Америка: каким мир был бы без неё? - Д'Суза Динеш (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
С тех пор как Обама стал президентом, консерваторы и либертарианцы постоянно критикуют правительство, но похоже, что эта критика никуда не ведет. Давайте посмотрим, почему это так. Первое критическое замечание заключается в том, что правительство неэффективно. Очевидность этого может легко продемонстрировать любое посещение почты, отдела регистрации транспортных средств или иммиграционной службы. Правительство печально известно тем, что впустую тратит средства, и это связано не только с плохим управлением. Эта проблема внутренне присуща самому правительству. За что бы ни взялось правительство, оно делает это плохо. Это верно как для Министерства обороны, так и для Министерства труда. Частично причина такого положения дел в том, что правительство — это чиновники, тратящие чужие деньги. Естественно, они расточительны — ведь это не их деньги. Кроме того, они не охвачены законами рынка — следовательно, для них не существует «итоговой строки» их деятельности. Частные инвесторы, принимающие неверные решения, оказываются за это наказаны. Бюрократы, принимающие неверные решения, не несут никакой ответственности за последствия своих действий. Частные предприятия, не приносящие прибыли, закрываются, однако правительственные программы — за очень небольшим исключением — перефразируя Рейгана — остаются самым вечным, что мы можем найти на земле.
Еще одной причиной, по которой централизованное правительство оказывается настолько неэффективным, служит то, что ему просто недоступна информация, необходимая для принятия верных решений, которой обычно владеют люди на местах. Этот аргумент стал известным благодаря Фридриху Хайеку, и он никогда не был опровергнут. Например, зададим себе следующий вопрос: что происходит в это мгновение в Нью-Йорке на пересечении Лексингтон-авеню и Пятьдесят четверной улицы? Обама этого не знает, как и его чиновники в Вашингтоне. Но парень, живущий неподалеку, или человек, продающий хот-доги на перекрестке, или компания, которая собирается открыть здесь магазин — эти люди, скорее всего, знают о том, что здесь происходит, намного лучше. Следовательно, они способны принимать более информированные решения. Даже если чиновники могли бы быть не менее мотивированными, чем представители частного сектора, они просто не владеют адекватной информацией, позволяющей принимать мудрые и эффективные решения. Дело в том, что нам нужны правила и регулирование — в этом смысле нам нужно управление — но наилучшее результаты управления нам обеспечивает децентрализованная сеть частных и государственных институтов. Централизованное правительство просто плохо приспособлено для того, чтобы принимать множество решений, которые лучше оставить людям на местах — местному бизнесу, местным организациям гражданского общества и местному правительству.
Второй недостаток правительства, о котором я уже упоминал, когда говорил об инициированной Обамой реформе здравоохранения, состоит в его претензиях на то, что оно способствует укреплению моральных устоев граждан, в то время как на самом деле его политика не имеет ничего общего с моралью.
Я проиллюстрирую эту мысль с помощью вышеупомянутой реформы здравоохранения. Во время недавних дебатов меня спросили: почему, как христианин, я не поддерживаю программу, дающую нам возможность исполнить свой моральный долг — помогать своим ближним? В ответ я привел следующий пример.
Представим, что мы с вами гуляем вдоль реки и я ем бутерброд. Вы говорите мне, что хотите есть, и просите у меня половинку бутерброда. Я даю вам половинку. Это, как я считаю, несомненно нравственный поступок. Я совершил доброе дело, и могу этим гордиться. Вы испытываете благодарность, и возможно, однажды, когда у вас будет с собой бутерброд, вы тоже захотите поделиться им с кем-то другим.
Теперь давайте рассмотрим другой случай. Пусть все будет точно так же, как в первом примере, но теперь я отказываюсь поделиться бутербродом. В этот момент на белом коне появляется сам Обама. Он спешивается, приставляет к моей голове пистолет и говорит: «А ну, отдай этому парню половину своего бутерброда!» И я отдаю.
Заметьте, что результат кажется таким же, как в первом примере. В обоих случаях каждый из нас съел по полбутерброда. Но с точки зрения нравственности, во втором случае картина совершенно другая. Я не могу считать, что поступил добродетельно, потому что поделился бутербродом не добровольно, меня заставили это сделать. Вы, получив половину бутерброда, тоже не чувствуете благодарности. Напротив — вы чувствуете, что это ваше право. Возможно, вы думаете: «Почему это мне досталась только половина бутерброда? Этот жадный эгоистичный парень должен был отдать мне весь бутерброд». Если бы Обама был частным лицом, его действия, которые мы одобряем в исполнении правительства, стали бы почвой для обвинений в нападении, вымогательстве и краже. Этот пример иллюстрирует, как государственное принуждение отнимает благородство и высокие моральные качества у всех взаимодействий.
Разумеется, все это не означает, что правительство не должно играть никакой роли в помощи бедным. В политической сфере существует договоренность, что правительство занимается этим вопросом. Проблема прогрессистов в том, что они совершенно не способны определить, кто же «хороший парень». Представим общество как вагончик на колесах, а работающих американцев — как тех, кто тянет этот вагончик. Богатое общество может позволить себе, чтобы некоторых из его граждан, например тех, кто не может тянуть груз, везли другие. Исторически, число таких людей было небольшим, но в последние десятилетия оно постоянно увеличивается. Чем больше людей сидит внутри вагончика, тем тяжелее остальным гражданам его тянуть. Мы могли бы ожидать, что президент воздаст хвалу тем, кто тянет эту повозку, и поблагодарит их за все, что они делают для своих сограждан. Но Обама не такой. Он хвалит тех, кто сидит внутри, уверяя их, что они самые высоконравственные люди Америки. Затем он осуждает тех, кто тянет вагончик, обвиняя их в жадности, эгоизме и пристрастии к материальным вещам. Политика, которую проводит Обама и прогрессисты, все больше мотивирует граждан сидеть внутри и все меньше — продолжать тянуть. Естественно, некоторые из тех, кто тащит этот груз, подумают: «Вот как! Может быть, мне следует забраться в вагончик. Это гораздо лучше, чем тащить его». Таким образом вагончик движется все медленнее, и в определенный момент он может совсем остановиться.
Эта критика правительства, хотя и убедительная, тем не менее, производит не слишком большое впечатление. Почему? Потому что прогрессисты убедили людей в том, что они борются против присвоения чужого. Если жадный капиталист отнял принадлежащее вам, вы захотите, чтобы государство что-то предприняло по этому поводу. Важная функция государственной власти — привлекать воров к ответственности и возвращать украденное законным владельцам. Если критика прогрессистов верна, то не так важно, что правительство действует неэффективно, поскольку оно единственное, кто берет на себя эту задачу. Уж лучше несовершенная справедливость, чем совсем никакой. Более того, когда мы просим, чтобы полиция нашла «плохих парней» и отняла у них украденные вещи, мы не заботимся о том, помогаем ли мы «отдающему» быть добродетельным, а «получающему» — благодарным. Это происходит потому, что дающий в действительности не дает. Он просто возвращает назад, а получающий не имеет причин для благодарности, поскольку он или она просто вернули себе то, что у них было. В этом сценарии американцы, которые сидят в вагончике, заработали это право, а те, кто тянут его, — воры, заслуживающие наказания и осуждения. Вот почему я посвятил большую часть данной книги опровержению этого обвинения в грабеже. Если мне удалось доказать ложность этой критики, то все аргументы прогрессистов обнуляются, а наше федеральное правительство предстает не инструментом справедливости, но, скорее, инструментом грабежа. Это слово может казаться неоправданно суровым. В остальной части этой главы я намереваюсь показать, почему его употребление вполне оправдано.
