Эдгар По и его сочинения - Верн Жюль Габриэль (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Он сделал все по указанию, но только, желая мистифицировать своего друга, вместо ядра употребил золотого жука. Таким образом, он приобрел богатство более чем в миллион доллеров.
Такова эта оригинальная и замечательная новелла, поражающая логичностью выводов и необыкновенной наблюдательностью автора. Она одна могла бы составить известность американского романиста.
По моему мнению, это самая замечательная из всех необыкновенных историй, отлично выражающая талант Поэ.
Новелла «Приключения некоего Ганса Пфаалля» очень интересна. Только я поспешу вам заметить, что в ней Поэ преступает самые простые, элементарные, физические и механические законы; это меня очень удивляет в некоторых сочинениях Поэ; немного подумав, автор мог бы сделать эти истории более правдоподобными: но так как здесь мы будем читать о путешествии на луну, то не следует быть слишком взыскательными в отношении средств, выбранных для этого путешествия.
Этот Ганс Пфаалль был сумасшедший, преступник, убийца — мечтатель, если можно так выразиться, который чтоб не платить долгов, решился отправиться на луну. В одно прекрасное утро он выехал из Роттердама, предварительно взорвав на воздух дома, своих кредиторов, посредством мины, нарочно для этого приготовленной.
Теперь я должен рассказать, каким образом Пфаалль совершил это невозможное путешествие. Для этого он наполнил свой воздушный шар газом, который сам составил из какого-то металла и очень обыкновенной кислоты. Плотность этого газа в тридцать семь раз менее плотности водорода.
Известно, что давление воздуха заставляет аэростаты подниматься. Если бы воздушный шар поднялся до последнего слоя атмосферы, т. е. на высоту около шести тысяч туазов, то он непременно бы остановился, и никакая человеческая сила не могла бы заставить его подняться еще. Поэ пускается по этому случаю в странные рассуждения, чтоб доказать, что атмосферу окружает еще какая-то эфирная среда. Эти рассуждения высказываются с удивительной самоуверенностью, и из них можно вывести, что шар этот, по всем вероятиям, во все время, пока будет подниматься, не дойдет до такой высоты, на которой уравновесится с вытесняемым им воздухом.
Вот начало, но этого недостаточно. И в самом деле, подниматься и все подниматься — хорошо; но надо же и дышать тоже. Пфаалль берет с собой снаряд, предназначенный для того, чтобы сгущать окружающий воздух, как бы редок он ни был, до той степени плотности, в которой он необходим для дыхания.
Итак, этот воздух надо сгущать, чтобы им дышать, а он вместе с тем так плотен, что может поднимать воздушный шар. Вы видите, как противоречат эти факты один другому.
Но, допустив возможность всего, что сказано до сих пор, надо согласиться, что путешествие Пфаалля чудесно и исполнено неожиданных приключений; аэронавт увлекает читателя с собой, в высшие слои воздуха, быстро пересекает он громовую тучу; на высоте девяти с половиною миль ему кажется, что глаза его, на которые больше не действует атмосферическое давление, вышли из своих орбит, и что вещи, находящиеся в лодочке, принимают уродливые и чудовищные размеры; он все продолжает подниматься, с ним делаются спазмы, так что он принужден бросить себе кровь перочинным ножиком, и чувствует тотчас облегчение.
«С высоты семнадцати миль, — говорит Пфаалль, — земля представляет великолепное зрелище. На западе, на севере, на юге, видно было безграничное море, по-видимому, неподвижное, и с каждой минутой принимавшее все более и более темный голубой цвет. На востоке очень ясно обрисовывались Британские острова, западные берега Испании и Франции и небольшая часть северной Африки. Не было никакой возможности увидеть отдельные здания, и самые знаменитые города как будто исчезли с лица земли».
Скоро Пфаалль достиг высоты двадцати пяти миль и мог обнять взглядом почти 320 часть всей поверхности земли; он вынимает снаряд для сгущения воздуха, прячется вместе с лодкой в настоящий каучуковый мешок, сгущает в нем воздух, и придумывает замысловатый снаряд, который, посредством капли воды, падающей на лицо Пфаалля, будил бы его каждый час, чтобы он мог возобновить воздух, испорченный от дыхания в этом небольшом пространстве.
День за день, он ведет журнал своего путешествия. Он отправился с земли 1 апреля; 6-го находится над полюсом, видит огромные сплошные льдины; горизонт его зрения увеличивается вследствие того, что поверхность земли у полюсов не так выпукла. 7-го апреля он находится на высоте 7 254 миль.
День ото дня земля стала уменьшаться в объеме; но он все не видел луны, которую заслонял от него шар. 15-го числа он услышал страшный шум, так что на несколько минут потерял сознание; впоследствии уж он сообразил, что, вероятно, аэролит пролетел мимо него. 17-го, посмотрев вниз, он пришел в ужас: ему показалось, что земля вдруг стала опять увеличиваться. Не лопнул ли его воздушный шар? не падает ли он на землю? У Пфаалля колени задрожали, губы застучали, и волосы стали на голове дыбом…..
Но судите о его радости, когда он, рассудив хладнокровно, понял, что этот огромный шар под его ногами, к которому он быстро приближался — была луна во всем своем величии!
Во время его сна воздушный шар перевернулся и теперь опускался на блестящее светило, горы которого извергали вулканическую лаву.
19-го апреля, в противность новейшим открытиям, доказывающим совершенное отсутствие атмосферы вокруг луны, Пфаалль заметил, что окружающий воздух становился все гуще и гуще; работа его сгустительного снаряда значительно уменьшилась, он даже мог вылезть из каучукового мешка. Скоро он почувствовал, что падает с страшною быстротой; он быстро сбросил свой балласт и все вещи, которые были в лодочке, и наконец, «как ядро, упал в самую середину города, имевшего фантастический вид, и очутился в толпе некрасивых маленьких людей, из которых ни один не произнес ни слова и не поспешил подать ему помощь».
Путешествие продолжалось девятнадцать дней, и Пфаалль сделал приблизительно 231 920 миль. Посмотрев на землю, он нашел, что она «имеет вид большого, темного медного щита, имевшего два градуса в диаметре, неподвижного в небесах; на одной стороне этого щита блестела золотая полоса. На земле нельзя было увидеть ни моря, ни материка, и „она была покрыта разнообразными пятнами и как бы опоясана тропиками и экватором“.
Этим оканчиваются странные приключения Ганса Пфаалля: каким образом узнал о них бургомистр города Роттердама, Мингер Супербус-Фон-Ундердук? — ни более, ни менее как от жителя луны, посланника от самого Ганса, желавшего возвратиться на землю. Если его помилуют, то он обещал сообщить свои любопытные наблюдения над новой планетой, „о быстрых переходах от холода к жару: об этом беспощадном и жгучем солнечном свете, который продолжается пятнадцать дней, и о суровом, ледяном холоде, который продолжался в следующие за жарами пятнадцать дней; о племенах живущих на луне, о их нравах, обычаях, политических учреждениях; о их особенной организации, их уродливости, об отсутствии у них ушей, как ненужных органов в так странно-измененной атмосфере, и, вследствие этого, о их неумении говорить; о странном способе передавать друг-другу мысли, заменяющем разговор; о непонятной связи, существующей между жителями луны и жителями земли, такой же связи, какая существует между движениями земли и луны, вследствие которой существование и судьба жителей одной из них похожи на существование жителей другой, и, что важнее всего, о странных тайнах другого полушария луны, которое, благодаря премудрости Божией, никогда не повернется к нам и не подвергнется наблюдениям в телескоп“.
Представьте себе, любезные читательницы, какие великолепные страницы мог бы написать Эдгар Поэ обо всем этом! Но он предпочел остановиться на этом; он даже оканчивает свою новеллу, доказывая, что она не больше, как шутка. Он жалеет, и мы пожалеем вместе с ним, что еще не написана этнографическая и физическая история луны; пока не найдется смельчак, который бы предпринял это, мы ничего не узнаем о своеобразной организации жителей луны, о способе их передавать друг-другу мысли и, в особенности, о соотношении, существующем между ими и нами.
