Свободная культура - Лессиг Лоуренс (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

«Нью-Йорк Таймс» опубликовала мою колонку. В ней я предлагал простой фиксированный срок: в течение пятидесяти лет после публикации работы правообладатель должен регистрировать свое произведение и платить небольшой взнос. Если он платит взнос, то извлекает выгоду на протяжении полного срока действия копирайта. Если не платит, его работа становится общественным достоянием. Мы назвали это законом Элдреда, что было справедливо. Эрик Элдред любезно согласился, чтобы его имя снова использовали, хотя сразу же заявил, что такой закон не пройдет, если не дать ему другого названия. Есть и два других варианта. В зависимости от взглядов, это может быть «Закон о закреплении общественного достояния» или «Закон о дерегуляции срока копирайта». В обоих случаях суть идеи ясна и очевидна: убрать копирайт оттуда, где он ничего не делает, а только блокирует распространение знаний и доступ к ним. Оставить копирайт на тот срок, который устанавливает Конгресс, только для тех произведений, которые стоят хотя бы доллар. Но во всем остальном контент следует освободить. Реакция на данную идею была изумительно бурной. Стив Форбс поддержал ее в редакционной статье. На меня обрушилась лавина электронных и обычных писем с выражениями поддержки. Когда концентрируешь внимание на творческих потерях, люди понимают, что система копирайта бессмысленна. Как сказал бы настоящий республиканец, здесь правительственное регулирование просто мешает инновациям и творчеству. И как выразился бы настоящий демократ, здесь правительство блокирует доступ к знаниям и их распространение без какой-либо уважительной причины. На самом деле, нет особой разницы во взглядах демократов и республиканцев на данную проблему. Любой человек понимает глупость и вредность существующей системы. Действительно, многие осознали очевидное преимущество обязательной регистрации. Ибо одним из самых узких мест в существующей системе для тех, кто желает лицензировать контент, является отсутствие очевидного места, где можно было бы найти список настоящих правообладателей. Так как регистрация не требуется, в маркировке контента нет необходимости, и вообще никакие формальности не нужны. Зачастую невероятно сложно вычислить правообладателей, чтобы испросить у них разрешения на использование или приобретение прав на их произведения. Такая система снизит затраты, организовав, по меньшей мере, один реестр, по которому можно будет идентифицировать правообладателей. Как я говорил в десятой главе, формальности из закона о копирайте удалили в 1976 году, когда Конгресс пошел по европейскому пути и отменил все формальные требования для предоставления копирайта [230].

Европейцы, говорят, воспринимают копирайт как «естественное право», а естественные права существуют вне каких-либо форм. Традиции, подобные англо-американской, требовали от правообладателей соблюдения формальностей для защиты их прав. По мнению европейцев, это знак неуважения к авторскому достоинству. Мое право как создателя порождено моим творчеством, а не особым расположением государства. Это замечательная риторика, звучит она очень романтично, но это нелепая политика копирайта. Нелепая, прежде всего, для авторов, потому что мир без формальностей вредит творческому началу. Способность распространять «творческий подход Уолта Диснея» пропадает, когда отсутствует простой способ понять, что охраняется, а что – нет. Борцы с формальностями отпраздновали свою первую настоящую победу в Берлине в 1908 году. Специалисты по авторскому праву из разных стран внесли в Бернскую конвенцию поправки, требующие пожизненного срока действия копирайта плюс пятьдесят лет, а также отмены формальностей копирайта. Формальности попали в немилость из-за историй о нечаянных потерях, которые становились все более частыми. Выглядело это так, будто персонаж Чарльза Диккенса пробежался по всем литагентствам, и недостающая точка над «i» или перекладина у «Т» лишила вдову единственного средства к существованию. Эти жалобы были настоящими и серьезными. А строгость формальностей, особенно в Соединенных Штатах, доходила до абсурда. Закон всегда должен предусматривать способы прощения невинных промахов. И я не вижу причин, чтобы закон о копирайте не предусмотрел их тоже. Чем отменять формальности полностью, в Берлине следовало перейти на более разумную систему регистрации. Однако даже такому шагу противились, потому что регистрация в девятнадцатом и двадцатом веках была делом дорогим и хлопотным. Отмена формальностей сулила не только спасение вдов от голодной смерти, но также избавление от ненужного бремени регулирования, возложенного на творческих людей.

В 1908 году учли не только практическое недовольство авторов, но и нравственный аспект. Не было никаких причин считать творческую собственность формой собственности второго сорта. Если плотник собирает стол, его права на предмет мебели не зависят от подачи заявления правительству. Он «естественным образом» получает право собственности на стол, и он может подтвердить свое право против любого похитителя стола, вне зависимости от того, информировал ли он государство о своем владении мебелью. Аргумент этот точен, но его применение уводит не в ту сторону, потому что аргумент в пользу формальностей никак не говорит о «второсортности» творческой собственности. Довод в пользу формальностей вытекает из особых проблем, порождаемых творческой собственностью. Формальности закона реагируют на особую природу творчества, чтобы обеспечить ему эффективное и справедливое распространение. Никто, например, не считает землю второсортной собственностью только по той причине, что сделку надо регистрировать в суде, если хочешь, чтобы продажа земли имела силу. Некоторые могут посчитать автомобиль второсортной собственностью, потому что машину надо регистрировать у властей штата и снабжать номером. В обоих случаях всем очевиден важный довод в пользу регистрации: так рынки работают эффективнее, и лучше обеспечиваются права владельца. Без системы земельного реестра землевладельцам пришлось бы бесконечно отстаивать свою собственность, а благодаря регистрации они просто могут указать полиции на свое право. Без системы регистрации машин угон автомобилей сильно бы упростился, регистрация превращает сбыт краденой машины в проблему для вора. Бремя, возложенное при этом на владельцев собственности, ничтожно, но в целом получается намного более надежная система защиты собственности.

Сходная особая природа придает значение формальностям в законе о копирайте. В отличие от плотницкого стола в природе не существует ничего такого, что делает достаточно ясной вероятную принадлежность отдельного объекта творческой собственности. Запись последнего альбома Лайла Ловетта может существовать в миллиарде мест одновременно безо всякой непременной связи с ее владельцем. И, как и в случае с автомобилем, нет надежного способа купить и продать творческую собственность, если нет какого-либо простого способа идентификации автора и определения его прав. В мире без формальностей простые сделки рассыпаются. Их место занимают сложные и дорогостоящие, с привлечением юристов.

Такое понимание проблем с законом Сонни Боно мы и пытались продемонстрировать Верховному суду. И эту часть наших доводов суд «не понял». Из-за того, что мы живем в мире без формальностей, не существует простого способа развивать или использовать культуру нашего прошлого. Если бы сроки копирайта были, как и диктует история правосудия, «короткими», тогда это не имело бы особого значения. Контроль над произведением, согласно системе составителей Конституции, предполагался в течение четырнадцати лет. По прошествии четырнадцати лет произведение надо было «освобождать». Но теперь, когда копирайты могут растянуться чуть ли не на век, неспособность понять, что защищено, а что нет, становится тяжелейшим и очевидным бременем для творческого процесса. Если единственный для библиотеки способ организовать интернет-выставку материалов о Новом курсе Рузвельта – это нанять адвоката, который утрясет вопрос с правами на каждое изображение и звукозапись, то система копирайта обременяет творческую деятельность так, как никогда прежде. И это потому, что формальностей не существует.