Нюрнбергский эпилог - Полторак Аркадий Иосифович (книги бесплатно читать без txt) 📗

Так кадр за кадром Кармен и его друзья создали настоящий исторический документальный фильм, потрясающий по силе своего воздействия на зрителя. Он и двадцать лет спустя после Нюрнберга по-прежнему находится на передовой линии борьбы за мир. Справедливость требует отметить, что успеху этого фильма в большой степени способствовали сопровождающие его гневные слова писателя-солдата Бориса Горбатова.

А из фотокорреспондентов мне особенно запомнился Евгений Холдей. Он с честью завоевал почетное право быть одним из фотолетописцев этого исторического процесса. С камерой и автоматом Женя прошел нелегкий путь от Москвы до Берлина. С десантниками высаживался на Малую землю в районе Керчи. В числе последних оставил осажденный Севастополь, а затем одним из первых вступил в освобожденный город-герой. С передовыми частями проследовал через Софию, Будапешт, Белград. Наконец, на первой полосе «Правды» появился его снимок, запечатлевший водружение Знамени нашей победы над рейхстагом. Снимал Женя и подписание акта о капитуляции фашистской Германии в Потсдаме. Фотографический же отчет о Суде Народов явился как бы логическим завершением его честного солдатского пути.

Когда вы входили в зал суда, то первое, что бросалось в глаза, это стол, за которым сидели восемь судей. Каждая из четырех стран — СССР, США, Великобритания и Франция — была представлена двумя судьями, один из которых являлся членом Международного трибунала, другой — его заместителем. Это разделение не имело сколько-нибудь существенного значения. Приговор, например, подписан всеми: и членами суда, и их заместителями. Да и в ходе процесса те и другие на равных основаниях участвовали в обсуждении важнейших вопросов.

Председателем Международного трибунала был избран член Верховного суда Великобритании лорд Джеффри Лоуренс. Рассказывали, что в Нюрнберг он попал в силу сложившейся традиции: время от времени всем членам Верховного суда Великобритании приходится выезжать в заморские командировки.

Не знаю, кто мог бы поехать вместо него, но почему-то убежден, что среди британских судей едва ли можно было подобрать кандидатуру более подходящую для председателя Международного трибунала. Лоуренс оказался на высоте своих задач. Он вел процесс с большим знанием дела и достоинством.

Это был человек небольшого роста, лет около шестидесяти, полный, с лысой головой и в очках, постоянно сползающих на нос. По его лицу часто пробегала улыбка: сэр Джеффри Лоуренс обладал хорошим чувством юмора.

Он крепко держал в своих руках бразды судебного следствия, но делал это очень деликатно, внешне спокойно, никогда не повышал голоса. Казалось, что вывести Лоуренса из состояния равновесия просто невозможно. Тем не менее он сразу поставил себя так, что даже самым недисциплинированным, самым развязным подсудимым и адвокатам приходилось безоговорочно выполнять все его распоряжения. Сама природа щедро наделила этого человека данными, необходимыми для судьи.

— Мы не должны ни на минуту забывать, что по протоколам судебного процесса, по которым сегодня мы судим этих людей, история будет завтра судить нас самих. Мы должны добиваться такой беспристрастности и целостности, такого умственного восприятия, чтобы этот судебный процесс явился для будущих поколений примером практического осуществления надежд человечества на справедливость.

Эти слова, сказанные в Нюрнберге одним из обвинителей, безусловно, выражали судейское кредо и лорда Лоуренса.

Я наблюдал его близко не только в зале суда, но, что гораздо важнее, и в закрытых, так называемых организационных, заседаниях трибунала. Там рассматривались многочисленные ходатайства подсудимых и их защиты о вызове тех или иных свидетелей, об истребовании документов или других доказательств. И нужно прямо сказать, что Лоуренс, а вместе с ним и другие судьи в высшей степени объективно, с большой терпимостью относились к таким ходатайствам. Каждый судья понимал, что проблема беспристрастности и всесторонней проверки доказательств на таком беспрецедентном процессе в течение многих лет будет волновать историков и юристов, философов и политиков.

Но наряду с беспристрастностью и терпимостью от председателя трибунала, несомненно, требовалось еще и умение руководить ходом судебных заседаний. Зал был полон не только непосредственными участниками процесса, но и такой зачастую трудно управляемой публикой, как журналисты. Их бурная реакция на те или иные реплики сторон нередко грозила нарушить нормальный ход судебного заседания или то, что судьи называют торжественностью и достоинством судоговорения. В этих случаях лорд Лоуренс неизменно был на высоте положения, хотя и не пользовался для наведения порядка никакими атрибутами председательской власти. В его руках не было ни традиционного звонка, ни столь же традиционного молоточка.

Кстати, о молотке. В первые дни процесса этот инструмент лежал на столе возле председательского кресла. Привез его с собой американский судья Фрэнсис Биддл. Молоток этот, как рассказывали, был в определенном смысле историческим: его использовали на выборах Франклина Рузвельта губернатором штата Нью-Йорк. Рузвельт долго хранил этот дорогой ему сувенир, но потом подарил Биддлу. Последний где-то в глубине души таил надежду, что его могут избрать председателем Международного трибунала и захватил молоток с собой, Когда же оказалось, что председательствовать будет лорд Лоуренс, американец сделал красивый жест и преподнес ему эту историческую реликвию (надо полагать, на время процесса). Случилось это перед открытием первого судебного заседания — 20 ноября 1945 года. Но, увы, председательский молоток просуществовал всего два дня. Узнав историю этого инструмента, его «увели» журналисты, скорей всего, американские. Биддл длительное время был безутешен, но Лоуренс пережил происшедшее без заметного волнения.

Как председательствующий, сэр Джеффри Лоуренс особенной активности в ходе судебных заседаний не проявлял. Он резонно считал, что для этого у него будет достаточно возможностей на другой стадии судебного разбирательства, когда в совещательной комнате придется решать судьбу подсудимых.