Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия - Мохов Сергей Викторович
Я не буду подробно разбирать характер взаимоотношений между епископатом, приходами и монастырями, скажу только, что каждая из церковных единиц стремилась создать свое собственное кладбище, а затем сохранить его под своим управлением именно с целью извлечения прибыли. Это простой рыночный механизм: каждая церковная община стремилась сопровождать своих прихожан от рождения до Страшного суда, получая за это постоянный доход (Christopher 1998: 80–88).
Современному человеку может показаться, что средневековые кладбища представляли собой довольно печальное зрелище: торчащие из земли кости, отсутствие индивидуальных могил, жуткие санитарные условия, да к тому же еще и криминальные разборки местных священников. Действительно, вопросами благоустройства кладбищ церковь не очень интересовалась. Гораздо большее значение имел не визуальный облик захоронений, а сама локация захоронения и поддержание его сакрального статуса. Родственники умершего человека готовы были платить большие деньги за упокоение останков в статусном месте: поближе к алтарю, на территории знаменитого прихода, рядом с мощами почитаемого святого и т. д. Средневековые кладбища не слишком отличались друг от друга, чего нельзя сказать о средневековых похоронах.
Похороны под управлением церкви
На протяжении десяти веков церемониал христианских похорон серьезно менялся. Если в ранние Средние века похороны были достаточно скромными и по-христиански аскетичными, то уже в позднее Средневековье траурные мероприятия состояли из шествий, молебнов, заупокойных месс и т. д. (Paxton 1990:203). Как правило, церемониалы погребения знатных особ были куда разнообразнее, чем у простолюдинов. Похороны являлись демонстрацией статуса семьи погребаемого. Например, чем выше был статус покойного, тем ближе место его захоронения располагалось к алтарю и тем больше людей участвовало в похоронном шествии.
В Средние века похороны еще не являлись полноценным рыночным благом, но за них, конечно, нужно было платить. Плата взымалась за копку могилы, за услуги пономаря и певчих, за процессию и за само место погребения. Все эти услуги предоставляла церковь, местный приход или монашествующий орден — оплата за погребение рассматривалась как пожертвование (Bassett 1992). Бесплатные похороны тоже были, но представляли собой настолько жалкое зрелище, что даже самые бедные люди стремились скопить хоть какую-то сумму, дабы не быть погребенными голышом в общей яме.
Как правило, технически похоронами ведал специальный человек при приходе. В Англии он носил название секстона. Зачастую это было не лицо духовного звания, а светский человек, отвечающий за имущество церкви: колокола, утварь, хозяйственные принадлежности и т. д. Слово sexton происходит от средневекового латинского слова sacristanus, означающего «хранитель священных предметов». В английский язык это слово вошло через англо-нормандский, где имело форму segrestein с тем же значением. Секстон отвечал не только за колокола и утварь, но и за копку могил и содержание церковного погоста. Практически во всех европейских странах существовали аналоги секстонов. Например, в германоязычных странах они назывались kuster. Сходные должности были и в еврейских общинах — их именовали «габбай». Во многих сельских регионах Европы, где сохраняется сильная религиозная община, секстоны до сих пор отвечают за поддержание порядка на церковных погостах.
Одним из самых знаменитых секстонов Англии был Роберт Скарлетт, или, как его еще называли, Старый Скарлетт. Он умер в 1594 году в возрасте 98 лет, проработав большую часть своей жизни могильщиком в соборе города Питерборо. Его портрет помещен над западной дверью этого великого собора XII века. За свою долгую карьеру он похоронил двух королев: жену Генриха VIII Екатерину Арагонскую и королеву Шотландии Марию Стюарт. Существует легенда, что именно Скарлетт стал прообразом могильщика в шекспировском «Гамлете». Знаменитый диалог двух могильщиков из этой пьесы происходит именно между Секстонами. В оригинале могильщики названы gravedigger, но в трагедии один из могильщиков говорит о себе: «О, здесь на датской земле я тружусь секстоном уже 30 лет» («Why, here in Denmark: I have been sexton here, man and boy, thirty years») (акт 5, сцена 1).
Таким образом, секстой — это одна из первых секулярных профессий похоронной сферы. Секстоны отвечали не за ритуальные практики, а за хозяйственную часть, при этом получая оплату за свой труд. По функции они приближались к современным похоронным распорядителям.
Точной информации о существовании других специальных людей, которые занимались бы похоронами при церкви или вне ее, у нас нет. Мы не знаем об уровне доходов этих людей и о престижности данной работы. Организацией похорон вместе с секстоном долгое время занимались местные религиозные общины, в обязанности которых входил поиск упряжки для перевозки тела, организация траурного шествия, поиск необходимых ритуальных атрибутов и т. д. Многие из необходимых атрибутов хранились на церковных складах под надзором секстонов.
Говоря об организации похорон, необходимо сказать не только о церковных общинах, но и о первых проявлениях профессиональной и социальной солидарности. В эпоху Средневековья европейская цивилизация начинает формироваться как городская культура. Население городов составляли различные ремесленники и торговцы, которые объединялись в союзы и гильдии. Город становился особым пространством, где происходит разделение труда, складываются рыночные и обменные отношения, формируются ремесленные союзы. Именно профессиональные средневековые гильдии были первыми, кто обеспечивал достойное проведение похорон своим членам [13]. По сути эта структура аналогична крестьянском сообществу, однако сформирована она по профессиональному признаку [14]. Как отмечает Гарри Ричардсон: «Гильдии нанимали для служб священников, платили за службы своим святым покровителям, организовывали похороны, принимали участие в управлении приходами, оплачивали мессы и заупокойные службы» (Richardson 2005:145). Например, гильдия кожевенников в Кембридже выплачивала 16 пенсов в год за то, что в храме Св. Катарины постоянно стояло 3 восковых свечи за упокой погибших товарищей. В 1409 году гильдия обувных мастеров города Осло договорилась с монашеским орденом доминиканцев, чтобы те взяли на себя функции погребения и поминовения членов их гильдии (Korpiola and Lahtinen 2015:163).
У каждой гильдии в средневековом Лондоне был свой фонд, в который члены вносили по 1–2 пенса в месяц и который целиком шел на оплату похорон. В малочисленных гильдиях обычно хоронили не более 2–3 человек в год, в то время как в больших объединениях хоронили по несколько десятков. Для не пришедших на похороны членов гильдии предусматривались разные виды штрафов и наказаний. Цеховые фонды являлись прообразом будущего похоронного страхования и кооперативных похорон, о которых я еще буду говорить в следующих главах.
В организации похорон принимали участие братства и общества милосердия. Филипп Арьес отмечает: «Создание братств отвечало трем стремлениям людей того времени. Первое — обеспечение гарантий для потустороннего мира: умершим гарантированы заупокойные молитвы их собратьев, захоронения происходят в часовне братства, где будут совершаться богослужения, дабы души усопших обрели вечный покой. Если приходское духовенство и монахов завещатели подчас подозревали в том, что те способны пренебречь своими обязательствами перед донатором, то молитвенное заступничество членов братства считалось делом надежным» (Арьес 1992:179).
