Время побеждать. Беседы о главном - Делягин Михаил Геннадьевич (е книги txt) 📗
Но и эта программа для выполнения абсолютно не реальна, потому что у нас нет для этого сил.
Ведь для строительства и эксплуатации новых АЭС необходимы не только кадры, которых нет, и никакой попытки подготовить которые не ведется даже теоретически. Необходимы еще и ресурсы, в первую очередь — строительные мощности.
Е. ЧЕРНЫХ: — Спецстрой…
М. ДЕЛЯГИН: — Ведь если мы сейчас позовем бригаду людей, которые расклеивают объявления на улицах, они нам атомную электростанцию не построят и, если они вменяемы, даже не возьмутся строить. Потому что это специальное, особо сложное и потенциально опасное строительство.
А строительные мощности Росатома сократились в 10 раз — на порядок. Так что в реальности строить просто некому.
А. ЧЕЛЫШЕВ: — А кто же построил атомную электростанцию Бушер, возводит Кудамкулан в Индии?
М. ДЕЛЯГИН: — Ну как кто? Наши строители, разумеется, — их же не вовсе под корень извели. Однако в последнюю пятилетку, с 1986 по 1990 гг., в год вводилось 5 гигаватт генерирующих мощностей. Это давалось колоссальным напряжением всех сил, и сейчас об этом не приходится даже и мечтать. Но на зарубежные объекты сил хватает.
Е. ЧЕРНЫХ: — Это приносит валюту.
М. ДЕЛЯГИН: — Главное, это дает политическое влияние.
Однако задержки строительства очень велики, хотя в Бушере, например, они были политически обоснованы высокой напряженностью вокруг Ирана и зигзагами нашей внешней политики, да и — хотя и в последнюю очередь — собственно действиями Ирана. Но из-за этих задержек мы вульгарно теряем рынки. В частности, китайский, скорее всего, уже потеряли.
В 1998–1999 годах, во многом благодаря импульсу, данному правительством Примакова — Маслюкова, наша атомная энергетика вернулась в мир: было начато строительство новых энергоблоков за рубежом, хотя их было и осталось мало — всего пять.
Один энергоблок блок — Бушерская АЭС в Иране. Два — Тяньваньская АЭС в Китае и два — Кудамкулан в Индии. Два китайских блока на Тяньваньской АЭС сданы в эксплуатацию в 2005–2006 годах. К сожалению, с задержкой, из-за чего нас с китайского рынка, по сути дела, выдавили.
Бушерскую АЭС ввели в строй с опозданием более чем в 7 лет, общее время строительства — 15 лет, хотя далеко не только по нашей вине.
Кудамкулан: хотя никаких политических проблем с Индией не было, ситуация та же. Строительство первого энергоблока начато в 1999 году, он должен был быть запущен в 2006 году, ввод в эксплуатацию начался в 2013 году — с семилетним опозданием, через 14 лет строительства. Строительство второго энергоблока стартовало также в 1999 году, пуск должен был намечен на 2008 год, на деле ожидается не ранее 2014 года — с задержкой в 6 лет. А общее время строительства не менее 15 лет.
А ведь с точки зрения технологии строить энергоблок должны в течение 5 лет максимум. Затягивание сроков вдвое и чуть ли не втрое дискредитирует Россию намного хуже, чем любая «сувенирная демократия».
Но самое главное в атомной энергетике, как и в тепловой, — топливо. Атомные электростанции работают на уране, добыча которого в Российской Федерации достаточно ограничена.
Е. ЧЕРНЫХ: — Раньше были Средняя Азия, Чехия.
М. ДЕЛЯГИН: — Была еще Украина, да и наши собственные месторождения в Краснокаменске, которые, по сути дела, исчерпаны.
Планируется начать добычу в Якутии, но там тяжелейшие климатические условия. Есть высокоэффективные технологии подземного выщелачивания, при которых не нужно строить шахт — они широко применяются, например, в Казахстане. Но в Якутии применение этих технологий невозможно; значит, нужно делать шахты, что чудовищно повышает стоимость проекта.
При этом запланирована классическая «экономия на спичках»: там не будет строиться социальная инфраструктура, и осваивать месторождение предполагается вахтовым методом. При этом забывается, что сменяющие друг друга вахты успешно работают на достаточно простых объектах, на относительно не сложных технологиях вроде добычи нефти и газа. Урановые шахты — более сложные технологии; вахтовый метод при их разработке может породить большое количество «неувязочек» и «нестыковочек», так что когда это месторождение будет запущено в строй, в настоящее время вообще никому не известно.
Но, даже когда его освоение выйдет на проектную мощность, дефицит урана Российской Федерации будет покрыт с этого объекта менее чем наполовину. Вопрос об источниках покрытия потребности атомной энергетики остается, таким образом, открытым, и его никто даже не пытается решать. Сейчас подъедаются старые запасы урана, работа идет со складов. А что потом?
Е. ЧЕРНЫХ: — Везут ядерные отходы для переработки, это что-то даст?
М. ДЕЛЯГИН: — Это позволит при помощи переработки получать новое топливо — когда будут решены проблемы с самой переработкой. Потому что серьезно задерживается строительство соответствующих заводов.
Следующая проблема — складирование отходов. Когда будут введены соответствующие мощности, увы, непонятно: первоначально установленные сроки, насколько можно понять, сорваны, а новые сроки просто не обосновываются, а в части случаев и не называются.
Есть ряд электростанций, у которых хранилища отработанного ядерного топлива заполнены на 80 %, а то и почти на 100 %. То есть отходы оттуда нужно вывозить, и вывозить достаточно быстро.
А ведь заполненность хранилищ топлива при атомных электростанциях является одним из важных параметров их безопасности. Это чиновники в нашей стране безопасность отрасли оценивают по количеству срабатываний автоматики, и благодаря этому мы находимся на третьем месте в мире. А специалисты в мире, да и в нашей стране, учитывают безопасность атомной электростанции по значительно более широкому кругу показателей, ибо срабатывание автоматики — это крайний случай, по сути дела, чрезвычайная ситуация.
А среди «штатных» параметров обеспечения безопасности: и качество оборудования, и его износ, и качество персонала, и та самая заполненность пристанционных хранилищ, и кое-что другое. С учетом этих показателей наша страна по безопасности атомной энергетики оказывается в аутсайдерах.
Но вернемся к топливу: оно нам нужно. Простейший путь — сотрудничество с Казахстаном. Но наши чиновники не захотели или не смогли договариваться о получении таблетированного топлива, которое там производят, и теперь Казахстан не скрывает, что главным партнером для него являемся не мы. Он вышел в свободный поиск стратегического партнера: кто предложит лучше условия, с тем и будет дружить.
Е. ЧЕРНЫХ: — Еще в Австралии есть уран.
М. ДЕЛЯГИН: — Для нас важнее месторождения в Казахстане и некоторых других странах Средней Азии; Австралия, по вполне объективным причинам, скорее является стратегическим ресурсом Китая. А Средняя Азия для нас хороша традиционной ориентацией на нас, сохранением, хотя с каждым годом и разрушающегося, но отчасти все еще общего культурного кода. И относительно короткое транспортное плечо, конечно, тоже играет роль — из соображений не только экономии, но и безопасности.
Говорят, что атомная энергетика самая дешевая и выгодная. Это правда, но правда и то, что универсальных правил, на все случаи жизни и без исключений, просто не бывает. В частности, еще в советские годы было четко показано, что в радиусе 500 км от мест добычи энергетических углей атомные электростанции всегда неконкурентоспособны по сравнению с угольными. Скажем, в Германии строят тепловые угольные электростанции, потому что, если они стоят рядом с месторождениями даже бурого угля, они значительно выгоднее, чем даже газовые.
Так вот: Северская АЭС в Томской области будет строиться в 100 км от богатейших залежей энергетических углей Кузбасса. Ее создание уже на стадии проектировки сравнительно нерентабельно, невыгодно и бессмысленно.
А. ЧЕЛЫШЕВ: — Зачем тогда?
Е. ЧЕРНЫХ: — Северск — знаменитое место, Томск-7.
М. ДЕЛЯГИН: — Пусть это будет исследовательский центр. Пусть люди работают на исследовательских реакторах, они и в Москве есть, но зачем там атомная электростанция?
