Спецназ против террора - Болтунов Михаил Ефимович (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
18.20: зафиксировано три сильных взрыва у здания ДК. Рядом с оцеплением правоохранительные органы задержали подозрительного человека. Двум заложницам — 18-летним Светлане Кононовой и Елене Филипповой — удалось сбежать из здания. Боевики открыли по ним огонь из гранатометов. Ранен один из сотрудников спецназа, прикрывавший побег заложниц.
Сергей В.
— Этим раненым сотрудником спецназа оказался боец группы «А» Константин Ж.
Когда женщины выпрыгнули на козырек здания, одна из них сломала ногу, и вот наши бойцы бросились их вытаскивать. Террористы открыли огонь.
Константин находился невдалеке, метрах в тридцати, за мусорным баком. Он мог без проблем снять одного из бандитов, который стрелял в бежавших, но тогда террористы могли начать расстреливать заложников.
И боец группы «А» принял единственное верное решение. Он открылся и тем самым вызвал огонь на себя. Террорист, увидев его с оружием, начал вести прицельную стрельбу. Одна из пуль ранила Константина. Рискуя жизнью, он спас заложниц от гибели.
Ошибается тот, кто говорит, что победа нам далась легко. Мол, все сделал газ, а группы «А» и «В» только вошли и сделали контрольные выстрелы.
Да, действительно, газ пускали другие службы, но мы обеспечивали безопасность этого мероприятия. И это было сопряжено с большим риском.
Боец «Альфы» Сергей Д. находился на своей позиции около 10 часов. Ни подняться, ни тем более уйти он не мог. Террористы почти ходили по нему. Но Сергей выполнил свою задачу.
Хроника событий
19.10: представители оперативного штаба подтверждают контакты с террористами по телефону. Боевики требуют организации перед зданием ДК пикетов в поддержку «независимости Ичкерии».
19.40: заявление представителя оперативного штаба — около 700 заложников находятся в ДК, из них 70 иностранцев. Один заложник убит.
25 сентября
05.40: освобожден один заложник.
06.40: из здания ДК вышли еще 6 заложников.
07.40: в беседе с журналистами НТВ Мовсар Бараев подтвердил, что действует по приказу Басаева и Масхадова. Захват заложников готовился очень долго. Боевики не раз приходили в ДК на представление мюзикла «Норд-Ост».
10.40: по словам врача Леонида Рошаля, в захваченном ДК находится от 15 до 20 детей. Трое из них больны. «У одного — эпилепсия, у одного — тяжелый бронхит, у одного — пневмония».
17.25: информация из ДК — террористы угрожают расстрелять заложников в 6 часов утра 26 октября, если не будут выполнены их требования о выводе войск из Чечни.
Сергей В.
— Нельзя было рисковать. Ведь вскоре все стало ясно: никакие переговоры им не нужны. То первоначально не выдвигалось никаких требований, потом бормотали что-то невнятное, потом вызовите тех, пригласите этих.
Когда наши ребята готовились к штурму, они понимали, куда идут. Они же профессионалы. Но никто из них не дрогнул, и после «Норд-Оста» в подразделении никто не написал рапорта об уходе. Все на месте. Это наша работа.
Я пришел в группу в 1980 году. Вся жизнь, по сути, прошла здесь. За эти годы терроризм изменялся стремительно. Раньше пистолет у террориста — это такая редкость, считайте, уникальный случай. А теперь чего у них только нет — взрывные устройства, гранатометы, автоматы, гранаты, современные средства связи.
В «Норд-Осте» мины и взрывные устройства, которые показывали по всем каналам телевидения, запросто обрушили бы конструкцию.
Так что штурмовать было нельзя. Но и не штурмовать тоже.
Хроника событий
19.15: на встрече с лидерами думских фракций Владимир Путин заявил, что необходимо «отставить в сторону всякого рода политические заявления и дебаты» в связи с захватом заложников в Москве. «Они неуместны и вредны, особенно когда речь идет о страданиях сотен невинных людей», — подчеркнул глава государства. «Ситуация очень тяжелая, поэтому хотел бы сразу внести ясность — в здании на улице Мельникова мы имеем дело с крайне трудной, но абсолютно понятной ситуацией — захватом заложников, — заявил Владимир Путин. — Самое правильное — провести разговор о совместных и согласованных подходах к решению единственной задачи». Эта задача одна — «сохранение жизни людей, которые продолжают находиться в здании театра».
19.55: как сообщил Сергей Говорухин, боевики, отвергая переговоры, угрожают начать расстрелы уже 25 октября. Террористы грозят расстреливать и переговорщиков, в том числе из числа журналистов.
22.40: как сообщил представитель оперативного штаба Александр Мачевский, последними переговоры с террористами вели Аушев и Примаков. 25 октября были освобождены 19 человек. Владимир Путин встретился с Юрием Лужковым и Евгением Примаковым.
26 октября
00.15: кольцо блокады здания ДК усилено подразделениями милиции и спецназа.
03.08: в здании ДК произошел сильный взрыв.
03.25: из театрального центра вынесли двух человек. Раненых увезли на «скорой помощи».
05.15 — 05.45: в здании слышна стрельба. Часть заложников пытается сбежать от боевиков. Оперативный штаб дает сигнал о начале штурма.
Сергей В.
— У нас было 12 оперативно-боевых групп. У каждой группы свое направление.
Подали газ. Его уникальность в том, что человек 2 — 3 раза вдохнул и уже находится словно под наркозом. Отключается мыслительная деятельность, он находится в заторможенном состоянии.
Как только кондиционеры заработали и был небольшой выброс конденсата, террористы это почувствовали, закричали: «Газ… газ» — и начали все подступы к зданию обстреливать и забрасывать гранатами.
Начались шум, стрельба, беготня. Они считали, что сейчас пойдут спецподразделения. Но потом видят, все спокойно, тихо, и у Бараева с подельниками возникла идея пойти и посмотреть запись видеокамеры театрального центра. Они решили устроить просмотр фильма о том, как они доблестно захватили «Норд-Ост». И как только террористы вышли из зала, тут и прозвучала команда на штурм.
Игорь Е.
— В ночь накануне штурма шла обычная рутинная работа — переговоры, переговоры. Подвезли противогазы. Стали с ними разбираться.
Одна группа ушла. У нее своя задача. У нас вообще не принято друг с другом делиться, да и времени не было на долгие беседы. Они экипировались и ушли.
И вскоре все быстро завертелось. Я должен был выдвинуться на угол здания и находиться в резерве…
Вдруг стрельба, взрывы гранат. У меня радиостанция, слышу команды. Ребята уже пошли.
В это время я на «Скорой» для прикрытия выехал на площадку перед театральным центром. Свет погасил.
Вот тут пошла первая заложница. Она заметалась потерянная. Схватил, посадил в машину. Смотрю — в холле еще одна заложница, бежит и падает. Бегу, хватаю ее, выношу.
Глядь, девушка тащит парня, а он совсем плохой. Забрал в «Скорую» и их.
Потом пытаюсь по левому крылу пройти на запад, со второго этажа летят гранаты.
Словом, ушли вправо, зачистили раздевалку, освободили мужика, который там прятался. Сначала думали — террорист, оказался заложник.
Когда я вбежал в зал, первое — это шок. Думаю, вот это мы наколбасили. Впечатление, что тела все бездыханные лежат, ни движения, ни крика. Такое ощущение, что все мертвые.
А тут еще кровь на ступенях лестницы, чавкающая, прилипающая к обуви.
Бросились выносить заложников. Первых выносили как трупы, были уверены, что они мертвые. Командир говорит: «Они же живые…» Пытаемся нащупать пульс, дыхания нет. Кто теплый, кто уже холодный.
А «Скорые» были блокированы «КамАЗами». Стояли «КамАЗы» с песком, сзади автобусы, водителей нет. Подогнали БТР, хотели оттолкнуть «КамАЗ», но он груженый, тяжелый, ничего не получается.
Ощущение полной нереальности. Бежишь, хватаешь, выносишь. А газ всасывается, сознание концентрировать все труднее и труднее.
Меня хватило на час с небольшим. Чувствую, худо. Отвели меня в штаб. Прибежал какой-то мужик, вколол укол. Влил в себя стаканов шесть-семь воды. Посидел, очухался слегка, опять пошел.
Потом говорили, что много погибло людей. Много. Но мы делали все, что могли. Я помню, вынес парня, у него жвачка во рту, пытался вытащить, а он уже холодный.
Наш врач Антон вытащил троих. Пока откачивал парня с девчонкой, еще одна девчонка умерла. Что тут сделаешь?
Вообще по всем подсчетам эвакуация могла длиться более 15 — 20 часов, а мы за два часа всех вытащили, да еще из заминированного зала. Американцы и не пошли бы в такой зал, пока мины не обезврежены.
