Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович
В середине 1970-х „Икар” был моим любимым местом. Там же я видел „Аракс” с Шахназаровым и Багрычевым. Чуть позже я слушал там високосников…»
Постоянно гремели рок-концерты в Московском институте инженеров транспорта (МИИТ), в Московском энергетическом институте (МЭИ), в Московском инженерно-физическом институте (МИФИ) и других вузах столицы. Когда в институтах устраивался вечер с участием рок-групп, то рок-н-ролльный народ стремился попасть на сейшен всеми правдами и неправдами. И хотя организаторы старались закрыть все входы и выходы, туда всё равно набивалось много народу со стороны. Пройти на концерт было настоящим приключением. Но иногда такие «приключения» заканчивались проблемами.
Вайт рассказывал, что самый драйвовый сейшен его группы «Удачное Приобретение» состоялся в 1974 году в Московском архитектурном институте (МАРХИ). Вместе с удачниками в том концерте участвовала группа «Машина Времени», в составе которой играл на гитаре и пел Алексей Романов.
Какие-то хиппари, прорываясь на концерт, выломали оконные рамы и влезли в институт через секретную часть, пробежав по каким-то секретным документам. Поскольку устроителями сейшена являлись студенты МАРХИ Алексей Романов и Андрей Макаревич, то им пришлось отвечать за действия своих поклонников: оба были отчислены из института. К счастью, эти неприятности оказались временными, по истечении некоторого времени «изгнанники» были восстановлены.
В конце 1970-х любимицей рок-н-ролльной Москвы стала группа «Волшебные Сумерки». Эту группу собрал Юрий Фишкин, в её составе играли будущие «арийцы» Владимир Холстинин и Виталий Дубинин.
Юрий Фишкин рассказывал, что более всего ему запомнился концерт, который «Волшебные Сумерки» дали в Институте инженеров гражданской авиации (МИИГА).
Когда в актовом зале уже начался концерт, мимо по коридору шёл ректор и наткнулся на человека с длинным хаером. А так как этот институт был закрытым учреждением и все студенты ходили коротко стриженными, то, увидев, как по коридору крадучись двигался лохматый парень хиппового вида в драных джинсах и заглядывал во все аудитории, то ректор, разумеется, остановил его и вежливо поинтересовался, что он тут делает.
Парень, в свою очередь, тоже задал вопрос:
– Дядя, а где здесь концерт?
– Какой концерт? – удивился ректор.
– Да где-то здесь «Волшебные Сумерки» играют!
– Ладно! – сказал ректор. – Идём! Покажу!
Он открыл дверь в актовый зал и буквально потерял дар речи: на сцене играла рок-группа, а в зал, который официально вмещал четыреста человек, набилось как минимум человек восемьсот, поэтому все буквально сидели друг у друга на голове. Публика пела вместе с музыкантами и веселилась.
Ректор не стал прерывать концерт, но когда вечер закончился, то подозвал к себе музыкантов и устроителей сейшена и грозно сказал:
– Итак, вы получили за концерт деньги. Но ведь частное предпринимательство в СССР запрещено. Поэтому мы сейчас подготовим письмо в Комитет народного контроля. А как будут обстоять дела дальше – посмотрим!
Музыканты попытались объяснить, что они получили за концерт не подпольные миллионы, а какие-то жалкие шестьдесят рублей, из которых двадцать рублей вынуждены отдать шофёру за то, что он привёз и ещё должен будет отвезти аппаратуру. Но ректор был непреклонен и требовал наказания и покаяния.
– Но что же нам делать? – удручённо спросили музыканты.
Ректор насмешливо оглядел с ног до головы каждого из рокеров и предложил:
– А вы сдайте деньги, которые получили за концерт, в Фонд мира – и на том покончим.
Когда музыканты сдали в Фонд мира те несчастные сорок рублей, которые они получили в качестве гонорара (они всё-таки договорились, что отдадут двадцать рублей водителю), то ректорат МИИГА вручил им огромную грамоту с благодарностями. А тот парень, который организовал концерт, даже получил повышение в должности: он был секретарём комсомольской организации факультета, а стал секретарем комитета ВЛКСМ всего института…
Несмотря на то что рок-музыка не поощрялась властями, рок-концерты в вузах, НИИ и КБ вовсе не были подпольными. Ещё в 1959 году Совет министров СССР издал постановление № 76 «О выделении денежных средств профсоюзным организациям на культурно-массовую и физкультурную работу», которое рекомендовало: «Принять предложение ВЦСПС об установлении с 1 января 1959 г. отчислений хозяйственными органами профсоюзным организациям денежных средств на культурно-массовую и физкультурную работу в размере 0,15 процента от фонда заработной платы рабочих и служащих предприятий промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства, строительства, коммунального хозяйства и заготовительных организаций. Министерству финансов СССР по согласованию с ВЦСПС издать инструкцию о порядке производства отчислений».
Благодаря этому постановлению все высшие учебные заведения, научно-исследовательские институты и промышленные предприятия получили возможность покупать музыкальную аппаратуру, инициируя тем самым создание музыкальных ансамблей, и организовывать вечера отдыха. Но проблема заключалась в том, что из этих денег нельзя было официально оплачивать выступление музыкантов. Если бы профсоюзы получили право более или менее легально платить музыкантам за работу, это был бы уже полный капитализм. Так не полагалось. Поэтому контролирующие органы бдительно следили за тем, чтобы группам, игравшим на вечерах отдыха, не могло бы перепасть ни рублика, ни копейки.
Рассказывает Алексей Белов:
У нашего „Удачного Приобретения” был статус подпольного коллектива. Нас вполне могли посадить в тюрьму, но если действовать с умом, то этого можно было избежать. Ко мне домой постоянно звонили люди с вопросом:
– Вы не смогли бы сыграть концерт в нашем институте?
Я всегда отвечал:
– Да. Пожалуйста. Мы приедем. Но только гонорар вы должны привезти заранее, чтобы на концерте не трясти никакими деньгами.
Упаси Господь! Только так! На концерте никто никому никаких денег не передавал, и если приходили проверяющие органы, то мы отвечали, что играем бесплатно, за идею. Это давало бесшабашное чувство лёгкости. Это можно сравнить с тем, как люди летают во сне…»
«Мы никогда не распределяли деньги там, где отыграли, – вспоминает лидер группы „Мастер” Алик Грановский, прошедший полный курс жизни в андеграунде. – Это было очень опасно. Я помню, как мы встречались на какой-нибудь малолюдной станции метро, скажем на „Колхозной”, в центре зала, и распределяли зарплату. А ведь мы даже звукооператору платили по 100–150 рублей за концерт. Это были неплохие для того времени деньги. Всё всегда начинается как бы добровольно, но потом всё равно переходит в профессиональные отношения».
Уместно сказать, что гонорары за выступление групп были достаточно большими. Вот что рассказывает певец Анатолий Алёшин, в 1979 году перешедший из официального ВИА «Весёлые Ребята» в рок-группу «Аракс», которая помимо работы в Театре имени Ленинского комсомола давала много подпольных концертов: «В „Араксе” всё было совсем не так, как в „Весёлых Ребятах”. Все наши концерты были организованы частными промоутерами, поэтому мы получали в „Араксе” другие деньги. Было несколько промоутеров, которые продавали свои билеты, на этом они и сами наживались, и нам платили хорошо. Если в „Весёлых Ребятах” мы получали по 20 рублей за концерт, то здесь – по 120! Чтобы получить одну и ту же сумму, там мы должны были дать 50 концертов, а здесь – 5. Так и было: мы давали по 4–5 концертов в месяц».
Билетами служили, как правило, разрезанные пополам открытки с каким-нибудь необычным штампом. Например, Артур Гильдебрандт, директор легендарной группы «Смещение», ставил на билеты штамп «Диспансеризация», который он стырил в какой-то поликлинике.
У каждого директора группы была команда, которая занималась распространением билетов в среде старшеклассников, студентов техникумов и вузов и молодых специалистов. Этих ребят на андеграундном сленге называли «скидчиками тикетов».
