоката? Был ли вызов адвоката в палату Литвиненко связан с каким-либо разрешительным поручением в интересах его жены Ма рины?

Стоимость адвоката, работающего с Березовским, по словам другого адвоката Роджера Герсона, сказанным мне в 2003 году, составляла от 300 до 400 фунтов в час. Поэтому, маловероятно, что, мечтая выздороветь, Литвиненко нуждался в дорогостоящих адвокатских услугах. И главное – непонятно, зачем Литвиненко был нужен адвокат на больничной койке?

Из слов Марины Литвиненко (что это был адвокат, который помогал с момента их прибытия в Англию) следует, что в палату мог приходить адвокат Мензис. Но я хорошо знаю этого человека. Уверен, что после истории с получением Березовским политического убежища, где была определенная роль и его – Мензиса, он никогда бы не решился явиться в госпиталь по своей инициативе и даже по просьбе Литвиненко или его жены. Как я описал в своих опубликованных книгах, Мензис, узнав в сентябре 2003 года о полученном Березовским политическом убежище, попытался тогда с моей помощью даже шантажировать олигарха и Литвиненко. Собственно говоря, адвоката Джорджа Мензиса, занимавшегося Литвиненко в 2000 – 2001 годах и мною в 2002 – 2003 годах, нельзя строго назвать нашим с Александром Литвиненко адвокатом. Он выполнял поручения Березовского, а не наши. Если Александр или я пытались обращаться к Мензису напрямую с конкретными вопросами, он их фактически всегда игнорировал.

Достаточно сказать, что после получения статуса политического беженца Александр продолжительное время никак не мог открыть банковский счет. Это обстоятельство также сильно бесило его жену Марину. Одной из причин, конечно, было недостаточное знание им английского языка. Но с ним этим вопросом якобы занимался его адвокат Мензис. И эта история с открытием банковского счета совместно с английским адвокатом длилась более года!

Для сравнения у меня, моей жены и сына, у каждого у нас, не имевших подобного статуса, банковские счета были открыты в течение непродолжительного времени (от нескольких дней до пары недель) в нескольких банковских учреждениях в Лондоне. То есть адвокат Мензис вел себя со своим подшефным Литвиненко также, как к нему относился на самом деле Березовский – нисколько не сопереживая его трудностям и не помогая в преодолении бытовых проблем.

Поэтому для меня понятно, что в ноябре 2006 года для появления адвоката Мензиса в госпитале было прямое указание Березовского. Но Березовский в ответах следователю о своих поручениях адвокату Мензису о посещениях Литвиненко ничего не сообщил. Так, тогда кто и с какой целью вызывал Джорджа Мензиса в госпиталь к Александру Литвиненко?

Вопрос Конвея: Что Саша говорил о причинах его болезни?

Ответ Березовского: Саша во время первой встречи, когда я приходил к нему в госпиталь, сказал, что он считает, что он был отравлен по приказу Путина. И скорее всего, Луговым или людьми, которые были вместе с ним. Конечно, он считал, что он выживет практически до последнего дня. И он сказал, напомнил мне, что он говорил, что именно так и произойдет. Потому что невозможно, чтобы Путин написал приказ об уничтожении врагов за границей и им не воспользовался. Ну и помимо этого он мне сказал, что прикоснулся к очень серьезной информации, которая указывает непосредственно на преступления Путина и его бизнес-партнеров.

Мой комментарий. Эти показания однозначно указывают на то, что Березовский пытается создать у слушателя впечатление, что Литвиненко обвинял лично Путина, у которого якобы могли быть причины для устранения бывшего подполковника из-за сбора разоблачительной информации. Но это очередной просчет Березовского. Чуть ниже на допросе он заявит, что ему неизвестно, чем занимался Литвиненко, покинув его.

У Березовского нечем документально подтвердить свои слова. И если допустить, что Литвиненко осознал, кому он обязан на самом деле своему нахождению в госпитале, то с ним, Березовским, который его подло бросил на произвол судьбы, он бы никогда не стал бы делиться в палате чем-либо реально собранным ценным в период после разрыва отношений. Нет, все эти слова Березовского есть его вымысел для подтверждения с версии написания Александром предсмертной записки с обвинениями Путина.

Вопрос Конвея: Он оставил об этом какие-то письма или записи?

Ответ Березовского: То, что мне известно – сообщила жена Гольдфарба и жена Саши, что за один-два дня до смерти он написал письмо, в котором высказал свое понимание того, что с ним произошло. И его понимание состояло в том, что лично Путин отдал приказ его убить.

Мой комментарий. Мне довелось много раз общаться с Александром Гольдфарбом в 2002 – 2004 годах в Лондоне. Предсмертное письмо Александра Литвиненко и последовавшая пропагандистская кампания, как я уже подробно объяснил в опубликованных книгах, были инспирированы Борисом Березовским и Александром Гольдфарбом. Механизм изготовления фальшивок с «покушениями» на Березовского, Путина в 2003 году и других провокаций подробно исследован в моих книгах «Тайна Олигарха, или Британское правосудие» и «Березовский – не своя игра».

Повторю, что важным доказательством фабрикации предсмертного письма Александра Литвиненко являются, в частности, слова режиссера Андрея Некрасова. Меня же с ним познакомил в январе 2003 года не кто иной, как Александр Литвиненко. Некрасов получал деньги на свои проекты от Международного фонда гражданских свобод.

Мне понятно, что участие Некрасова в деле Литвиненко было обусловлено заданием Гольдфарба. Оно потребовалось, чтобы отвести сомнение, прозвучавшее в выступлении Президента России Владимира Путина 26 ноября 2006 года, в подлинности предсмертной записки Литвиненко.

По словам режиссера Андрея Некрасова, рассказ которого поместили во многих СМИ 29 ноября 2006 года, он находился рядом с Александром Литвиненко в последние дни его жизни. Некрасов рассказал в интервью «Радио Свобода» об якобы известных ему обстоятельствах написания предсмертной записки: «Где-то во вторник во второй половине дня он попросил записать вот эту записку. Был вызван адвокат. Я вышел из комнаты. И где-то в течение двух часов она была создана, потом переведена на английский язык. У меня лично нет никакого сомнения, что это аутентичная записка. Это 100%».