Борис Ельцин: от рассвета до заката - Коржаков Александр (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Срок выборов неумолимо приближался, но мы пока не ощущали цейтнота.
Как-то после возвращения президента из поездки по стране ко мне прямо в аэропорту «Внуково-2» подошел Чубайс и попросил уделить ему несколько минут. До этой встречи я никогда прежде не разговаривал с Анатолием Борисовичем лично, и меня сразу позабавила его манера глубоко придыхать после каждой произнесенной фразы. Он напоминал мне примерного отличника, стремящегося выпалить выученный урок побыстрее, чтобы не разочаровать учительницу.
Мы отошли в сторону, и он заговорил о выборной кампании. Рейтинг президента низкий, никто из профессионалов не хочет браться за столь бесперспективного кандидата, так как вероятность выигрыша равна нулю. А Чубайс, несмотря на скромные стартовые показатели президента, все-таки в него верит и готов всех аналитиков на ноги поднять, всех своих сподвижников воодушевить ради повторного президентства Ельцина.
Короче, Чубайс предлагал свои мозги и способности в качестве вклада в победу Ельцина. Зная отношение шефа в ту пору к непопулярному первому вицепремьеру, я ничего на предложение не ответил.
Накануне Нового года у Бориса Николаевича случился очередной инфаркт, и мы спрятали его в санатории в Барвихе. Всех одолевали сомнения: что делать с выборами, можно ли в таком состоянии выдвигать Ельцина? Ведь после инфаркта врачи рекомендуют полный покой, тем более если пациент далеко не молод.
А выборы — это все что угодно, но только не покой.
Все очень переживали, старались вселить уверенность в шефа. Олег Сосковец, Шамиль Тарпищев, Павел Бородин и другие приезжали в Барвиху проведать его практически каждый день. Если к президенту не допускали врачи, все равно приезжали с букетами цветов, справлялись о здоровье и ехали обратно. Я, естественно, тоже приходил, пожимал вялую руку и убеждал Ельцина, что победа его не минует. Фальши в моих словах не было.
С Ельциным работали великолепные врачи. Они не обращали внимания на капризы шефа, на злобный тон его замечаний, на вечное нытье. Я не сомневался, что наши доктора поставят президента на ноги.
Иногда Борис Николаевич грустным голосом спрашивал:
— Как там у вас дела на работе? Что нового?
И я рассказывал. Он любил слушать про взаимоотношения между его подчиненными. Михаил Барсуков, обладающий феноменальной памятью, цитировал выдержки из зарубежных публикаций: кто и как оценивает возможности президента России на предстоящих выборах. Шеф обожал разговоры о себе. Это, видимо, сугубо возрастное качество.
В одно из таких посещений Борис Николаевич с трудом приподнял голову с подушки и тихо произнес:
— Александр Васильевич, я решил идти на выборы.
Я тут же поддержал его:
— Борис Николаевич, мы в этом никогда не сомневались. Другого равного кандидата все равно нет. Конечно, если бы у вас был преемник, вы бы могли спокойно уйти на пенсию и знать, что он продолжит ваше дело. И мы бы агитировали за преемника. А раз его нет, не ваша вина в этом. Может, президентство — это ваш крест? Придется нести его дальше.
Мой ответ он выслушал с блаженным выражением лица.
— А как вы посмотрите, если я руководителем своей избирательной кампании поставлю Олега Николаевича Сосковца? — спросил Ельцин.
Я растерялся:
— Борис Николаевич, а как же правительство? Он же один из немногих, кто там по-настоящему работает!
Незадолго до этого я получил любопытную справку — кто из вицепремьеров и сколько обрабатывает документов. У Олега Николаевича были стахановские показатели. Он перекрывал нормы в несколько раз. Три тысячи бумаг за год!
…Шеф посмотрел на меня с циничной ухмылкой:
— А мне наср… на это правительство, мне главное — выборы выиграть.
Ельцин крайне редко выражался, но в этот момент не сдержался.
— Ну, тогда лучшей кандидатуры не найти. Я целиком поддерживаю вашу идею. Сосковец вам предан и будет вкалывать в полную силу. — согласился я.
О разговоре в Барвихе я рассказал Олегу Николаевичу в тот же вечер. Он сначала оторопел, а потом воодушевился:
— Ну мы завернем!
Решение было принято, и мы начали размышлять: стоит уходить Сосковцу с должности или он может совмещать предвыборную деятельность с работой в правительстве? В конце концов решили, что с должности уходить рановато. Перед глазами был пример одного из лидеров движения «Наш дом — Россия» — Беляева. Как только он оставил пост председателя Госкомимущества и окунулся в политику, так сразу региональное начальство потеряло к нему всякий интерес.
Назначение Сосковца окончательно поляризовало окружение Ельцина. Противники Олега Николаевича разработали целый план по его дискредитации. Главная роль в этой схватке была отведена Илюшину.
Сначала я недоумевал: Сосковца президент выбрал самостоятельно, отчего же такое противостояние?! Но, увы, с опозданием понял: все эти Илюшины и Сатаровы мгновенно сообразили, что Сосковец непременно выиграет выборы, а значит, заслуженно станет преемником Ельцина.
В самом начале противостояния спичрайтер президента Людмила Пихоя както заглянула в президентский буфет. Она, видимо, уже отметила чей-то юбилей и пребывала в слегка хмельном состоянии. И вдруг, без всякого повода, разразилась монологом про Олега Николаевича. Среди слушателей оказался и президентский повар Дмитрий Самарин.
Главный аргумент Пихои против назначения Сосковца поверг повара Диму в глубокие размышления. Олег Николаевич, по словам осведомленной Людмилы Григорьевны, был политическим импотентом. На слове «политический» Дима внимания не заострил и посчитал, что спичрайтерша по каким-то глубоко интимным причинам возненавидела такого видного и приятного во всех отношениях мужчину, как Сосковец.
Первые заседания штаба проходили в Белом доме, на пятом этаже, в том самом зале, где в августе 91-го находился штаб обороны. В них принимала участие Таня Дьяченко. Илюшин стремился продемонстрировать ей свои лучшие чиновничьи качества, но дочь президента еще не постигла языка аппаратных интриг, и оттого каверзные вопросы Виктора Васильевича, адресованные членам штаба и лично Сосковцу, казались ей прежде всего бестолковыми, а сами заседания непонятными и утомительными.
Юрий Лужков намекнул нам, что Белый дом не лучшее место для предвыборного штаба действующего президента, и несколько заседаний мы провели в мэрии. Помещение там было просторнее, в перерывах подавали чай, после заседаний предлагали коньячок и лимончик.
Аналитическая группа Сосковца собиралась на госдаче в Волынском, в маленьком уютном особнячке. Олег Николаевич навещал аналитиков ежедневно, и я поражался, как он повсюду успевает.
Шеф настаивал, чтобы подписей избирателей в поддержку его кандидатуры собрали побольше и быстрее остальных претендентов. Сосковец обратился за помощью к министру путей сообщения Фадееву. Геннадий Матвеевич в кратчайшие сроки организовал подписи железнодорожников. Ельцин был потрясен такой оперативностью, но не знал, что телеканал НТВ уже раскритиковал и излишнюю торопливость президента, и желание любой ценой получить поддержку граждан. В тот момент директор компании Малашенко еще не принимал участия в работе предвыборного штаба Ельцина, а потому по привычке, сложившейся за последние годы, не упускал случая обругать Бориса Николаевича по любому поводу.
Неподалеку от аналитиков Сосковца, в том же Волынском, расположился штаб помощника президента Сатарова. Они тоже что-то энергично сочиняли. Первый продукт сатаровских аналитиков умилил меня своей гениальной простотой — к президенту нужно срочно пригласить двух имиджмейкеров. Пригласили. Мне они показались неплохими людьми, в меру образованными, в меру овладевшими новой для России профессией. Им хотелось сделать себе имя на Ельцине, и они вовсю старались получить работу в предвыборном штабе президента.
Шеф их лично принял пару раз, а затем охладел. Для имиджмейкеров это плохой признак. Клиент должен чувствовать едва ли не физиологическую зависимость от хорошего учителя. А если у заказчика нет даже интереса к личности имиджмейкера, то и пользы от общения с ним не будет.
